Огненный дождь
Шрифт:
Сегодня Тихослав славы не ждал. И почестей тоже. Две тысячи дружинной конницы рода Лиса медленно – а спешить некуда – двигались по отличной базиликанской дороге на полдень. Всё же хорошо, что здесь Базилика с её роскошными, камнем вымощенными дорогами! Дома, на землях вокруг славного города Дебрянска – в лесах и болотах непроходимых – они бы ни за что не сделали за день двенадцать полных вёрст. Не спеша. По сторонам поглядывая. Надо было б, прошли бы и двадцать пять, и тридцать. И кони ведь не устали! Раз не требовалось выдирать копыта из грязи, каждый раз отрывая вместе с подковой по пуду вязкого месива, раз не скользили копыта, не разъезжались ноги… Даже
Сам Тихослав, будь он на месте князя Рудевоя, поступил бы также. И вчера поутру, когда его тысячи проезжали мимо одной такой деревеньки, безжалостно покарал дружинника, посмевшего всего лишь сорвать с дерева какой-то местный плот. Неважно, что таких плодов на том дереве было больше, чем грязи на земле. Неважно, что сами базиликанцы не требовали наказания, а воин выплюнул надкушенный плод через мгновения после того, как надкусил его. Десять палок – и через следующую деревню дружина прошла, даже не порушив рядов. Молодцы! Поняли… Другое дело – приняли ли!
– Воевода! – окликнули Тихослава сзади, и он, поморщившись, обернулся. Два всадника – один свой, сотник Лобан, другой… Другой чужак. Тоже свой, из родян, но – чужак. Забрызганный грязью и чем-то ещё, вроде и кровью. Злой, усталый…
– Слава тебе, воевода! – устало, но чётко произнёс воин и Тихослав наконец смог разглядеть, что перед ним – десятник рода Медведя. Кажется, он даже видел его раньше. Только никак не мог вспомнить – где.
– И тебе поздорову, – нехотя ответил Тихослав. – Откуда путь держишь?
– Тут рядом, - быстро ответил десятник. – Я – Вилько, десятник дружины князя Лютеня! Беры мы! Воевода, поспешать надо! Обоз, что мы торингам возвращали, в засаду попал. Номады там, тысяча! Загнали нас на холм, и если ты не поспешишь – весь род сгинет без следа!
– Так что ж ты огород-то городил?! – возмутился Тихослав. – Раз поспешать надо… Дружина – за мной! А ты – вперёд! Дорогу будешь показывать, что да как рассказывать!
Кони – не утомлённые, а потому резвые, лихо взяли махом и земля содрогнулась, когда две тысячи дружинной конницы ринулись по дороге в полную силу. Земля содрогнулась, а местные геоморы бросились врассыпную. Кто их знает, этих варваров, чего вдруг сорвались с места!..
Скакать пришлось недолго - воины-лисы и сами уже приблизились к месту засады на расстояние четырёх перестрелов. Десятник Вилько вдруг выругался – громко и яростно и уже все увидели впереди, на длинном, перевёрнутую ладью напоминавшем холме – то, что недавно было обозом.
– Стоять! – рявкнул Тихослав, когда в обход его рванулись дружинники. – Стоять! Лобан – разгляду! И где Осколд с Басаргой?!
Оба тысячника двигались чуть поодаль, стараясь не беспокоить воеводу ни словом, ни делом. Тут же подъехали.
Осколд, невысокий и лысоватый толстяк озабоченно спросил, словно продолжая прерванный разговор:
– Боишься засады?
– Место больно подходящее для этого! – просто ответил Тихослав. – Басарга, возьми свою тысячу и обойди холм с той стороны.
– Так это – два перестрела по грязи чапать! – возмутился Басарга, являвший собой полную противоположность Осколду – высокий, с роскошным оседлецом на обритой и не покрытой шлемом голове.
– Ничо, разомнёшь кости! – хмыкнул Тихослав. – Осколд, твои со мной остаются, так ты будь готов. Как скомандую – атакуй! Внял ли?
– Внял, воевода! – холодно ответил тот. Прикажешь лучников изготовить?
– Давай!
Басарга, а с ним – отборные легкоконные воины-лисы, дружины острогов Коростень и Туман-острог, что на восточной границе рода, лихо ринулись вперёд. Правда, земля не содрогнулась, копыта не звенели, врубаясь в грязь. Да и не кричал никто грозно, оружием попусту не бряцал. Здесь в атаку шли лучники, конные лучники, почти не уступавшие навыком номадам. Если б враг и атаковал их сейчас, сумели бы развернуться и уйти под прикрытие более тяжело вооружённых собратьев – дружинников Дебрянской конной тысячи. Но номадов уже и след простыл. Догорали несколько возов – значит, не так давно ещё полыхало и сражение. И тела. Тела воинов ещё не остыли. Тела полутора сотен гардарских воинов, освобождённых руками номадских воров от оружия и доспехов, обнажённых… Бессильных отомстить врагам…
– Так. – тихо сказал Тихослав, глядя как взвывший от сердечной боли Вилько рухнул на колени перед одним из дружинников, поднял его голову и что-то говорил, говорил как живому. – Гонца к князю Буйславу – срочно! С охраной, случаю соответствующей. Полсотни дать! Пусть передаст всё как было, да ещё добавит – мы следом идём! Карать будем!
– Воевода! – Вилько на миг оторвался от погибшего, поднял на Тихослава залитое слезами, грязное лицо. – Воевода, они весь обоз взяли! Не могли они с ним далеко уйти! Никак не могли!
– Вот и хорошо! – тихо сказал воевода, и лишь самые ближние его почуяли ярую радость Тихослава. – Значит, догоним! Дружина, в седло!
А и спешивались немногие. Большинство так и оставалось на конях, горя нетерпением, предвкушением грядущей погони. Оставив у погибших два десятка дружинников – чтоб оборонили от зверей четвероногих, две дружинные тысячи бросились в погоню за зверьми двуногими. В этот момент их ничто не остановило бы…
8.Тархан Илепша. Дарийская дорога. 13 день месяца Березозола.
Оджак понёс серьёзные потери – из десяти сотен погибло почти полтораста человек, и многие были ранены хотя бы по разу. Самое же обидное – Илепша даже не выдержал, сорвался и наорал на сотников – почти не было пленных воинов. Взяли около десятка – всех раненных и из них лишь четверо или пятеро может быть доживут до следующего рассвета. Так посчитать, получается – за одного пленного, включая и умирающих, пришлось заплатить по полтора десятка номадов. Многовато… Правда – обоз.
Обоз, добыча, взятая с меча, оказался богатым. Вино и пиво – ерунда, номады любому напитку предпочитали кумыс – молоко дикой кобылицы. Ещё лучше – кара-кумыс, от которого у любого сарта наружу выворачивало желудок, а глаза лезли на лоб, явно намереваясь перескочить на затылок… Кумыс – хорошо, вино – плохо. Амфоры с бесценным базиликанским, захваченным в Малассе и Дарии, бочонки торингского пива – всё это было вылито на землю. Место вина на возах заняли раненных. Зато – зерно! Зато – мясо, отличная солонина! И – масло… Это была добыча, благодаря которой он, тархан Илепша мог больше не зависеть от подачек базиликанцев и не обращать внимания на их косые взгляды и разговор сквозь крепко стиснутые зубы. Чему и был очень рад. И всё же где-то в глубине души сидел и медленно точил упрямый червячок сомнения. Что-то было очень не так, вот только никак не угадать – что именно.