Обреченный на любовь
Шрифт:
– Предположительно? – Милбери не удержался и все-таки фыркнул.
– Предположительно… Зато абсолютно точно я подбросил ей «жучка». Так что особенного труда для поисков не потребуется.
Милбери посерьезнел:
– Связи, шеф?
– Можешь покопать, но сначала доложи мне, кто она, откуда и где сейчас находится.
Едва Милбери отключился, Калинова вызвал к себе Рассел.
– Что нового? Или отпускника расспрашивать начальству возбраняется?
Последний вопрос Калинов пропустил мимо ушей.
– Кое-чего мы добились…
– Это я уже знаю. Милбери доложил мне о происшедших вчера вечером событиях. А что с первыми тремя?
Калинов легонько пожал плечами:
– С первыми тремя сложнее. Совершенно не за что зацепиться. Впрочем, после вчерашнего я не удивляюсь. Ведь фактически нападавшего видел живьем один я. Довгошею он представлялся, как некое туманное пятно, отдаленно напоминающее фигуру человека.
– Это я все знаю, – нетерпеливо сказал Рассел.
– А если бы мы не использовали дисивер, – продолжал Калинов, словно не замечая нетерпения шефа, – уверен, и я бы ничего не разглядел. Этого типа должен был увидеть только Крылов. Увидеть и умереть от страха… Так же, наверное, умерли Накаяма и Андерсон.
– А Бойль?
– О Бойле мы вряд ли когда что-либо узнаем… Но не представляю, как можно проникнуть на борт летящего корабля!
– А если еще не летящего?
Калинов развел руками: в этом направлении говорить было не о чем.
– Ладно, – сказал Рассел. – Какие у тебя версии насчет вчерашних событий?
– Во-первых, это могла быть какая-нибудь разновидность гипноза. Хотя я и не могу себе представить гипнотизера, воздействующего на видеоаппаратуру. Если только этот гипнотизер не ксен!
– Ну-у, милый! – Рассел покачал головой. – Ты мне тут наговоришь!.. Ксенами можно что угодно объяснить. Так же как и Господом Богом!.. Не будем забывать о старике Оккаме![11]
– Возможно, использовали голографию…
– Интересная голография! Один видит, другой – нет!
– Скажем, применялись поляроиды, хотя не могу себе представить, где можно было скрыть технику… Нет, думается, это все-таки что-то другое…
Рассел побарабанил пальцами по столу, лицо его начало постепенно краснеть.
– Хороший вывод, – сказал он. – Главное, чрезвычайно определенный!
– Я не Бог, – спокойно заметил Калинов. – В этом деле сплошная неопределенность. А для определенных выводов попросту не достает информации.
– Ну так ищите, черт бы вас побрал! – взорвался Рассел. – Который день толчете воду в ступе! Мафия – не мафия, болезнь – не болезнь, ксены – не ксены… Что мне отвечать Космической комиссии? Пять раз на дню звонят, интересуются, не пора ли отзывать из отпусков тех космонавтов, кто пока еще жив.
Калинов молчал. Разговор пошел ковровый, в одни ворота. Надо ждать, пока шеф успокоится, но все равно я ему пока ничего не скажу.
Шеф успокоился быстро.
– Ладно, – бросил он. –
– Добывать информацию.
– Дисивер намерен впредь использовать?
– Обязательно! – соврал Калинов.
Нетерпение шефа было понятным, но успокоить его пока нечем, не рассказывать же о сегодняшних подозрениях!.. Поэтому Калинов попросил разрешения удалиться. Рассел только рукой махнул.
Едва Калинов вошел к себе в кабинет, позвонила Аллочка Крылова. От нее удалось отделаться только через десять минут, и это стоило ему немало нервов. «Мисс миллионерша» договорилась, в конце концов, даже до обвинений в том, что он, Калинов, никогда и не был другом Игорю. Калинов едва сдержался.
Потом позвонил Мищенко и сказал, что никаких толковых идей в головы комиссии, занимавшейся расследованием гибели Бойля, так и не пришло, либо это происки дьявола, либо необычным образом организованный суицид, мнение некоторых должностных лиц, будто Бойль вовсе не собирался сводить счеты с жизнью, – это частное мнение некоторых должностных лиц, комиссии нужны более серьезные доказательства, конечно, кто-то будет наказан, комиссия не может работать вечно, на комиссию давят, да вы, Александр, и сами все понимаете…
Потом позвонил еще кто-то и сказал еще что-то.
А потом позвонила Нора. Ждавший доклада Милбери Калинов чуть с кресла не упал, удивление удалось скрыть с огромным трудом, но профессиональная закалка помогла.
– Здравствуйте, Саша! – Нора была, как и позавчера, пшеничной блондинкой. И в тех же зеркальных очках.
– Добрый день, – сказал Калинов. – Что-то я не припоминаю, когда давал вам свой служебный номер.
Нора, кажется, улыбнулась. Когда глаз не видно, об улыбке можно судить лишь довольно приблизительно: то ли улыбка, то ли гримаска неудовольствия. Во всяком случае, уголки ее рта разошлись в стороны.
– Разумеется, не помните, – сказала она. – Ведь вы были так пьяны! И так прилипчивы!.. Мне очень нужно с вами встретиться, и чем быстрее, тем лучше.
Да, я был пьян, подумал Калинов. И наверное, был прилипчив. Но служебного номера я тебе никак не мог дать! Иначе я бы не работал в нашей организации.
Он перестроился. Теперь Нора видела не сотрудника отдела аномалий, а на все готового донжуана.
– Конечно. – Донжуан закивал и чуть ли не приложил руки к груди. – Всегда рад встрече с вами. Где и когда могу вас найти?
Нора взглянула на часы:
– Хоть сию секунду… Отель «Москва», двести пятый номер. Я буду ждать. Это очень срочно и очень важно для меня. Да и для вас тоже. – Она снова улыбнулась-сгримасничала и отключилась.
Так, сказал себе Калинов. Кажется, интуиция меня не подвела: другая сторона зашевелилась. И кажется, я верно определил направление, в каком она собирается шевелиться.
Он вызвал Милбери.
– Вот как выглядел Крылов-старший в последний год своей жизни, – сказал Милбери.