Остров святого Сэмюэла
Шрифт:
Из бухты сочится узкая тропинка. Теряется в деревьях. За черными стволами едва угадывается дом. Тот самый дом, ради которого совершалось все путешествие. Пустой и холодный, как это озеро. Как эти спящие деревья. Как вообще все.
Реймер очень бы удивился, если бы в окнах горел свет. Лодочник, помнится, говорил, что наведывается сюда – проверить, не появилось ли серьезных разрушений. Чинить и ремонтировать никто ничего не будет. Даже по мелочи. Но приглядывать надо. За этим домом, как за беспомощным стариком, надо приглядывать…
Беспомощным стариком чувствовал
Набрав побольше воздуха, великий математик поднялся. Одной рукой схватив рюкзак за лямку, второй – вцепившись в борт. Перед глазами тут же потемнело, зашаталось. Но если падать – то уже на берег. Не в лодку. Не лицом в сидение.
На выдохе он выбросил тело на сушу.
Бухта раскачивалась под ногами, как лодка на воде: чувство равновесия не вернется. Мокрый песок сильно продавился под ботинками. Не замочить бы. Ногам и так холодно.
Реймер медленно вышел на тропинку. Дыхание не успокаивалось. Ближайшие час-два оно будет как у астматика.
Шаги.
Мокрый песок.
В черных деревьях зашумел ветер.
Тропинка вела к дому. Остров оказался настолько маленьким, что обойти его по краю можно было бы минут за десять. А больше и не нужно. Зачем? Спящие деревья не одобряют больших прогулок и больших компаний, которые шумят на большой земле. И сюда им не добраться. Вокруг острова – огромное озеро с чудищами.
Едва ли не крадучись, Реймер приближался к дому. С каждым шагом темнота открывала все больше деталей. Днем удастся разглядеть получше.
Стены частично оплетены каким-то ползучим растением. Часть крыши просела. Вероятно, на нее когда-то упало дерево. А материал старый. Лестница в три ступеньки на крыльце развалилась… Заметив это, Реймер почувствовал легкое раздражение. После проделанного пути он ждал если не красной дорожки, то хотя бы удобной входной группы. Это элементарный комфорт для маломобильных. Дом должен быть приспособлен для… для таких, как он. А тут даже пандуса нету. Пандусы сейчас лепят везде, где можно и где нельзя!
Дом, судя по всему, тоже был болен. И стар. И его тоже никто не хотел чинить. То, что нужно.
Реймер со вздохом подошел к лестнице и осторожно поставил ногу на первую ступеньку. Наверное, она начала разваливаться так давно, что уже частично вросла в землю, и руины стали ее новой формой существования. Не менее надежной, чем прежняя.
Скрип.
Крыльцо органично вписывалось в общий ансамбль упадка. Сырые растрескавшиеся доски. Как в лодке. Только здесь их было больше, и они были повсюду. Из них сделаны дверь и рамы окон. Перила, за которые лучше не браться, если не хочешь получить десяток заноз – Реймер это понял по первому прикосновению, и тут же заключил, что еще не настолько немощен, чтобы не смочь подняться без перил. По трем маленьким ступенькам.
Скрип-скрип.
В голове мгновенно раздался какой-то свой «скрип-скрип», и великий математик замер. Прислушался. Внутри – тишина. Это подозрительно. Тревожно.
Дощатый пол, на удивление, не продавился. Не сломался от первой же ступни. Да и Реймер весил не так много, чтобы продавить собой хоть какой-нибудь пол. До этапа «анатомическая модель скелета» дело еще не дошло, но может дойти. Если не начать что-то делать.
Дверь. Такая же зеленая и деревянная. Такая же ветхая. Понятный вход в ветхий дом. Ветхому Реймеру – ветхий дом. Все правильно.
Ключ, по словам Лодочника, лежал на оконном отливе. Искать особо не пришлось. Пошарив по ближайшему окну, Реймер услышал, как что-то звякнуло о крыльцо. Ключ замаскировался мокрыми палыми листьями. Спящие деревья не хотят, чтобы в доме оказался кто-то чужой. Но Реймер ведь не чужой. Реймер свой. До того свой, что об этом даже грустно думать.
Он открыл дверь. Обычно в случае с пожилыми зданиями приходится долго возиться – замок непременно заедает – но здесь все обошлось. Гостеприимство, однако.
Шаг внутрь.
В доме было еще темнее, чем на улице. Из недр единственной комнаты на Реймера обрушилось дыхание последнего убежища. Дому открыли рот, и он наконец-то сможет дышать. Зловонной старческой пылью.
Электричества не было. Кто ж его сюда проведет. Реймер положил рюкзак у двери. Он делал так всегда, куда бы ни пришел. В хостеле, в гостях, на съемной квартире, в ночлежке, в палатке – всегда клади рюкзак у входа. Чтобы можно было легко взять и уйти.
Возраст дома предполагал отделку из экологически чистых материалов. Это одновременно и радовало, и огорчало. Радовало тем, что вот вам соприкосновение с природой, со всем живым и настоящим, что приводит в экстаз городского жителя. Интересный новый опыт в Путешествии. Кочуя по мегаполисам, Реймер успел забыть, каково это – вдыхать хвойный воздух. Ходить босиком по лугу. Складывать вещи в плетеную корзину, а не в пластик…
Но это же и создавало неудобства. Насекомые, непонятные лесные звуки, нежелательные визиты каких-нибудь лесных существ, которых привлек свет. Или запах. Рассохшийся пол, сквозь трещины в котором уже наверняка ползают мыши. Его будет сложно убирать. Вообще сложно поддерживать чистоту в таком самозагрязняющемся пространстве.
Реймер включил фонарик в телефоне. Оглядел обстановку. Потолок увешан паутиной. На кровати – слой пыли. На столе какая-то зеленая неопределенность – кажется, он порос мхом… Прибраться все же надо будет. Но не сейчас.
Он приглушил яркость. Телефон скоро сядет и зарядить его негде. Но сядет, надо надеяться, раньше, чем его обладатель. Как обходиться без связи? Как вообще люди жили без интернета? А как справлялись предыдущие обитатели? Здесь даже почтовых голубей не выдают – голубь, тоже городской житель, быстро подохнет в этом царстве Аида.
Реймер невольно задумался о «предыдущих обитателях», и ему стало не по себе. Его вообще мало что могло напугать, особенно в последнее время, но здесь это «предыдущие» звучало особенно жутко. Он не знал точных цифр, но несколько человек здесь точно побывало. Так ему говорили. И все они… да. У них у всех Путешествие закончилось неудачно.