Осколки летней грозы
Шрифт:
— Если ты так хотел меня увидеть, мог бы и сам придти… на крышу спортзала, — сказала, она усмехаясь. — Мне-то к вам в дом теперь не забраться.
«Шутит», — не сразу осознал он. Ноктису было слишком непривычно слышать от неё такие мягкие насмешки. Интересно, а часто ли она так шутит с другими?!
— Был бы повод, может и пришёл, — пробурчал он ответ на её же манер.
Они незаметно преодолели весь путь, и Лайтнинг остановилась у забора.
— Всё, дальше я сама, — сообщила она и сняла его куртку с плеч. Ноктис невольно посмотрел в сторону ворот. Ясно было, вопрос прогулки к центральному входу не стоит, она с легкостью перелезет забор здесь даже в этой одежде. Он начинал понемногу понимать, что Клэр сама и не осознаёт, как сильно провоцирует окружающих своим видом. «Конечно, ей всё равно, как её воспринимают другие, она же не видит себя со стороны…» — мысль эта вызвала мягкую улыбку.
Их руки соприкоснулись через ткань куртки. Дружеское рукопожатие?
— Справишься? — спросил он, сам удивляясь, как звучит его голос. Фэррон лишь усмехнулась.
Она медлила с прощанием, вроде бы уже всё сказано, но что-то её держало. Чёрт, с Ноктисом всё оказалось слишком легко, как она и боялась. Оказывается, им поймать одну общую волну — дело пары секунд или пары терпеливо подобранных слов. Лайтнинг уже и не знала, на кого больше злится, на себя или Ноктиса — за то, что он первым заметил её дурное самочувствие.
— Спасибо тебе, — сказала вдруг тихим голосом Клэр.
«Спасибо за то, что вытащил из полиции и за сегодня тоже. Спасибо, » — мысленно добавила она. Как же тяжело было учиться говорить такие слова.
Ей часто не везло, а ещё чаще было больно — не снаружи, внутри. Хотя она всегда делала вид, что выше чужих мнений и моралей. Ведь Фэррон нельзя было никому даже намекать на свою слабость. Но сейчас всего на долю секунды Клэр захотелось посмотреть, что было бы, если все узлы на её запястье разорвались разом, а бусины полетели на землю дождём.
— Знаешь, можешь приходить на ту крышу без повода… Я буду ждать.
Впервые Клэр показалась ему беззащитной. Ноктис опустил голову, он сжал челюсть до боли, понимая, что чуть было не поступил с ней так же как тот придурок. Ноктис сглотнул: каким дерьмом он себя сейчас чувствовал, нельзя было передать на словах. Каэлум всегда считал Фэррон последней дрянью и лгуньей, а в итоге подонком оказался он.
«Не надо», — эти слова застряли в его горле. Он устал от ежедневных снов о Клэр в этой её одежде и без неё. «На месте того парня мог быть я, я мог подсунуть тебе любую дрянь, чтобы воспользоваться случаем», — он мечтал найти в себе силы сказать это Лайтнинг. Пусть даже через множество выдохов и пауз, будто он мог ими заткнуть сам себе уши.
Ноктис хотел ей рассказать всю правду, но оказалось, что он может это сделать, лишь оставив слова. Каэлум, не опуская глаз, рывком приблизился к Лайтнинг, вжав её спиной в кованный забор. Ладони по бокам от её плеч стиснули стальные прутья. Костяшки от напряжения побелели.
Клэр молча смотрела на его губы, её гордость превращалась в болезненное бесстрашие: только бы не показать свой испуг. В этом жесте Ноктиса было больше агрессии и злости, чем иных чувств. Словно на зло её слишком добрым словам.
Клэр, ища в себе силы, прикрыла глаза. В ней тоже водилось много тёмного и дурного, и её внутренние драконы могли бы спалить куда больше светлых душ, чем Каэлум.
— Хочешь сделать это прямо здесь? — вдруг спросила она и улыбнулась немногого некрасиво, злобно.
Ноктис лишь на секунду вскинул брови, этот насквозь лживый тон он уже слышал, поэтому быстро взял себя в руки, понимая, что она сейчас снова его обманет. Крутанёт хвостом и бросит.
Фэррон казалось, она просто обязана быть для него неприятной и отвратительной после того, как ей стало плохо на его глазах. И Лайтнинг из мстительного желания навсегда отвратить Ноктиса от себя подалась вперёд, уверенно коснулась губами его губ.
Каэлум замер. Ему было плевать на всё, ибо этот сценарий с поцелуем у забора сотню раз снова и снова повторялся в его снах. Только сейчас не было полуденного жара, а её кожа была болезненно холодной. Он ответил так, как будто его губы и язык давно заучили движения. Короткими вздохами через нос он собирал её запах, всё ещё не веря, что это не сон и настоящая Фэррон сама позволяет целовать себя. Рывок, и он прижался к Лайтнинг, раздвинув её ноги коленом.
Клэр, ненавидя себя, чувствовала, что в этом грязном порыве Ноктис прав. Все её последние слова, сказанные ему — ложь. Она врала ему и себе, чтоб потом не было так больно сделать то, что она делала сейчас. Какая разница: через месяц на крыше спортзала после долгих разговоров ни о чём или сейчас вот так?!
Она впилась в железные прутья ладонями, приподнимаясь на носочки. Клэр вытянулась, как струна, чтоб хотя бы чуть-чуть оттянуть мгновение соприкосновения с его телом. Фэррон могла бы задохнуться от его напора, она зажмурилась до боли. Тогда при первой их встрече она тоже ждала, что Каэлум отшатнется от неё. Сейчас, глотая и принимая его поцелуй, она могла обвинять только себя. Неужели так сложно переступить черту, что до сих пор держала её в детстве.
Клэр падала сквозь этажи своего сознания, она всё ещё надеялась, что вот-вот её разум покорится телу и не будет так терзаться угрызениями совести. Сколько раз мир давал ей пощёчины? Потому что в этом мире для неё не было любви. Она хотела здесь и сейчас раз и навсегда убить в себе нежность и веру, зачем Лайтнинг это всё во взрослом мире?
Где-то очень далеко в её сознании появился запах хлорки и начала шуметь стиральная машина. Что-то в ней ритмично билось, повторяя укоряющее сердцебиение Фэррон и заставляя её бояться.
Руки Ноктиса проскользнули по её бедру, и слеза покатилась по щеке Клэр. Она не смогла сломить себя.
Клэр оттолкнула Ноктиса. Он не возражал, словно тоже уже протрезвел. Иногда, чтоб утолить долгую жажду, хватает одного глотка воды. Одного глотка воздуха хватает, чтоб не задохнуться.
— Прости, — тихо сказал он.
Клэр окинула его ледяным и сдержанным взглядом.
— Забудь, — кинула она почти с презрением и, выпрямив спину, отвернулась.
«Будь ты проклят!» — шепнул ей ведьминский голос внутри.
«Будь ты проклят…»
***
Он щелкнул зажигалкой и посильнее затянулся. Ноктис так и не избавился от привычки курить в одиночестве в самых тёмных углах. Впервые в жизни дорога назад показалась ему длиннее. Бредя по пути звёзд и уличных фонарей, он возвращался к клубу.
Внутри Каэлума была пустота. Ноктис и не знал, как это ужасно, когда сны сбываются. И почему с Фэррон всё так сложно?