Огонь и сталь
Шрифт:
— Ты рано ушел с ужина, — произнесла Тинтур, затворяя дверь. Вилкас вздрогнул и поспешно бросил пергамент под кровать, круто обернувшись на пятках. — Ты вообще сегодня сам не свой. Что-то случилось?
— Н-нет, что ты! — юноша улыбнулся, притягивая босмерку к себе и ногой запинывая пергамент подальше под кровать. Еле успел… эльфийка улыбнулась и аккуратно высвободилась из его объятий, принялась снимать бандану, скрывающую ее изуродованные уши. Серебристо–белая тонкая косичка легла ей на плечо. Дождавшись, когда она расчешет волосы, Вилкас без лишних слов притянул Тинтур к себе, жадно вдыхая окружающие ее острый травяной аромат.
***
Ей снилась родина. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь кружево густой листвы, густой земляной аромат леса и небо ярко–синее, так не похожее на холодную лазурь небосвода Скайрима. Вот Тирон играет с отцовским луком, а Квэнья гоняется за бабочками. Мать, невысокая, смуглая, тонкая и гибкая как ивовая веточка, нянчает младшего сына, всего пяти месяцев от роду… веки темно–золотистых
Девушка зябко поежилась и тряхнула волосами. Луна на убыль пошла, значит, времени у нее до следующего полнолуния. Как снова запоют в лесах волки, так босмерка отправится в леса. Сейчас у нее есть куда и к кому возвращаться. Поставив чашу на столик, эльфийка шагнула к кровати, как вдруг заметила небольшой светлый комочек, прячущийся под скинутым на пол покрывалом. Белое Крыло, неслышно ступая, аккуратно подняла смятый листок пергамента, пахнущий чернилами… и Вилкасом. Тинтур покосилась на спящего юношу и осторожно развернула бумагу, тихо шуршащую под ее пальцами. Отпечаток ладони зиял зловещей чернотой, короткая фраза, размытая темнотой, рассыпалась на буквы, которые расползались в сторону как грязекрабы. В горле эльфки резко пересохло, перед глазами предстало бледное лицо Изольды, искаженное злобой и яростью, которые сменились болью, мучительным недоверием, когда кровь хлынула из перегрызенного горла. Босмерка присела на край кровати, продолжая сжимать пергамент в похолодевших руках. Это послание ей, послание убийц убийце. И Вилкас прочитал его, попытался скрыть от нее письмо, которое может стоить ему жизни. Внезапно гнев вспыхнул в ее сердце. Соратник не сказал ей о послании! Решил умолчать. Тинтур медленно повернулась к спящему юноше. Она должна злиться на него, но вместо этого гневается только на себя. И задыхается от боли.
***
Задумчиво глядя на ярко горящую свечу, Мерцер водил кончика пера по губам. Огонек отражался в его глазах цвета стали, цвета грозового неба, невольно напоминал ему о жене. И о дочери, спящей сейчас со своим мужем в соседней комнате. Маг брезгливо поморщился. Кем окружила себя Деметра? Фермер, мнящий себя достойным владеть магией, дитя–аргонианин! Это у нее от матери, определенно, Елентия тоже любит чудить. Бретон мечтательно прикрыл глаза, мыслями уносясь в Сиродил, в их уютный особняк на окраине Анвила. Вайтран — истинно северный город. Если в Солитьюде еще заметен отпечаток Империи в архитектуре, то Фолкрит и столица вайтранского владения наполнены нордским духом. В искусной резьбе, украшающей дома, в лицах горожан Мерцер явственно видел Север. В Скайриме ему нравилось, у этого холодного края было свое суровое очарование, отражающееся в заснеженных верхушках гор, еловых лесах, рыжих степях и северном дыхании. И сейчас две луны заглядывали в окно в комнате мага, купол неба усыпали звезды незнакомых созвездий. Елентии бы здесь понравилось. В юности она обожала скромный анвильский двор. Дочь барона были рады видеть на любом приеме, в том числе и во дворце графини Миллоны. У изящной невысокой девушки с копной темно–рыжих вьющихся волос и глазами цвета темного нефрита поклонников было множество. Сыночки дворян и купцов караулили ее у дверей храма, распевали серенады, засыпали цветами и любовными письмами, но это лишь разбаловало надменную красавицу. Мерцер, влюбленный в нее еще с детства, старался даже не смотреть в ее сторону. Холодность юного мага сначала смешила девушку, потом раздражала, и, наконец, Елентия сама пожелала внимания подмастерья придворного колдуна. Бретон улыбнулся и обмакнул перо в чернильницу.
… Должен сообщить тебе, любовь моя, что наша дочь вышла замуж. За юношу, типичного северянина, но с ним она, кажется, счастлива. Я думаю, что стоит оставить
Мерцер отложил перо, сцепив пальцы в замок под подбородком. Жена расстроится, ведь она уже нафантазировала себе, что ее внуки будут править Анвилом, но дочь — Довакин — это милость богов. Мага беспокоило совершено другое. Бледная кожа, болезненно реагирующая на солнечный свет, ярко мерцающие глаза… если с зятем мужчина был готов примириться, то никак не с проклятием даэдра, нависшим над белокурой головой его девочки.
