Одиночество Мередит
Шрифт:
— У твоего отца, куколка, была ужасная кожа. Слезала кусками, как со змеи. Думаю, у тебя будет еще хуже. Нам придется купить тебе пылесос и держать его под твоей кроватью. — Она рассмеялась, и вокруг нее вновь образовалось облако дыма.
— А как же Фиона? Почему у нее такого нет?
— Потому что ей досталась моя отличная кожа. Я же сказала, куколка, кому как повезет.
Я бросилась в нашу с сестрой комнату, хлопнула дверью и нырнула под одеяло, затаив дыхание в ожидании, что она побежит за мной. Но она так и не появилась. Я, видимо, заснула, потому что, когда почувствовала,
— Я запишу тебя к врачу, — прошептала Фиона. — Позвоню завтра, притворюсь, что я — это она. Постараемся попасть на прием сразу после школы и сделать все по-быстрому.
— Спасибо, — хрипло отозвалась я. Воспаленную руку пронзила пульсирующая боль.
— Про отца это неправда.
— Откуда ты знаешь?
— Ты помнишь, чтобы с него слезала кожа, как со змеи?
— Нет, — сказала я.
Но правда заключалась в том, что я ничего про него не помнила. Прошло несколько лет с тех пор, как он ушел, и черты его лица стерлись из моей памяти. Когда я пыталась представить его себе, я словно искала что-то на дне мутного пруда.
Были ли у него мои глаза — то голубые, то зеленые, то серые в зависимости от освещения и того, во что я одета? Был ли он блондином, как Фиона, или темноволосым, как я? Временами, когда у меня хватало сил вытащить его из пруда, его черты роились прямо у него над головой — мне никогда не удавалось их зафиксировать. Даже в моих снах он был безликим, я просто ощущала его присутствие, неуловимое и мимолетное. Но никакой покрытой коркой кожи точно не было. Я была уверена, что запомнила бы такое.
Я вздохнула и натянула одеяло на голову. Понятно, что мама просто пыталась обвести меня вокруг пальца. Это было соревнование, в котором она никогда не позволяла мне победить.
Фиона стащила с меня одеяло, и мы пристально смотрели друг другу в глаза, пока я не моргнула. Сестру я тоже никогда не обыгрывала.
— Ты его помнишь? — спросила я.
— Да.
— Расскажи.
— Я помню, как они ссорились незадолго до его ухода. Был теплый день. Они сидели на кухне… Когда я вошла, мама крикнула, чтобы я шла наверх.
— Как он выглядел? Какого цвета у него волосы?
— Светло-русые.
Мне стало не по себе, в груди что-то давило.
— Почему он не взял нас с собой?
Она пожала плечами:
— Наверное, мы ему не нужны.
Мне не хотелось ей верить. Я почесала ладонь.
— В любом случае главное, что он не покрыт коркой, Мередит. Я помню его кожу. Она гладкая. Гладкая, как у любого нормального человека.
От ее слов мне легче не стало.
— Ну значит, в нашей семье я одна такая дефективная.
Я снова легла, отвернувшись от сестры. Снова натянула одеяло на голову и стала мечтать о том времени, когда смогу куда-нибудь уехать.
— Я чесалась, пока под ногтями не появлялась кровь, — призналась я Тому.
Иногда я не выдерживаю его слишком доброго взгляда. Забираю наши тарелки, стряхиваю крошки в мусорное ведро, хожу по кухне и делаю то, что делать абсолютно не нужно. А он терпеливо ждет.
1999
Она
— Фи…
— Ты это берешь? — Она помахала щипцами для завивки. Никто из нас не пользовался ими уже много лет.
— Можешь оставить их себе. Я хочу уехать налегке. В той квартире не так много места.
Сестра закатила глаза, не пряча эмоций.
— В выходные придешь на ужин?
Я сложила последние книги и обмотала скотчем коробку с выдуманным миром, в который я сбегала от реальности целых двадцать лет.
— Не уверена. Возможно, буду занята. — Она открыла мой шкаф и начала в нем рыться.
— Чем именно?
— У нас с Лукасом планы. И вообще, это не твое дело.
Я закусила губу и постаралась не реагировать. Провоцировать меня она всегда умела.
— Ну так приходи с ним. Возьму готовой еды на ваш вкус. Пиццу? Карри? Жареный рис со специями?
Она пробормотала что-то, чего я даже не расслышала.
Я оставила ее наедине с ее раздражением и начала складывать в пакет одеяло и подушки. Не мешало бы, конечно, купить новые — эти были у меня еще с детства. Но с подобными покупками придется подождать. Я уже год работала в колл-центре, экономила на всем, чтобы денег хватило на залог, арендную плату и счета за первый месяц, а также на непредвиденные расходы. По телевизору говорили, что очень важно иметь «подушку безопасности» на случай непредвиденных расходов. Мне казалось, что я поступаю по-взрослому.
Большинство людей сочли бы мое новое жилье совершенно обычным. Даже примитивным. Но эти люди, вероятно, росли, мечтая о большом доме с садом, шикарной кухней и огромным телевизором. О ванне с ножками в виде львиных лап. О спа-бассейне во дворе. О блестящем автомобиле на подъездной дорожке. А может, и о двух автомобилях на широкой подъездной дорожке. Мои же мечты всегда были гораздо скромнее. И вот я переезжала в крошечную квартирку на первом этаже, в которой нет никакой ванны, только узкая душевая кабина с не до конца закрывающейся дверцей, а в комнате обои отстают от стен. У меня даже телевизора не было. До переезда я намеренно не покупала ничего нового. Мама всегда предупреждала нас, чтобы мы не испытывали судьбу. Она говорила, что знает не понаслышке — жизнь имеет обыкновение идти наперекосяк, когда меньше всего этого ждешь.
— Эй, это моя.
Из сваленного на пол вороха одежды Фиона вытащила синюю толстовку с капюшоном.
Я подняла глаза:
— У нее рукав прожжен сигаретой.
— Все равно она моя.
— Ну так забирай. И вали отсюда со своим паршивым настроением. Я сама справлюсь.
Она посмотрела на меня с вызовом, просунула голову в ворот толстовки, потом руки в рукава. Но уходить не собиралась — уселась и принялась наблюдать за мной. Я обернулась. Лето выдалось жарким: щеки у нее были усыпаны веснушками, а светлые волосы местами выгорели почти до белизны. Я представила ее сидящей здесь лет через десять в той же самой толстовке с прожженным рукавом. Та же толстовка, та же комната, та же жизнь.