Остенландия
Шрифт:
из 302-й, открывая свой соседний ящичек, словно ненароком коснулся ее пальцев.
– Привет! Как там твой пес?
– Уже лучше. Сказали, наверное, какую-то гадость слопал.
– Вот и слава Богу, да? – он потрясающе улыбался, у нее ноги стали такими
ватными, словно от первого в жизни поцелуя.
Он ушел, а она все стояла, пережевывая глупую мысль – он мог бы совратить ее в два
счета – ни шанса устоять. Потом пожаловалась на него комнатным растениям…
вот вроде и все.
А через несколько недель между ней и Тэдом все было кончено.
Тогда она вспомнила ту встречу, то странное ощущение, и ей подумалось, что
теперь незачем возражать, если ее решит совратить такой парень.
И вот наутро, с трудом выждав до десяти часов, с бьющимся от тайной надежды
сердцем она пересекла холл, и подошла к двери с номером 302.
Всклоченная после сна голова появилась в приоткрытой двери.
– Привет, Джейк, у тебя, кажется, тоже есть ролики, может, пойдем покатаемся в
парке…
– Ради этого ты и разбудила меня в такую-то рань?
И, захлопнув дверь, он надо думать уполз обратно в койку.
День двадцатый
Бальное платье Джейн было белоснежным, словно подвенечный наряд. Кружева и оборки,
маленькие жемчужинки по краю лифа и по подолу, низкий вырез, пышные рукава
фонариком. И еще длинные перчатки, жемчуга на шее, а прическу скрепляют крохотные
белые бутончики. На лице изысканные достижения макияжа века двадцать первого.
Ею занималась другая горничная, не эта тупица Матильда.
Закончив, она отошла, оглядела Джейн придирчивым взглядом и воскликнула:
– Вот это да!
Очень многообещающее заключение.
Джейн с высоты лестничной площадки быстро оглядела людской водоворот. Большей
частью незнакомые джентльмены, в классных черно-белых костюмах. Дамы в
белоснежных воздушных нарядах, подхватив шлейфы, улыбаясь, оживленными
ручейками перемещались между черными фигурами мужчин и освещенными
бесчисленными канделябрами колоннами. Очень похоже на дамскую комнату в Лас-
Вегасе, переполненную вечно спешащими невестами – подумалось ей.
Тут она удивленно узнала под маской кое-кого из блистательных гостей вчерашних лакеев
и садовников. Другие же слишком смахивали на студентов, или на второстепенных
актеров, которым здорово не помешают несколько лишних банкнот в кармане – их
принадлежность к этой братии с головой выдавал специфический запашок антимоля и
затхлого воздуха костюмерных шкафов.
Но были и другие дамы, в них легко угадывались клонированные копии мисс Чарминг,
мисс Хартрайт, или даже – да, ищущий и исполненный надежды взгляд мисс Эрствайл.
Так значит, где-то есть и другие поместья. Где тоже есть гостьи Остенляндии – или это
актеры? Кто же тут настоящий?
Боже, у нее полный кавардак в голове…
Мистер Нобли быстро шел по залу, нетерпеливо перебегая глазами по группкам гостей:
белоснежный галстук на шее, угольно-черный костюм – ну обалденно хорош! Увидев ее,
резко остановился. Их взгляды встретились – ого! Что называется, приехали, Нобли…
Не успел он сделать шаг, как его отсекла дама неопределенного возраста и намерений, с
радостным визгом -
– О, мистер Нобли! – ринувшаяся ему наперерез.
Мистер Нобли стремительно развернулся, и вмиг исчез за колоннами.
Но зато появился… мистер Мартин! Тоже белый галстук, и черный сюртук, ищущий
взгляд. «Тоже по мою душу?» – подумала Джейн. В миг, когда их взгляды встретились, она
поняла, что правда выглядит сегодня на все сто. Все головы поворачиваются в ее сторону, следуя изумленному взгляду Мартина. Он поспешил навстречу, протягивая руку Золушке,
с первыми тактами музыки спускающейся по лестнице в толпу незнакомых гостей.
– Прекрасное платье, Джейн… то есть, мисс Эрствайл. Могу я пригласить вас на первые
два танца?
Ох, этот взгляд, знакомый мужской дух, прикосновения, словно они снова в каморке перед
теликом, с запотевшими банками в руке.
– Мартин, я не могу. Я уже обещала….
– Мисс Эрствайл, – раздался рядом голос мистера Нобли, – первый танец начинается, не
угодно ли?
Мужчины обменялись столь молниеносными взглядами, что понять их было невозможно.
Ну надо же – неужели ревность? Из-за нее? Или какие-то старые счеты?
Уходя, она бросила взгляд на слегка озадаченного Мартина, словно извиняясь за свое
пренебрежение после пьесы, может и за то, что предпочла шикарного актера реальному
земному парню. Хотя трудно сказать, что он мог понять по этим взглядом.
Но вот, под руку с мистером Нобли она входит в сияющую тысячами свечей танцевальную
залу, где уже звучат первые такты менуэта. Она улыбается всем, улыбается мистеру