Однажды в Голливуде
Шрифт:
Почему охуеть как психовал из-за того, понравится ли Терри Мелчеру его концерт?
Почему охуеть как лез из кожи вон, чтобы произвести впечатление на Терри «Мать его так» Мелчера?
Но когда встреча с Терри, назначенная на полчетвертого, сдвинулась на без двадцати четыре, потом на без пятнадцати, потом на четыре, потом на четыре пятнадцать, потом на четыре двадцать и на четыре тридцать, стало очевидно, что Терри Мелчер не явится, и стало очевидно, насколько Чарли подавлен. Из-за Терри он в глазах своей паствы выглядел слабаком. Никто и никогда не выставлял Чарли слабаком перед «Семьей». Ни взбешенные родители, иногда с дробовиком наперевес; ни бывшие члены «Семьи», иногда возвращавшиеся на ранчо с друзьями, чтобы потребовать назад свои деньги, машину или детей. Ни «Черные Пантеры».
27
[Свиньями в «Семье» Мэнсона называли высший свет Голливуда и просто зажиточных американцев. — Прим. пер.
Через знакомых Мелчер передал Чарли, что не явился не потому, что не уважает его. Он занятой человек, у него появилось неотложное дело. Но с тех пор прошло уже столько времени, а он так и не удосужился назначить новую встречу. И теперь Чарли и Терри не вращаются в одних кругах. Теперь они вряд ли случайно где-нибудь столкнутся и передоговорятся.
В каком-то смысле Чарли таким образом получил хороший урок о работе индустрии развлечений. Люди попадают в определенный круг общения, а потом выпа-
дают из него. Тот, с кем ты плотно тусовался вчера, сегодня уже не котируется. Многообещающие планы просто не выгорают. Или, как писала Полин Кейл: «В Голливуде вас захвалят до смерти».
В общем, раз уж Магомет вряд ли случайно столкнется с горой, попивающей вискарь «Катти Сарк» в клубе «Виски-э-Гоу-Гоу», придется Магомету ехать к горе, или в данном случае — на Голливудские холмы.
Для Чарли это последний шанс.
Он уже бывал дома у Терри Мелчера и знает, где тот живет. Его туда даже звали на вечеринки. Так что появиться на пороге и сказать «привет» — это, конечно, не очень вежливо, но не то чтобы прям уж за гранью.
Это отчаянный шаг — и выглядит соответственно. И Чарли охренительно уверен, что Терри именно так к этому и отнесется. Но так сложилось, что это единственный шанс Чарли. Терри ведь сам сказал, что однажды послушает его музыку. И теперь за Терри должок после того, как он с ним обошелся. У Чарли больше нет возможности столкнуться с ним на хате у Уилсона. Единственный шанс ухватить упущенную возможность — понадеяться на удачу, поймать его дома, вцепиться в него зубами. Вцепиться мягко. Не больше — чтобы Терри чувствовал себя виноватым и не смог отказать. Но если Чарли не вцепится, он больше никогда не увидит Терри. И если это не сработает — а скорее всего, не сработает, — Чарли хотя бы будет знать, что все испробовал.
Сворачивая к дому на Сьело-драйв, Чарли видит, что ворота открыты. Такие люди почти всегда держат ворота открытыми: к ним приезжает много курьеров, и они не хотят постоянно бегать к домофону. Чарли было думал, что его отошьют уже на домофоне, висящем на металлической опоре рядом с воротами.
Привет, а Терри дома?
Кто спрашивает?
Чарли, его друг.
Какой Чарли?
Чарли Мэнсон.
Терри нет дома.
Так Чарли представлял разговор, если бы Терри сам ответил по домофону и притворился собственным помощником. Поэтому открытые ворота можно считать хорошим знаком. Говорят же: удача сама не приходит — ее работа за руку приводит. Работа в данном случае — это приехать поздним утром в субботу на Сьело-драйв. Чарли знает, что лучший способ застать Терри дома — приехать в субботу утром. Кто знает, вдруг они даже встретятся лично.
Он подумывает запарковать грузовичок «Твинки» на длинной изогнутой подъездной дорожке, но это слишком. Надо быть скромнее. Подойти к дому на своих двоих, с распростертыми объятиями и широкой улыбкой.
По-хорошему, а не по-плохому.