… Скайрим — удивительная провинция. Если бы не гражданская война, я бы обязательно задержался здесь подольше, побыл бы рядом с Деметрой. Тебе бы здесь понравилось, рассветы просто восхитительные, а северное сияние — это нечто невероятное…
За свою карьеру маг не раз сталкивался с нежитью и дремора, страх перед ними притупился, но не пропал окончательно. Только дурак не будет страшиться того, что существовало задолго до сотворения мира и переживет еще его потомков. Вампиризм дает некоторые преимущества, но… Мерцер хотел внуков! Внуков, которых можно баловать, учить магии и хвастаться их успехами перед соседями. И, глядя как дочь играет с ящеркой… тихие шаги под дверью вырвали бретона из пучины размышлений, холодок чужого присутствия ознобом прокатился по телу мага. Короткий щелчок пальцами, слетевшее с губ заклинание, и лишь тепло спящего Онмунда вспыхнуло мягким золотистым пламенем. Мерцер рывком поднялся на ноги, подошел к двери, распахивая ее, и оказался лицом к лицу с призраком. Слабо мерцающая фигура мужчины в капюшоне стояла прямо перед магом. Отвесив остолбеневшему бретону короткий поклон, фантом направился вниз по лестнице. Блондин не мигая смотрел ему вслед. Черты призрачного лица показались ему знакомым. Он уже видел этого человека. Давным-давно, только раз, но запомнил его на всю оставшуюся жизнь.
***
— А ну стой, хулиганье! — старый Илдред в одном башмаке с трудом доковылял до калитки, грозя удирающим со всех ног соседским мальчишкам кулаком. — Я вам покажу, как яблоки у меня воровать! Только суньтесь еще раз, всех в злокрысов превращу!
Мерцер, заливаясь счастливым смехом, бежал по улице, прижимая к груди к груди драгоценные плоды. У старого боевого мага самые вкусные яблоки, а этот скряга даже на ярмарку с ними не ходит. Созреют — и давай сбивать их заклинаниями. Отец не раз уже порол Мерцера за то, что сын лазает в сад Илдреда, грозился отдать отпрыска даэдра, ведь не иначе как мальчишка их семя, на что паренек гордо вскидывал подбородок и заявлял, что когда вырастет, соберет целую армию дремора и, став во главе ее, отправится просить руки Елентии. За такие слова Сидрик награждал отпрыска новой порцией тумаков.
Мальчик юркнул в темный переулок, раздраженно откидывая с лица светлые волосы. Он опасливо выглянул из-за угла. Кутберт и Леофрик бежали в сторону Гильдии магов, Замира попалась своей матери, и торговка Иллка упоенно таскала дочь за куцую русую косу под одобрительное кудахтанье Илдреда. Мерцер ехидно захихикал, вгрызаясь в румяное яблоко. Сок брызнул ему на подбородок, и он нетерпеливо вытер рот рукавом, не переставая жевать. Вкусно, поистине слаще илдредовых яблок нет ничего! Но кусок застрял у мальчика в горле, когда он увидел отца, спешащего через улицу к красному от ярости соседу. Полы его мантии едва поспевали за магом, серые глаза метали гневные молнии. Мерцер сглотнул, мгновенно спелое яблоко потеряло весь свой вкус. Шмыгнув носом, мальчик попятился в спасительный мрак переулка.
— Сидрик! Твой парень опять мою дурищу на всякое подбивает! А она слушает, в рот ему глядит! Замирка, курица безмозглая, чего ж бегаешь-то за ним как привязанная?! Чай не единственный мальчишка в Анвиле.
Мерцер раздраженно фыркнул, втягивая голову в плечи. Что б он, потомственный маг, на дочери торговки женился?! Дудки, скорее Обливион на Тамриэль рухнет, чем он с Замирой на танцы пойдет. Да и уродина она… а вот Елентия красивая. Только старше его на целых три года, не глядит даже на Мерцера. Мальчик сильнее ссутулился. Вот когда он станет придворным магом графини, вот тогда она за ним побегает!..
— Пожалуйста, не надо… — дрожащий голос пропитан страхом и мольбой. Паренек резко остановился, беспокойно озираясь по сторонам — в конце переулка маячили тени. Мерцер, сунув яблоки за пазуху, вжался спиной в стену. Он выставил руку перед собой, силясь вспомнить слова заклинания. Отец уже начал учить сына азам, самым простеньким заклинаниям, и мальчик каждый раз пыжился от гордости, когда ему удавалось поджечь стог сена не факелом, а именно магией. Именно поэтому никто не узнал, что пожар на конюшне дело его рук. И сейчас, когда он, едва дыша, подкрадываясь к незнакомцам, на кончиках его пальцев плясали огненные искорки. Огненный шар как у отца у него вряд ли получится, но вот подпалить одежду… судорожный полу всхлип полу стон прозвучал невероятно громко, Мерцер вздрогнул, оборвал заклинание на полуслове, и вспыхнувшее на его ладони пламя взвилось к небу, чуть не опалив лицо мальчика. И когда мужчина в роскошных шитых золотом одеждах вдруг упал перед ним на землю, юный маг словно оцепенел. Кровь темно–багровой рекой хлестала из перерезанного горла, пальцы вцепились в бархат воротника, пытались зажать рану, остановить кровь и утекающую вместе с ней жизнь.