Огонь и сталь
Шрифт:
Он прошел еще двадцать шагов, когда пряный соленый аромат маняще пощекотал его нос. Онмунд резко остановился, алчно принюхиваясь, бледно-синий огонь в глазах вампира вспыхнул ярче. Кровь… кровь совсем рядом! Собаки сорвались с места, заливаясь хриплым лаем, маг поспешил за ними. Запах становился все сильнее и ярче…
– Получай! Получай, сука! – звуки ударов перемежались с тихими вскриками и всхлипами. Высокий мужчина в пятидесяти шагах от мага избивал девушку. Спутанные белокурые волосы и разорванное на груди платье, лицо залито слезами и кровью.
– Сама меня завлекала, а теперь что?! Кинуть меня решила, мразь?! Не хочешь по-доброму давать, так я сам возьму.
Хрюкая от нетерпения, он запустил руку под юбки несчастной. Она отчаянно завизжала. Тишину ночи разрезал звонкий
– А ну молчать! Думаешь, кто-то тебя услышит? После того, как отцу твоему все расскажу, он тебя из дома вышвырнет! Пойдешь собой на большой дороге торговать, - мужчина лающе расхохотался и повернул девушку спиной к себе. Вынудив ее опереться о камень, он задрал подол простого хлопчатобумажного платья до пояса и погладил худые ягодицы, бледным пятном выделяющиеся в сумерках.
– Пожалуйста, не надо… я прошу тебя…
– Заткнись, - хрипло буркнул насильник, наваливаясь на свою жертву. Онмунд слышал протяжный, полный боли стон и удовлетворенное покряхтывание.
– Целки у меня никогда не было, - прорычал мужчина, - хорошо… пожалуй, я тебя еще попользую. До утра-то еще далеко, - он брал ее грубо, совершенно безжалостно толкался в податливое тело. На бородатом лице расплылась глупая похотливая улыбка. Потянувшись вперед, он сжал небольшие грудки девушки, которая лишь глухо икала. От каждого толчка ее голова билась о камень. Юноша услышал стук капель крови, разбивающихся о землю.
– Нравится, сучка, а? Скажи, что тебе нравится! Скажи! – он насиловал девушку и осыпал ударами спину и бедра бедняжки.
– Чего замолчала? Кричи! Кричи, я сказал!.. – утробное зловещее рычание не ослабило пыла мужчины. Продолжая двигаться, он повернул голову и оскалился при виде какого-то замызганного бродяги в компании пары рослых кобелей. Опьяненный елеем и накатывающим наслаждением, мужчина погано ощерился.
– Что, друг, тоже хочешь? Погоди чутка, вот сейчас я… ох… закончу… да… и тебе дам побаловаться… о, сама Дибелла эту щелку создала, ох!..
Девушка уже обмякла в руках насильника, руки повисли. На зернисто-сером камне темнела кровавая клякса.
– Взять, - только и обронил Онмунд, не думая даже, послушаются ли его адские гончии или нет. Но псы бросились вперед, один вгрызся в бедро норда, а другой повис на его локте. Мужчина завопил, выпустил свою жертву, которая безвольно распласталась на земле. Собаки жадно рвали его на части, одежда за мгновение пропиталась кровью. Насильник закрыл руками лицо, но его ладони с силой отвели от его перекошенной ужасом физиономии. Последнее, что он увидел прежде, чем тьма поглотила его, были тускло сверкнувшие в свете луны, будто пара кинжалов, клыки вампира.