Чарли выходит из грузовичка. Терри живет на вершине холма в самом конце улицы. Единственная живая душа в округе — на крыше соседнего дома: какой-то блондин с голым торсом чинит антенну. Чарли, пока идет по дорожке к входной двери, не обращает на него внимания.
Шэрон опускает иглу на первый трек пластинки TheSpiritof’67 группы Paul Revere and the Raiders. Фронтмен группы и продюсер альбома раньше жил тут, на Сьело-драйв, в доме, который Шэрон и Роман теперь снимают у владельца Руди Альтобелли, живущего в домике для гостей на заднем дворе у бассейна. Предыдущий арендатор, Терри Мелчер, жил здесь с актрисой Кэндис Берген. Но до того, как въехала Кэнди, Терри делил дом с солистом Raiders Марком Линдси. Поэтому логично, что Шэрон нашла в шкафу комнаты для гостей целую стопку запаянных в целлофан пластинок TheSpiritof’67. Когда она сказала об этом мужу Роману, тот поморщился и ответил:
— Ненавижу этот попсовый мусор.
Шэрон не спорила, но и не согласилась. Ей нравился бабблгам-поп с радио KHJ. Ей нравилась «Yummy Yummy Yummy» и следующий хит той же группы, «Chewy Chewy». Ей нравился Бобби Шерман и та его песня про Джули. Оно обожала «Snoopy vs. the Red Baron».
Она бы никогда не призналась в этом Роману или своим модным друзьям — Джону и Мишель Филлипс, Касс Эллиот или Уоррену Битти, — но, если честно, The Monkees ей нравились гораздо больше The Beatles.
Она знает, что это даже не настоящая группа. Что это всего лишь телешоу, созданное с целью подзаработать на популярности The Beatles. И все же в глубине души предпочитает их. По ее мнению, Дейви Джонс симпатичнее Пола Маккартни (как видно по Роману и Джею, Шэрон вообще привлекают симпатичные невысокие парни, которые выглядят так, словно им двенадцать). По ее мнению, Микки Доленц забавнее Ринго Старра. Из двух тихонь она выбирает не Джорджа Харрисона, а Майка Несмита. А Питер Торк вроде такой же хиппарь, как и Джон Леннон, но не настолько претенциозный и, возможно, даже обаятельнее. Да, разумеется, The Beatles сами сочиняют свои песни, но Шэрон-то какая на хрен разница?
Если «Last Train to Clarksville» нравится ей больше «А Day in the Life», значит, так тому и быть; и ей плевать, кто автор. И, в общем, Paul Revere and the Raiders очень похожи на The Monkees. Они поют запоминающиеся заводные песни, они смешные, их все время крутят по телику. Ей очень нравятся «Kicks», «Hungry» и особенно «Good Thing». Руди Альтобелли сказал, что Марк Линдси и Терри Мелчер сочинили «Good Thing» за белым пианино в гостиной. Круто. Она вспоминает об этом, пока ставит иглу на винил и слушает рвущийся из динамиков крутой гитарный риф. Тут же начинает пританцовывать под попсовый бит плечами и бедрами. Затем возвращается к делам. То есть собирать чемодан мужа. Завтра Роман улетает в Лондон, и она всегда собирает ему чемодан. Однажды она его так порадовала и с тех пор радует всегда.
Ее бывший жених Джей Сибринг делает сэндвич на кухне, перед тем как отвезти Шэрон в свой салон в Фэрфаксе и уложить волосы: сегодня Шэрон и Роман будут на телике (Джей занимается исключительно мужскими прическами. Шэрон — единственное исключение). Вчера они тусовались на вечеринке в особняке Хью Хефнера. И Хефнер тогда подбил Романа прийти на свое квазиток-шоу «Ночной плейбой», которое записывают наверху здания номер 9000 почти в самом конце Сансет-стрип. Шэрон разозлилась, что Роман втянул ее уже во вторую подряд авантюру без спроса. Более того, Шэрон сейчас читает прекрасную книгу, «Майру Брекинридж» Гора Видала, и Роман знает, что она бы лучше провела вечер в постели с ним и с книжкой в руках. Но вместо этого придется второй вечер подряд прихорашиваться и играть «сексуальную малышку» (так Шэрон самоуничижительно называла старлетку, которую ей приходилось изображать в шестидесятые).