Остенландия
Шрифт:
Нобли, он смотрит на нее, он улыбается тоже. Ну наконец-то.
– Вы просто восхитительны, – говорит он таким голосом, что нет сомнений, это правда.
Он целует ее ручку в перчатке.
Что-то изменилось в нем; наверное, корректировки в соответствии с новой ролью? Скорее
всего, она сейчас его новая сверхзадача – вот и хорошо: зачем отказывать себе в
последнем удовольствии?
Танцоры выстроились в линию; знакомые и не знакомые, конечно и мисс Хартрайт с
капитаном Истом, убедительно влюбленными глазами глядящие друг на друга. Бедняжки,
если всерьез подпадают под очарование опытных актеров. Взгляните на полковника
Эндрюса, обхаживающего мисс Чарминг – а если честно, она не удивилась бы, узнав, что
он гей. И не только эти две – все дамы в ожидании чуда, в предвкушении любви. Да, но
что же будет наутро после бала?
Настал черед занять место в ряду танцоров, Джейн делает реверанс, все предписанные
правилами фигуры, даже произносит положенные слова:
– Думаю, нам пора о чем-то поговорить.
– О чем, простите?
– Я вижу, мистер Нобли, вы сегодня не в духе.
– Напротив. И вам не удастся вывести меня из равновесия.
А ей как раз хотелось этого. Мир актерства начинал утомлять. Слава богу, что завтра
вернутся банки шипучки и сырая земля под голыми пятками.
Но пока руки мистера Нобли обхватывают ее за талию, кружа в очередной фигуре, его
улыбающиеся губы рядом с ее щекой, и она забывает, что сыта по горло актерством и
актерами. Ладно, но тогда пусть это продолжается вечно.
Музыка стихла; мистер Нобли решил, что ей не помешает стакан прохладительного – и
быстро отошел. Надо же. Какая неслыханная предупредительность с его стороны!
Поделиться примерно теми же мыслями к ней подскочила ее тетушка Сафрония.
– Никогда не видела подобного внимания с его стороны! Джейн, он ведет себя, как
влюбленный по уши! И неудивительно, ведь ты сегодня затмила всех!
Расчувствовавшись, дамочка чмокнула Джейн в щечку, и она уловила легкий аромат
табака. Вот это да! Стоп – а что, если тот невидимый собеседник за кустами и была эта ее
«тетушка»? Сколько поразительных секретов! Разве Остен писала мистику, а не честные
любовные романы?
Но уже вернулся мистер Нобли с бокалом пунша, с тем выражением на лице, которое
никому не даст шанса отбить у него восхитительную партнершу.
– Вам не нравится бал? – спросила она.
– Напротив. Никогда не был так счастлив, но дело вовсе не в бале…, – начал было мистер
Нобли, но тут заиграла музыка, и парочки пошли по проходу мимо них, выстраиваясь для
следующего танца.
Мистер Нобли удержал ее за руку, и прошептал:
– Джейн Эрствайл, если вы окажетесь последней на этой земле, с кем мне доведется
говорить, я умру счастливейшим из смертных. Я бы предпочел, чтобы люди, музыка и
шум исчезли навсегда, а мы остались наедине. Я мог бы смотреть на вас, слушать вас, и
только вас одну бесконечно.
– Вы – и такие комплименты?
– Да, комплименты, но не пустые слова. Клянусь, это правда.
Наступил их черед в фигуре, он подхватил ее, закружил, вел ее, не отрывая от нее глаз. У
Джейн пересохло в горле. Пока играла музыка, говорить было невозможно, но можно не
сомневаться, что мисс Эрствайл и мистер Нобли составляли самую яркую и гармоничную
пару в зале. Но дело в том, что никакие они не мистер и мисс.
Ей стало жарко, голова кружилась – ситуация хуже, чем до Остенландии. Она слишком
увлеклась – разве ты этого хотела, тетя Кэролайн? Как ей теперь уносить отсюда ноги?
Джейн, сделав реверанс, ускользнула на свежий воздух, пока мистер Нобли умолял ее
задержаться, всего на два слова…
– Мистер Нобли! Как я рада встретить вас здесь! – воскликнула подскочившая к ним
незнакомка, вся в кружевах и кудряшках.
Интересно, это старая знакомая, или же по долгу службы он навещал гостей в других
«поместьях» время от времени; скажем, когда делал вид, что отправляется на охоту?
Мистер Нобли забормотал какие-то извинения шустрой даме, но Джейн уже скользнула в
соседнюю комнату. Кажется, там мелькнула высокая фигура Мартина.
Нет, ее перехватила непреклонно сильная рука.
– Мисс Эрствайл!
Опять мистер Нобли! Боже, сейчас его можно принять за самого Хитклифа!
Не выпуская ее руки, он, с уверенностью завсегдатая лавируя в коридорах, провел ее в
погруженную во мрак библиотеку – а зачем во время бала нормальным людям свет в
библиотеке?
Только тут он освободил ее руку и, не слишком твердо, но так же блокируя ей путь к
отступлению, проговорил:
– Извините меня.
– Пока и на том спасибо.
Джейн, деваться все равно некуда, опустилась в кресло. Он, нервно потирая подбородок, расхаживал перед ней: туда-сюда, туда-сюда. В темноте (прям как в спальне, ехидно
подумала она) он казался почти плоским силуэтом, лишь иногда дальний отсвет
прорисовывал его подбородок, отражался в его глазах.
Наконец, растерянно взъерошив волосы, он начал: