Останься со мной
Шрифт:
“Она и монстр, и шедевр,
Достойная того,
кому под силу не только бездну усмирить,
но и того, кто будет в силах зажечь огни в ее душе.“
— Оливер Мастерс
В воскресенье утром меня разбудила громкая гроза, когда ливень начал барабанить в мое окно. Его капли в умиротворяющем ритме напевали свою песню в темном небе над Долором. Когда я посмотрела в окно на холмистую местность поверх кирпичной стены, окружающей кампус, то
После утреннего душа, который сам по себе превратился в тренировку из-за моего гипса, я натянула удобные серые спортивные штаны и белую футболку, почистила зубы и собрала волосы в небрежный пучок на голове, потому что это был один из тех дней. Сегодня был дождливый день.
К тому времени, как я добралась до столовой, Зик уже закончил есть, а Джейк и остальная компания отсутствовали. Должно быть, они здорово повеселились прошлой ночью и решили отоспаться.
Заняв свое место напротив Зика, я натянула капюшон толстовки на голову. Каждый раз, когда шел дождь, температура в здании опускалась на десять градусов.
— Доброе утро, Зик.
Его дикие глаза смотрели в тарелку. Наш столик стоял напротив больших панорамных окон, которые занимали целую стену столовой, пока дождь продолжал лить вовсю, тарабаня по стеклам. Вилка в руке Зика дрожала.
— Все в порядке. Ты в безопасности.
Моя попытка успокоить его, похоже, не удалась, поэтому я сосредоточилась на еде.
— Я вчера съела круассан, и он был чертовски вкуснее, чем это дерьмо, — пробормотала я, ковыряясь в яйцах. Положив в рот полную ложку, я заставила себя проглотить, потому что умирала с голоду и это было лучше, чем ничего. Я начала думать, что британцы не знали о существовании приправ, потому что здешняя еда была слишком пресной, именно поэтому все в Великобритании были худыми и стройными, а в Америке страдали от избыточного веса.
— Итак, вчера мы с Олли ходили в библиотеку. Ты был там?
Зик вздрогнул от раската грома, в его карих глазах появилась паника. Если я продолжу с ним разговаривать, может, это отвлечет его от мыслей о грозе.
— Она похожа на лабиринт. И там можно легко заблудиться. Повсюду книги, сложенные стопками от пола и до самого потолка. Это было изумительно*. — Я усмехнулась своему каламбуру, прежде чем снова посмотреть на Зика. — О, да ладно. Это было забавно. (Прим. ред.: оригинал «It was a-maze-in» — игра слов, состоящее из amazing (в пер. изумительно) и maze (в пер. лабиринт)).
Неподалеку прогремел гром, а затем ударила молния, погрузив столовую в кромешную тьму. Зик вскрикнул, и я, не раздумывая, бросилась к нему. Я присела на корточки рядом с ним, не зная, что делать — должна ли я протянуть руку, чтобы прикоснуться к нему, или мне следует заговорить? Было темно, и я с трудом могла разглядеть его лицо.
— Все в порядке. Дыши, Зик, просто дыши. Это я. Мия. Я не позволю никому причинить тебе боль, — сказала я, пытаясь перекричать его.
Зик затих, пока я продолжала говорить с ним, ожидая, когда снова включится свет или сработают генераторы.
Примерно через две минуты после наступления темноты свет медленно замигал и по внутренней связи прозвучало объявление.
— Это декан Линч. Пожалуйста, возвращайтесь
— Хорошо, Зик, я отведу тебя обратно в твою комнату, но ты должен показать мне, где она, — я помогла ему встать со стула. Судя по телосложению Зика, ему было не больше шестнадцати.
Мы шли близко друг к другу, пока он показывал путь, а люди проталкивались мимо нас в коридорах. Двери открывались и закрывались, в воздухе были слышны приглашения на вечеринку в определенные комнаты, смех и оскорбления проносились по залам. Время от времени Зик останавливался и замирал на месте.
Его комната была того же размера, что и моя, но казалась меньше из-за количества мебели, стоящей в маленьком пространстве. Тут были мягкие стены, а телевизор и DVD-плеер стояли на комоде у стены — там, где в моей комнате стоял стол. В углу был маленький столик и стул. Рядом стоял мини-холодильник.
— Ты хорошо тут устроился, Зик.
Он пошел прямо в свою кровать и свернулся калачиком, прежде чем я помахала ему на прощание и закрыла за собой дверь.
Добравшись до своей комнаты, я обнаружила еще одну записку, подсунутую под дверь. В ней было написано: «Завтрак в моей комнате, постучи дважды — О.» С каждым разом улыбаться от его имени становилось все легче и легче. Нынешняя улыбка отличалась от других. Это была не та улыбка, которую мне приходилось изображать, она была настоящей. Она не была натянутой, как если бы кто-то рассказывал ужасную шутку. Эта улыбка не была вымученной, как в те времена, когда люди говорили: «Улыбнись, Мия. Все могло быть и хуже.» Нет, это была «улыбка Олли»: привычная, характерная и непринужденная.
Я прошла четыре комнаты до Олли и постучала два раза, как было велено.
— Кто там?
— Мия.
— Какая Мия? — спросил Олли, забавляясь с другой стороны двери.
Я покачала головой, и «улыбка Олли» коснулась моих глаз.
— Мия, которая входит без разрешения?
Дверь открылась, и с другой стороны с ленивой усмешкой стоял полусонный Олли. Я не могла не задаться вопросом, была ли это «улыбка Мии», или была ли она у него вообще. Его волосы были в беспорядке, он был одет в спортивные штаны и свободную черную футболку.
— Нам придется поработать над твоими шутками «тук-тук», милая. — Его изумрудные глаза сверкнули, когда он потянулся к моей здоровой руке и притянул к себе.
Его комната выглядела чище, чем все предыдущие разы. На матрасе были подушки — настоящие подушки — и одеяла.
— Разве у тебя не было вечеринки прошлой ночью?
— Была, но я выгнал всех пораньше. Вот, я взял тебе круассан, — сказал Олли, протягивая мне пакет, — но я не смог достать кофе. Такая возможность есть только по субботам.
Не теряя времени, я полезла в пакет за выпечкой и впилась зубами в эту вкуснятину.
— О, ты невероятен, — промурлыкала я с набитым ртом.
Олли перелез через матрас и растянулся на куче подушек у стены.
— Какие у тебя планы на день? — спросил он, когда я упала на матрас рядом с ним.
— Мы в изоляции, так что, я думаю, ничего. Я сейчас должна быть в своей комнате.
— Нет, все в порядке. Стэнли не будет проверять комнаты из-за шторма.
Покончив с круассаном, я слизала глазурь с пальцев, и из меня вырвались импульсивные стоны. Глаза Олли загорелись, когда я смаковала каждый палец.