Остров
Шрифт:
— Нет, не убьют
Несколько мизантропов сидели ниже по склону, на бревне.
— Только сейчас заметил, что к воле привык, втянулся, — сказал кто-то.
— Благорастворение воздухОв, — произнес вдруг Демьяныч, провожая взглядом катер, спешащий в сторону барака. — Вот так я и сидел в Аджарии, возле моря, в своей будке сапожной у духана "КУра". ("Наверное, "КурА", — подумал Мамонт.) Друг мой там работал, армян. И звали его также, Армян. Степанович.
"Армен", — подумал Мамонт.
— Неплохо бы домой сходить, в барак, — продолжал Демьяныч. — Посмотреть, что там сейчас делается. В разведку.
— Я пойду, — вызвался Мамонт.
— Иди, иди, — сказал Демьяныч, не поворачиваясь, с равнодушной издевкой. — Боевой опыт у тебя есть.
— Да ладно, — рассеянно заметил Козюльский. — Все вместе пойдем.
На борту линкора вдруг появилось белое облачко. Над головой вытянулось что-то длинное, железное. Густой звук толкнул в лицо. Вверху в листве, зашуршали мелкие камешки. Где-то далеко вспучился купол черного дыма, звук взрыва покатился по горам. На бревне почему-то надолго замолчали.
— Ну что скажешь, генерал-губернатор? — спросил, вышедший на открытую террасу дома, Кент, — И как теперь они с нами?
— Не знаю, не знаю… Я не прогнозист, не метеоролог.
— Что-то штатник умолк.
— Да нет, — отозвался Демьяныч, — сейчас соберется. Полагаю, в флаг будет целить, в японцев. Самая цель.
— А попадут?
— С третьего раза, спорим. На червонец, на десять долларов тайваньских.
В небе опять завыло, засвистело, насильно заставляя воображать, будто там двинулся железнодорожный состав. Второй взрыв появился на скале. Флагшток с пиратским флагом покосился, с крыши японского дома полетели куски черепицы. Дом осел и пополз вниз по склону. Снова, совсем низко, пролетел снаряд, закружились сорванные вихрем листья. На месте флага блеснул огонь, поднялся столб земли и дыма.
— А я что говорил. Нашел с кем спорить.
— Бутылки собирал на черный день, — дребезжал Демьяныч. — Собираю, собираю, а он все не настает. Думаю: в чем дело? Теперь вот черный день есть, а бутылок нет.
В бараке невнятно переговаривались американцы, стучали, гулко роняли какое-то барахло. Сквозь щели в стенах, вместе с дымом, доносился запах чего-то горелого.
— Закурить бы, — не утихал Демьяныч. — Всю жизнь мне в разведке курить хочется.
Мизантропы лежали у болота на помойке. Мамонт достал свою подзорную трубу и теперь выглядывал из-за, валяющейся здесь, большой автомобильной покрышки. Живот кололи битое стекло и грубая, будто каменная, устричная скорлупа.
— Богато пустых бутылок у нас, — с непонятной гордостью произнес, лежащий рядом, Козюльский.
— Что они там жрут? — бормотал сзади Пенелоп. — Отнять бы и поинтересоваться. Встретить таких после школы… Знаешь, откуда берется бесплатный сыр? Эй, Мамонт! — Он дернул Мамонта за каблук.
Тот промолчал, дрыгнув ногой. Странное ощущение: откуда-то будто возвращались прежние звуки, слова, внутреннее осязание всего этого вокруг — вся физиология прежней жизни.
"Опять жить на земле стало административным нарушением."
— Бесплатным бывает только сыр ворованный, — вздохнул сзади Пенелоп.
Опять заговорил Нагана, все пытаясь что-то втолковать Мамонту на языке, отдаленно напоминающем английский.
— Spirit, — усиленно повторял он.
"Призрак?"
— Что он говорит? — Пенелоп опять ткнул кулаком в подошву.
— Говорит, что солдаты варят кофе. На спиртовке.
— Что за солдаты такие? Наши на спиртовке варить бы не стали.
— Тихо. Там сухой спирт у них.
— Ну и что? — не успокаивался Пенелоп. — Ну и что, что сухой?
— Скоро сюда русский корабль подойдет, — зашептал Чукигек, глядя на американцев, вышедших из джунглей и остановившихся рядом с заброшенным бомбоубежищем. Несколько американцев. Шестеро.
Замаскировавшись старой круглой корзиной, судя по запаху из-под рыбы, Мамонт рассматривал незнакомые чужие лица, почему-то разрисованные зеленой краской. Толстомордый американец, молодой парень с привязанным к каске пучком папоротника, настороженно вглядывался в заросли, напряженно поводя стволом винтовки.
"Там, где под ветром ломится банан…" — то ли пробормотал то ли пропел рядом Кент.
Мамонт понял, что высокая травина со стручками, прижимающимися к сухому стволу, — это, впервые увиденный им, банан. Почерневший ствол, небольшие стручки, ближе к вершине — все мельче и мельче. Солнечный свет проходил сквозь мягкие перезревшие плоды, как сквозь темное масло.
Американец тоже обнаружил их, уже обирал и складывал в каску. Разглядывая его в подзорную трубу, Мамонт вдруг заметил, что американец фантастически похож на его жену. Оказывается, истощившая воображение, природа рассовывала двойников по разным углам. Не рассчитывая, что найдутся дураки, которым придет в голову шататься по свету и сличать их.
— Настанет судный день, — опять заговорил Чукигек.
— Интересно только для кого, — раздраженно пробурчал Кент.
— Совсем скоро наш советский корабль появится. Хорошо бы их столкнуть.
— Сами столкнутся.
"Абсурд не может продолжаться вечно", — мысленно согласился Мамонт.
— А с нами что будет?
— Ничего хорошего. Это с гарантией.
— Не стреляй. Убьешь, дурак! — вдруг, сдавленно просипел рядом Демьяныч.
Внезапно в ухо ударил грохнувший рядом выстрел. Солдаты на мгновение замерли, потом, рассыпая бананы, кинулись в лес. Умолкли голоса возившихся в бараке, только дребезжал Демьяныч:
— Я те стрельну, я те стрельну…
Пенелоп, посмеиваясь, вдавливал в песок гильзу чугунным пальцем:
— А я пугнуть… Пугнуть только хотел. В землю я.
В этот горький период Мамонт съел свой первый в жизни банан. Маленький, кривой и мягкий, отчетливо пахнущий какой-то парфюмерией.
"И усталость вернулась."
Кент, там впереди, на тропинке, почему-то остановился, замер неподвижно.
— Гляди, гляди, убивец! — внезапно очнувшись, вдруг заорал он, почему-то тыча пальцем в небо.