Останься со мной

Фиорина Николь

— Ты всегда стонешь, когда ешь? Потому что меня это вроде как заводит.

Я игриво толкнула его локтем в плечо, и тот упал на спину, притворяясь раненым.

— Мне говорили, что я издаю больше звуков, когда ем, чем во время секса, так что да… Пока еда вкусная, я ничего не могу с этим поделать.

— Мне это нравится, — прошептал он, и еще один раскат грома эхом отозвался в комнате, а ветер засвистел в окне. — Но я не хочу слышать о твоей сексуальной жизни.

— Ревнуешь?

Олли покачал головой.

— Я удручен.

—

Я не знаю, что это значит.

— Опустошён, — он обхватил меня руками за талию и притянул к себе. — Обескуражен, — он убрал волосы с моей шеи. — Раздавлен, — он провел носом по коже под моим ухом. — Мне продолжать, Мия?

Все, о чем я могла думать, так это о его руках на мне и его дыхание на моей шее.

Да, продолжай, Олли.

— Я поняла.

Мой глупый, глупый рот.

Олли выпустил меня из своих объятий и лег на спину. Мне потребовались все силы, чтобы не забраться на него сверху.

— Итак, чем мы собираемся себя занять? — спросила я, гадая, что у него на уме, но потом вспомнила, что сказали Джейк и Алисия. Их слова повторялись снова и снова. «Олли не валяет дурака. Он не из таких».

Олли перевернулся на бок и обхватил голову рукой.

— Хорошо, прежде чем ты что-нибудь скажешь…

Я легла на бок, лицом к нему.

— Почему начало этого предложения пугает меня?

— Прежде чем ты скажешь что-нибудь еще… — Олли сунул руку под подушку. — Ты сказала, что готова открыться мне, разрушить стену…

— Вырезать дверь, — поправила я, подняв палец в воздух. — Не испытывайте свою удачу, Мастерс.

Олли рассмеялся.

— Хорошо, «вырезать дверь». — Он вытащил книгу и протянул ее мне.

Я помахала ею над головой.

— «Дневник памяти»? Фильм был основан на книге? — Из меня вырвался стон, и я вернула книгу обратно. — Нет, я не читаю.

— Во-первых, я собираюсь почитать тебе… а во-вторых, в столовой я видел у тебя в руках «Убить пересмешника». Ты притворяешься, что читаешь, чтобы привлечь таких парней, вроде меня?

— Это было задание от доктора Конвей. Я читаю не для удовольствия.

— Тогда хорошо, что читать будешь не ты. — Он откинулся на подушку и открыл книгу, затем посмотрел на меня нахмурив брови. — Чего-то не хватает, — пробормотал он и просунул руку под меня, притягивая ближе к себе. Из меня вырвался смешок, когда мое лицо уткнулось в его шею. — Ах, так намного лучше. А теперь тихо, Мия. Я начинаю читать, — Олли поцеловал меня в макушку, и часть меня растаяла рядом с ним.

Он пролистал благодарности до первой главы, под названием «Чудо».

В тот момент, когда первое предложение сорвалось с его губ, я переключила внимание с черных чернил внутри книги на него, наблюдая за тем, как двигались его губы, а глаза танцевали по странице, порхая с одного конца на другой. Его ангельский голос оставался ровным, он одной рукой легко провел пальцами по моим волосам, а

в другой держал потрепанную книгу. Олли был очарователен, и я боялась, что если отвернусь, даже на долю секунды, то обязательно что-то упущу — слово из его губ или взмахи густых ресниц, когда он теряется в мире, созданном автором. Невероятное зрелище.

Мы просидели так несколько часов: он читал, а я слушала каждое его слово, каждый слог, слетающий с языка. Я была очарована словами Николаса Спаркса, но только потому, что они были произнесены с присущим Олли изяществом. История ожила не только из-за британского акцента Олли, но и из-за того, как он медленно и элегантно произносил каждое слово.

Я спрятала свои холодные ступни между его ног, страстно желая тепла, и Олли на мгновение остановился, чтобы прижаться губами к моей голове, прежде чем вернуться к странице. В какой-то момент дождь усилился, а затем медленно утих, сам по себе барабаня в окно. Мои веки отяжелели, и я боролась со сном, но в конце концов поэтический голос Олли взял надо мной верх.

Меня разбудил голос Линча по внутренней связи, и, открыв глаза, я увидела, как грудь Олли медленно поднимается и опускается, а на ней лежит раскрытая книга. Я подняла голову, чтобы увидеть его лицо, он тихо спал, слегка приоткрыв рот, и я улыбнулась.

Часть меня хотела остаться рядом с ним и притвориться, что время не властно над нами, но рациональная часть меня знала, что я не смогу удерживать вечно этот момент. Я осторожно выбралась из его объятий, стараясь не потревожить его.

Олли схватил меня за руку и притянул обратно, не открывая глаз.

Я уткнулась лицом в изгиб его шеи и захихикала.

— Позволь мне еще немного пожить в этом моменте, — прошептал он.

Вдыхая аромат его кожи, я почувствовала смесь кокоса и сандалового дерева, которые напоминали слабый морской бриз. Когда мы повернулись на бок, между нами упала открытая книга, и его руки крепче обняли меня.

— Можно с уверенностью сказать, что ты не разговариваешь во сне.

Его глаза все еще были закрыты. Вполне возможно, что если он откроет их, реальность нахлынет на нас, как ливень, который бушевал снаружи.

Но только если он откроет глаза.

— Какое облегчение.

«Будь сильным, Олли, ради нас двоих».

Олли открыл глаза, закрыл книгу и сунул ее под подушку.

— Лучший сон в моей жизни, — признался он и убрал волосы с моего лица. Его рука задержалась на моей щеке, и он провел большим пальцем по моей нижней губе. — Ты понятия не имеешь, как сильно я хочу поцеловать тебя прямо сейчас, но я пытаюсь не быть эгоистом… ради твоего благополучия и всего остального, — лёгкая улыбка тронула его губы.