Одна на миллион
Шрифт:
Только после того, как я поднялась наверх, запыхавшаяся, с кучей флакончиков разного размера, завёрнутых в подол юбки, я поняла, что забыла закрыть дверь медпункта.
— Господь Всемогущий, — раздалось за дверью мужского туалета. Затем она распахнулась, и я увидела Никиту, согнувшегося над низкой раковиной в три погибели и умывающего лицо. Когда я вошла в маленькое помещение, освещённое одной единственной лампочкой, висящей под самым потолком, он выпрямился, и капли воды, стекавшие по подбородку, начали пачкать его синюю футболку. — Никогда ещё процесс снятия
— Бестолочь, — я покачала головой.
Взгляд Никиты скользнул по моей задравшейся юбке и непривычно открытым ногам. Мои щёки вспыхнули.
— Зачем ты принесла столько много всего? — я опустилась на колени на холодный кафель туалетной комнаты для мальчиков. Вся она с пола и до потолка была выкрашена в голубой цвет, и это вкупе с розовыми стенами в туалете для девочек заставило меня всерьёз задуматься о гендерных стереотипах, правящих этой школой.
— Я, вроде как, забыла, какие именно капли нужны, — я выпрямила юбку, и многочисленные флакончики посыпались на пол.
— Забыла? Ты? Да ну не может быть! — Никита присел рядом со мной и схватил в руку первые попавшиеся капли.
— Ты меня напугал немного со своими глазами, — попыталась оправдаться я, но, кажется, только усугубила своё положение — Никита вскинул брови и уставился на меня как на законченную чудачку. — Я подумала, мало ли что—то серьёзное. Ещё не хватало мне потом целый день с твоим трупом провести.
Я заметила, что без линз глаза Никиты выглядели не такими огромными — они больше не заглядывали в самую душу, а, скорее, загадочно в неё поглядывали.
— И не смотри на меня своими красными глазами хронического алкоголика, — попросила я.
Никита демонстративно накрыл лицо ладонями, но я успела уловить однобокую улыбку, в которой растянулись его губы.
Треть растворов оказалась мне незнакома, ещё четверть служила против насморка, а остальные флакончики и вовсе не были подписаны. Единственным, что оказалось полезным для Никитиных глаз, оказался полупустой тюбик, носящий название “Слеза Натуральная”.
— Нашла! — я подскочила на месте, победно вскидывая руку с каплями вверх.
Никита убрал ладони от лица и выдохнул.
— Я спасён! Троекратное “Ура!”!
— Сначала закапай в глаза, я тебя умоляю, а потом хоть голышом танцуй.
— Хочешь, чтобы я разделся? — Никита подмигнул мне.
— Я утрировала.
— А, значит, теперь это так называется?
Я хлопнула себя ладонью по лбу, не в силах вести этот бесполезный обмен несвязными предложениями. Никита расхохотался.
— Капли! — я буквально прыгала на месте от раздражения, но Никита и не думал вставать с пола. Перестав смеяться, он вытянул шею вверх, задрал голову и широко распахнул глаза.
— Я готов.
— Что? — я мотнула головой. — Я не буду это делать.
— Ты хочешь, чтобы я разделся, но не хочешь помочь мне в лечении?
Я закатила глаза, но сделала вид, что пропустила эту остроту мимо ушей: после многочисленного упоминания Никиты без футболки я бы соврала, если бы сказала, что была бы против подобного
— Иногда ты ведёшь себя как ребёнок, — я сложила руки на груди и устало взглянула на Никиту сверху вниз.
Он закапал лекарство в глаза и часто—часто заморгал.
— Я, Маргарита Игоревна, — сказал он, уже встав на ноги и подняв с пола флакончики, — всегда веду себя как ребёнок. А иначе, — он замолчал, протянув мне часть из них, и продолжил, когда я снова соорудила из юбки “корзину”, — с ума сойти можно. Быть взрослым не круто.
— Быть взрослым — возможно. Но вот быть серьёзным иногда бывает очень даже полезно.
Мы вышли в коридор, который совершенно ничего не освещало, кроме тонкого и полупрозрачного лунного света, льющегося из огромных окон. Я непроизвольно приблизилась ближе к Никите, словно он смог бы защитить меня от темноты.
— Зачем мне быть серьёзным, — неожиданно произнёс он. — Если у меня есть ты.
Я прыснула, он промолчал, но я была уверена, что на его губах играла улыбка. Оставшийся путь до медпункта и обратно в кабинет музыки мы проделали в абсолютной тишине.
Чуть позже, когда мы уже лежали на составленных в ряд стульях, подложив под головы собственные сумки, мои мысли внезапно заполнились целым вихрем вопросов, на которые я не знала ответов. Мне хотелось покинуть кабинет и вернуться на крышу, чтобы снова ощутить ночную прохладу на своей липкой от пота коже, и, возможно, частичка меня хотела окунуться в мимолётные воспоминания о поцелуе, который, хотела я или нет, был моим первым, но я боялась разбудить Никиту и потому продолжала лежать на спине, ощущая немую боль в пояснице из—за жёсткой “постели”, и смотреть в потолок.
Я никогда не была поклонником романов или мелодрам, потому что считала их полнейшей ерундой, но тогда, когда перед моими глазами стояло сияющее лицо Никиты каждый раз, когда я их закрывала, я начинала видеть смысл во всех этих стихах о любви и рисунках на асфальте и поцелуях под дождём, и мне становилось так страшно, что я задерживала дыхание в попытке прийти в себя.
А потом, спустя несколько часов, мне удалось убедить себя в том, что, чтобы это ни было, до утра оно точно не доживёт.
Комментарий к Глава 6
http://vk.com/club75865569 <3
========== Глава 7 ==========
Я проснулась далеко за полдень, когда надоедливое солнце принялось обжигать моё лицо, дотягиваясь лучами даже сквозь застеклённое окно. Я распахнула глаза и осторожно потянулась — всё тело ломило от продолжительного сна на ужасно жёстких стульях. Сев, я обнаружила, что Никита уже не спал — его даже не было в кабинете.
На то, чтобы собраться с мыслями и встать, мне понадобилось около десяти минут, на то, чтобы дойти до туалета и попытаться привести себя в порядок — ещё двадцать. На поиски Никиты я не потратила ровным счётом ничего — его голос, переполненный негодованием, отчётливо громко доносился со второго этажа.