Обольстительница в бархате
Шрифт:
– Нет, этого изначально не было в плане. Мы приготовились к унизительному возвращению. Критики были к нему жестоки. Вы не знали?
– Я не слежу за литературой, – призналась Леони. – Читаю только обзоры спектаклей и концертов и тому подобное, но меня главным образом интересуют описания того, во что были одеты дамы. Времени на литературную критику мне не хватает.
– До выхода сборника «Алцинта и другие поэмы» он опубликовал несколько стихотворений в журналах, – пояснил Саймон. – Критики смешали его с грязью единогласно и безоговорочно. Они разрывали его на части. Стали писать пародии. Это было форменное избиение. До того, как Суонтон увидел эти статейки, он еще не знал, поедет ли в Лондон вообще. Но после такого выбор стал очевиден: вернуться и стоически преодолеть испытания или прослыть трусом.
– Даже не представляла, – удивилась она. – Я была уверена, что его светлость вернулся в Лондон, когда его книга уже вышла, и потому что все только о ней и говорили. Наши дамы так совершенно точно. Я не слышала таких взволнованных обсуждений со времен последнего большого скандала. – Того самого, в который Софи бросилась очертя голову.
– Нам ничего не было известно о том, что здесь происходит, – продолжал Лисберн. – Мы прибыли в Лондон за день до появления книги в магазинах. У нас собралась небольшая компания, и Суонтон не стал нападать на критиков. Для начала, он не был высокого мнения о своем таланте и поэтому не чувствовал себя уязвленным, как любой бы другой на его месте. Мы потом еще пошутили на эту тему в клубе «Уайтс». А уже через несколько дней после нашего приезда нам пришлось допечатывать тираж, и очень быстро. Толпы молодых женщин брали приступом книжные лавки. Продавцы заявили, что не сталкивались с чем-то подобным с того времени, как Хэрриетт Уилсон опубликовала свои мемуары.
Хэрриетт Уилсон была знаменитой куртизанкой. Десять лет назад мужчины платили ей за то, чтобы она не упоминала их имен в своих записках.
– Лорд Суонтон явно затронул сердца молодых женщин, – заметила Леони.
– И пришел от этого в замешательство, как и критики. – Саймон выглянул в окно.
В это время года темнело поздно, да и полной темноты не наступало, были глубокие сумерки. Сегодня вдобавок светила яркая луна, и Леони увидела, что они только что миновали Вестминстерский мост. Она также заметила, как напряжены его челюсти.
– Неожиданный взлет к славе может быть опасным, – сказал Лисберн. – В особенности когда в этом участвуют молодые женщины. Я предпочел бы снова увезти его в Европу, прежде чем… – Он замолчал и пожал плечами. – Большое количество людей сегодня явно встревожило вас. Единственную в зале.
– Когда я вижу столько людей, собравшихся в одном месте, – медленно заговорила Леони, – для меня они все становятся толпой.
Возникла короткая пауза.
– Понимаю, мисс Нуаро. Поэтому я должен стоять в стороне и быть начеку. Но… – Теперь пауза была долгой.
– Но… – повторила она.
– Но у меня появился шанс выкрасть из толпы очаровательную девушку, и я им воспользовался.
Леони и лорд Лисберн вернулись как раз к окончанию поэтического вечера, когда, судя по программе, должен был выступить сам лорд Суонтон со своими новыми поэтическими опытами.
Как Лисберн и предсказывал, толпа поредела. Хотя зал по-прежнему был полон, но мужчины, подпиравшие стены, уже расселись на свободные места в задних рядах. И больше не казалось, что балкон вот-вот рухнет.
Пока они, замешкавшись в дверях, высматривали, куда бы сесть, мимо них начала протискиваться группа людей – по виду, семья. Лисберн отодвинул Леони в сторону, то ли из желания пропустить людей, то ли потому, что не торопился присоединяться к аудитории, и освободил путь выходящим из зала. Когда глава семейства поблагодарил его, лорд Лисберн в ответ улыбнулся сочувственно и пробормотал что-то, что заставило джентльмена тоже улыбнуться.
Это был шарм в действии, обаяние самого коварного вида: полное юмора, умаляющее собственное достоинство, обезоруживающе искреннее и доверительное.
Леони отлично понимала, как действует этот шарм. Ее семья сама специализировалась на этом.
И ей совсем ни к чему испытывать воздействие подобного обаяния на себе. Проблема заключалось в том, что оно и в самом деле было полно коварства. Кто-то реагировал на него, не понимая, чем это грозит, и мог искренне поверить в то, что обрел душевную близость с человеком, который лишь мастерски имитировал чувства.
Леони напомнила себе об этом, пока лорд Лисберн вел ее в том направлении, откуда вышла семья, к их освободившимся местам на дальнем конце последнего ряда.
И хотя она предпочла бы сесть поближе к дверям, чтобы долго не стоять на выходе, эти места были лучше тех, которые ей удалось высмотреть раньше. Количество зрителей уменьшилось, и дышать стало легче. Когда двери открывались, выпуская людей, в зал проникали потоки прохладного вечернего воздуха.
Имея рядом большого сильного мужчину – пусть даже такого, который представлял опасность для внутреннего спокойствия женщины, – можно было ни о чем не беспокоиться.
Говоря по правде, ей не очень хотелось слушать поэтические вирши, а так как сосредоточиваться на близком присутствии красавца-мужчины было неразумно, она принялась рассматривать зал. И насчитала двадцать два туалета, пошитых в «Модном доме Нуаро». Хороший показатель. Может, все-таки был смысл в написании статеек в «Утреннее обозрение Фокса».
Среди дам в туалетах от их «Модного дома» была леди Клара и… О да! Леди Глэдис тоже надела свое новое темно-красное платье! Ура, победа!
Леони заулыбалась.
Ее спутник наклонился к ней.
– Что случилось? – спросил он.
Она ощутила, как его дыхание коснулось ее уха и шеи. Оттуда оно как будто проникло под кожу и добралось до нижней части живота.
– Это эмоциональный всплеск в ответ на поэзию, – пробормотала Леони.
– Вы же не слышали ни единого слова Суонтона, – заметил он. – Вы рассматривали зрителей. Кому улыбались? У меня есть соперник?
Кто, например? Аполлон? Адонис?
– Целая дюжина, – не удержалась Леони.
– Не могу сказать, что удивлен. – Он оглядел толпу. Она смотрела, как внимательно лорд Лисберн изучает зал, вот он остановился и вернулся взглядом к группке, сидевшей в том же последнем ряду, что и они, но с правой стороны, ближе к дверям.
– Ага, Клара! – удовлетворенно сказал маркиз. – И Глэдис с ней. Я их даже не заметил из-за того джентльмена, который торопился увести свое семейство отсюда. В любом случае рядом с ними все занято, так что мы не обязаны пересаживаться туда. Спасибо вам, благодетельные боги и духи этого места! Но, однако… – Он склонил голову набок и нахмурился. – Я, конечно, не очень хорошо знаю Глэдис.