Осколки чести
Шрифт:
— Ха. Не пытайся увильнуть, парень. Я послан к тебе.
Форкосиган насторожился.
— Не думаю, что нам с императором все еще есть что сказать друг другу. По-моему, я достаточно ясно высказался на сей счет, когда подавал в отставку.
— Да, конечно, его вполне устраивало, что ты оставался вдали от столицы, пока шла грязная работа с министерством политвоспитания. Но мне поручено сообщить тебе, — он слегка поклонился, — настоятельную просьбу и требование посетить его величество. Сегодня днем. И твоей жене тоже, — добавил он, словно спохватившись.
— Зачем? — прямо спросил Форкосиган. — Если
Фортала посерьезнел:
— Он не может дожидаться, пока тебе наскучит торчать в деревне. Он умирает, Эйрел.
Форкосиган фыркнул.
— Он умирает уже одиннадцать месяцев. Не может он поумирать еще немного?
Фортала усмехнулся.
— Пять месяцев, — рассеянно поправил он, затем задумчиво нахмурился, глядя на Форкосигана. — Хм. Ну, это пришлось очень кстати. За последние пять месяцев он избавился от стольких крыс, сколько не прихлопнул за все предыдущие двадцать лет. По бюллетеням о его состоянии можно было проследить перетряску министерств. Неделя первая: состояние очень тяжелое. Следующая неделя: очередной министр обвинен в растратах или чем-нибудь еще. — Он снова посерьезнел. — Но теперь нам уже не до шуток. Ты должен увидеться с ним сегодня. Завтра может быть уже поздновато. А через две недели уже точно будет поздно.
Губы Форкосигана сжались.
— Для чего я ему понадобился? Он не сказал?
— Ах… Я полагаю, он приберег для тебя должность в правительстве, формирующемся на период регентства. То, о чем ты не хотел слышать в прошлый раз.
Форкосиган покачал головой.
— Не думаю, что есть должность, ради которой я соглашусь вернуться на эту арену. Ну, разве только… нет. Даже не военное министерство. Это слишком опасно. У меня здесь чудесная спокойная жизнь. — Он притянул Корделию к себе, словно защищая. — Мы собираемся обзавестись детьми. Я не собираюсь рисковать семьей, ввязываясь в эту гладиаторскую политику.
— Да, я так и представляю, как ты мирно доживаешь отпущенные тебе годы — и это в сорок четыре-то. Ха! Собираешь виноград, плаваешь на яхте… твой отец рассказал мне про твою яхту. Кстати, правда ли, что деревню Форкосиган-Сюрло собираются переименовать в твою честь в «Форкосиган-Сусло»?
Форкосиган фыркнул, и они обменялись ироничными поклонами.
— Так или иначе, тебе придется сказать ему об этом самому.
— Мне было бы… любопытно встретиться с этим человеком, — пробормотала Корделия. — Если это действительно последняя возможность.
Фортала улыбнулся ей, и Форкосиган неохотно уступил.
Они вернулись в спальню переодеться: Корделия — в свое самое официальное вечернее платье, Форкосиган — в зеленый парадный мундир, который не надевал со дня их свадьбы.
— Зачем так нервничать? — спросила Корделия. — Может, он просто хочет попрощаться или что-нибудь в этом духе.
— Не забывай, мы говорим о человеке, который даже собственную смерть заставил служить своим политическим целям. И если существует способ править Барраяром из могилы, он наверняка найдет его. Мне еще ни разу не удалось его переиграть.
На этой двусмысленной ноте они присоединились к премьер-министру и вместе отправились в Форбарр-Султану.
Императорская резиденция была
Их провели в один из покоев, напоминавший одновременно и больничную палату, и выставку антиквариата. Из высоких окон открывался вид на английский сад, раскинувшийся к северу от резиденции. Главный обитатель комнаты лежал на огромной резной кровати, унаследованной от какого-то любившего роскошь предшественника. Тело его было утыкано утилитарными пластиковыми трубками, которые поддерживали в нем искру жизни.
Никогда еще Корделия не видела более бледного человека — Эзар Форбарра был так же бесцветен, как его седые волосы, так же бел, как простыни, на которых он возлежал. Кожа ввалившихся щек была белой и морщинистой. Белые отяжелевшие веки прикрывали карие глаза, так похожие на те, что она видела однажды — издали, нечетко, отраженными в зеркале. Сквозь бледную кожу рук проступали синеватые вены. Зубы казались желтоватыми на фоне бескровных губ.
Фортала и Форкосиган опустились на колено перед его ложем; после секундного замешательства Корделия последовала их примеру. Император слабо шевельнул пальцем, подавая знак дежурному врачу выйти. Тот, поклонившись, вышел. Они встали, причем Фортала — с явным трудом.
— Ну, Эйрел, — заговорил император, — Скажи мне, как я выгляжу.
— Очень больным, сэр.
Форбарра рассмеялся и тут же закашлялся.
— Общение с тобой так освежает. Первое честное высказывание, услышанное мною за несколько недель. Даже Фортала ходит вокруг да около. — Голос его сорвался, и он прочистил горло. — За прошлую неделю растерял последние остатки пигментов. Вышли вместе с мочой. А этот чертов врач больше не выпускает меня в сад днем. — Он фыркнул, то ли выражая неодобрение, то ли чтобы легче дышалось. — Так это твоя бетанка, хм? Подойди, девочка.
Корделия приблизилась к кровати, и белый старик пристально всмотрелся в нее своими карими глазами.
— Командор Иллиан рассказывал мне о вас. И капитан Негри тоже. Знаете, я просматривал ваше досье из Астроэкспедиции. И тот изумительный полет фантазии вашего психиатра. Негри даже хотел нанять эту дамочку, чтобы она генерировала идеи для его ведомства. Ну а Форкосиган есть Форкосиган: он рассказывал гораздо меньше. — Он помолчал, словно переводя дыхание. — А теперь скажите мне честно… что вы нашли в нем — надломленном… м-м, как там это говорилось… наемном убийце?
— Похоже, кое-что Эйрел вам все-таки рассказал, — сказала она, с изумлением услышав собственные слова из уст императора. Она глядела на него с неменьшим любопытством. Похоже, вопрос требовал искреннего ответа, и она постаралась сформулировать его как можно точнее.
— Наверное… я нашла в нем себя. Или кого-то очень похожего. Мы оба ищем одно и то же, пусть и называем это разными именами и ищем в разных местах. Полагаю, он называет это честью, а я — милостью Божьей. По большому счету, мы оба остались ни с чем.