***
Когда Дорика проснулась, все тело терзала ломота, а в голове словно жужжал целый рой диких пчел. С трудом разлепив веки, девушка увидела, что лежит в кустах лаванды, и руки ее и лицо перепачканы сиреневой пыльцой. Дорика чихнула, сморщив нос, и тихо захихикала, но смех ее тут же утих, стоило острым граням воспоминаний прошлой ночи впиться в сознание юной северянки. Слезы обожгли глаза, она обняла себя за плечи. Кому она теперь нужна будет?! Обесчещеная… Кемен наверняка уже всем в Рорикстеде рассказал все, отец на порог не пустит, а соседи будут вслед плеваться. Не завлекала она дровосека, не завлекала! Поздоровалась только да попросила ведра тяжелые до дома донести и все! Только сейчас заметила Дорика, что укрыта она плащом из странной струящейся ткани, а на шее – ожерелье золотое с камушком. Девушка нерешительно коснулась кончиками пальцев украшения, боясь, что это лишь ее грезы. Сейчас оно растает вместе с остатками сна… но кулон не исчезал. Неужто это подарок Кемена? От подобной мысли Дорику затошнило, она хотела было сорвать медальон, но что-то ее остановило. Неподалеку в высокой траве лежало нечто багровое, над которым кружили толстые мухи. Над головой хрипло каркнул ворон. На подкашивающихся ногах девушка подошла к тому, что осталось от ее мучителя. Узнала Кемена она лишь по обрывкам рубашки и пояса – лицо дровосека было обглодано, руку одну будто отгрызли, а в животе кишели гады, любимцы Намиры. Склизкий ком встал поперек
***
Поправлялся он медленно, раны никак не хотели заживать, гноились, воспалялись. Чем, даэда подери, этот поганый кошак свои мечи натирает?! Бриньольф с содроганием вспоминал те образы, мелькавшие в его сознании, пока вор был в бреду. Он не помнил их… или помнил, но слишком смутно. Люди, тени, огонь и драконы. Искристо-серые капли расплавленной стали… все это пронеслось калейдоскопом запахов и слов, вереницей смазанных картинок и пропало безвозвратно. О чем сам Соловей не шибко жалел. Ну их все, эти видения, галлюцинации и прочую ерунду.
Норду осточертело продавливать перины уже на второй день после его пробуждения. Надоело глотать горькое пойло, воняющее тиной и полынью, хлебать бульончик, вместо того, что бы пожрать баранины с луком. От сочувствующих взглядов и бесконечных вопросах о самочувствии мужчина просто зверел, даже запустил в Руна подушкой… после чего раны опять открылись, и охающей Тонилле пришлось снова менять ему повязки.
Уже на сотый раз пролистывая «Пирог и бриллиант», Бриньольф скучал. Читать опостылело, спать сил больше не было. И, как на зло, ни одна воровская рожа не приходила поделиться с ним сплетнями. Даже кошечка, казалось, забыло про него, что было обиднее всего. Северянин эту хвостатую паршивку тогда на рынке подобрал, дал работу, а сейчас Ларасс даже навестить его не приходит. Правда, Векел наболтал, что шеф первую ночь у его постели сидела, глаз не смыкала. Поверить в это было очень соблазнительно, но глупо. Жаль будет, если потом все это пустым окажется. Поэтому когда Соловей услышал тихий скрип открывающейся двери, он так резко подскочил на постели, что выронил книгу. Если Воин на обед опять принес ему жиденький супчик без мяса, Брин ему миску на голову оденет. Но это была шеф. Бледно-голубые глаза слегка затуманены, в руках поднос, уставленный тарелками. Если крошка собралась трапезничать, пока честный вот сидит и слюнями давится из-за своей поганой диеты, то… то Бриньольфу будет очень грустно.
Каджитка проплыла по комнате в облаке лазурного шелка. Туника в хаммерфелльском стиле, подпоясанная тонкой полосой золоченой кожи, спадала изящными складками, оставляла открытой спину. Бархатные шоссы облегали стройные ноги. Украшений сутай-рат сегодня не одела, кроме своих излюбленных серег. Мужчина приподнялся на локте, окидывая босса восхищенным взглядом.
– Детка, неужели для меня так принарядилась?
– Я одеваюсь для себя, - фыркнула Дхан’ларасс, дернув хвостом, но холодный тон не обманул вора. Красотка обожает комплименты как всякая женщина. Она поставила поднос на столик, и норд увидел стоящий там кувшин, миску с жареными овощами и тушеным мясом и целую гору пирожных. В животе Бриньольфа заурчало, он облизнулся и потер ладони.
– Детка, скажи, что тут и для меня немножко есть. Умоляю, дай мне поесть нормально, а то я сдохну скоро на векеловых харчах!
– Ты вообще-то болен! Или забыл уже, что мою любимый братец тебя распотрошил?! – рявкнула Ларасс, накладывая полную тарелку. Вор давился слюной и не сдержал радостного смешка, когда каджитка протянула ему блюдо. Мужчина схватил ложку и принялся набивать рот, даже не разбирая вкуса, запивая все медом. Сутай-рат чинно слизывала крем с пирожного, терпеливо дожидаясь когда же норд утолит голод. Бриньольф похудел, лицо осунулось и посерело, рыжие волосы потускнели, но взгляд остался прежним, внимательным с шаловливыми искорками. Ему очень повезло, что он смог побороть яд, обычно противники Камо’ри далеко не так удачливы. При мысли, что Ларасс больше никогда бы не увидела норда, вдоль позвоночника пробежал предательский холодок. Скинув туфли, она забралась с ногами на кровать вора, который утирал жирный рот рукой, довольно щурясь.