Обитель подводных мореходов

Баранов Юрий Александрович

Наконец труба мягко пропела привычный сигнал и капитан третьего ранга Свиридов объявил пятнадцатиминутный перерыв. Строй распался, курсанты принялись составлять карабины в козлы.

Подошёл Пискарёв, грузный и величественный, подпоясанный поверх шинели кожаным ремнём, на котором болталась кобура. Ткнул пальцем в Колбенева.

– Охранять карабины, - и пошёл к соседнему взводу.

Егор заметил отчаянье в глазах приятеля. Но Вадим всё же оставался человеком долга и потому лишь коротко бросил "есть",

вскидывая карабин на ремень.

– Товарищ мичман!
– метнулся Непрядов к старшине роты.
– Разрешите мне постоять вахту, - и пояснил, стараясь придать своему голосу оттенок снисходительной небрежности.
– Всё равно я ведь не курю, а курсанту Колбеневу аж невтерпёж...

Вадимовы глаза блеснули надеждой. Мичман подозрительно прищурился.

– Не замечал, чтоб Колбенев баловался табачком. И еще, курсант Непрядов, приказы не обсуждаются, приказы - выполняются. Тебе это больше чем другим должно быть известно. Служишь на флоте, понимаешь, как медный котелок в пехоте, а не знаешь первейшего правила.

Когда мичман повернулся, собираясь удалиться, Егор скорчил в его сторону рожу. Колбенев лишь обречённо вздохнул.

– Послушай, Егорыч, - попросил Вадим, - подойди к окну и просемафорь как-нибудь Вике, что я сейчас никак не могу вырваться. Увольнительную в город получу в воскресенье.

– Исполним, - с готовностью пообещал Егор, - сделаем в лучшем виде. Оне будут ждать вас, гардемарин Колбенев, и примут в своём салоне, томно облокотясь на рояль...

Но Вадим подначку не принял и лишь горестно махнул рукой.

Площадь гудела от курсантских голосов. Ребята перекуривали, сбившись тесными кучками, над бескозырками восходили сизые дымки. Непрядов обогнул угловую башню замка и вышел к Викиному дому. В зашторенном окне второго этажа никого не было видно. Непрядов постоял у подъезда, размышляя, что бы такое предпринять. Не нашёл ничего другого, как заложить пальцы в рот и трижды пронзительно свистнуть. Но занавески даже не шевельнулись. Тогда он принялся искать камешек, чтобы запустить им в окно.

Скрипнула дверь. Непрядов невольно поднял голову и чуть не столкнулся с выходившей из дома Лерой.

– Приветик, - сказала она, слегка улыбаясь.
– Ты что здесь ищешь?

Егор с напускной учтивостью отвесил поклон и ответил:

– Если скажу, что золотой дублон обрнил, всё равно не поверишь.

– Отчего?
– она поправила рассыпанные по плечам каштановые волосы. Могу даже помочь, если хочешь.

– Не стоит, пускай счастливец найдёт его...

– Тогда зачем ты здесь?

– Гуляю, - широко повёл рукой, с прищуром глядя в небо.
– Весна, птицы поют...

– Хитрец, - и она презрительно скривила губы.
– Ищешь вчерашний день? Пожалуй, теперь уже поздно. Не нужно было в тот вечер дверью хлопать... Я ведь предупреждала тебя.

Непрядов

едва не рассмеялся. Он мог бы сказать, что ни в чём не раскаивается, особенно теперь, когда все его мысли о другой. Да только не стоило разубеждать Лерочку в её неотразимости: пуская думает, как ей нравится.

– Ты у Вики была?

– У Маргариты Наварской, - съязвила она.
– Ты разве этого не заметил?

– Я действительно не знал, что ты здесь.

– Но если бы знал?
– допытывалась Лерочка.

Непрядов простодушно улыбнулся и сказал:

– Я рад, что у тебя с Эдькой всё так хорошо получилось. По-моему, он без ума от твоих чар.

– Жаль, что не ты.

– Да где уж мне, старому крабу, - решил Егор немного потешиться. Задубел и весь ракушками оброс. Никакой эстетической ценности для прекрасного пола не представляю. Говорят, на пенсию мне пора...

– На роль старого сатира ты не годишься, - оборвала его Лерочка.
– А если серьёзно?..

– Ну, разве что серьёзно...
– Немного помедлив, Егор попросил: - Не могла бы ты передать Вике, что Вадим сейчас не может прийти. Но в воскресенье он будет здесь как штык.

При этих словах красивое Лерочкино лицо сделалось каким-то неприязненным, почти злым.

– А ты мог бы передать своему Вадиму, чтобы он вообще сюда не приходил, - вдруг выпалила она.

– Не понял, - сухо бросил Егор.

– Неужели он не догадывается, что Вика неизлечимо больна! Ну, для чего? Зачем он мучает её?
– губы девушки дрогнули.

Егор молчал, не зная, что на это ответить. Совладав с собой, попытался возразить.

– Они же любят друг друга. Неужели этого не понять?

– Быть может, очень скоро всё кончится: у неё прогрессирующая лейкемия.

– И никак нельзя спасти?..

Зажмурившись, Лерочка покрутила головой.

– Вот и сейчас у неё едва хватило сил минуты две постоять у окна, когда вы мимо проходили.

Непрядов схватил девушку за руку и почти умоляюще заговорил:

– Прошу тебя, только никому из наших об этом не говори. Пускай Вадим пока ничего не знает. Я просто уверен, что им сейчас обоим хорошо. Они же вдвоём...

Лерочка отдёрнула руку.

– Да пойми же ты! Он своими стояниями под окном отнимает у неё последние силы.

– Нет, - убеждённо доказывал Егор, - настоящая любовь прибавляет силы. Пока Вика жива, она будет верить в чудо. И всё равно не перестанет ждать Вадима.

Егор заметил Чижевского, который торопливо приближался к ним. Увидав его, Лерочка вдруг сказала:

– Хорошо, пускай будет, как ты хочешь, - и снова скрылась за дверью.

Обескураженному Чижевскому с полпути пришлось возвращаться. Труба возвестила конец перекура, и курсанты бросились разбирать карабины.