От легенды до легенды (сборник)
Шрифт:
— Но, отец! — Твой старший брат, лорд Хелген, смотрит на тебя с изумлением и ненавистью.
— Остановись, я сказал! — вновь гремит голос лорда Лэдона, графа Донгайля. — Ты чего-то недослышал? Или чего-то не понял? Заговор провален. Про-ва-лен. Меня, вне всякого сомнения, казнят, тебя, я очень надеюсь, всего лишь изгонят. Во всяком случае, я постараюсь сделать так, чтоб ты оказался ни в чем не замешан. Так что есть надежда, что ты отделаешься изгнанием. Вот только… кто примет графство?
— Но… но… но не этот же?! — Теперь брат глядит на тебя с отвращением.
— Когда нет ничего другого… пользуются тем, что есть, — вздыхает отец. И смотрит на тебя. — Так, значит, лорд Челлис был магом? — спрашивает он.
— Безумным магом, — уточняешь ты.
— Сильным? — интересуется отец.
— О да, — отвечаешь ты. — Еще каким!
— Жаль,
— Он стал бы куда худшим королем, чем его величество Ремер, — говоришь ты.
И наталкиваешься на взгляд отца.
Наталкиваешься и понимаешь: все, что случилось с тобой до этого, — ерунда по сравнению с тем, что отец смотрит на тебя как на чужого человека. Ты боялся его ненависти, хуже самого худшего страха опасался презрения, но…
— Я, разумеется, все расскажу вам, лорд Уллайн, будущий граф Донгайль, — говорит он. — Своему преемнику я обязан рассказать все. Кстати, как вышло, что королевские маги не почуяли постороннего мага?
— Они же были нашими сторонниками, — отвечаешь ты. А потом, сообразив, с изумлением смотришь на отца.
— Вот как? — задумчиво произносит он. — Никогда не знал об этом. Живешь-живешь и постоянно узнаешь что-нибудь новенькое.
— Но… не сам же лорд Челлис их подкупил! — изумленно восклицаешь ты.
— Действительно, — говорит отец. — Вряд ли сам…
— Но тогда тот, кто их подкупал, знал, что во дворце будет действовать посторонний маг! — восклицаешь ты. — А значит… значит, он должен был знать и обо всем остальном! И никому не сказал…
— Еще один предатель, — кивает отец. — Сынок, ты не находишь, что сейчас уже поздно рассуждать об этом?
То, как он к тебе обращается… это его «сынок»… и тон его голоса… тон, в котором нет даже ледяного равнодушия… его голос… он вообще никакой! Его «сынок» — это просто форма речи, констатация факта… раз ты являешься его сыном, раз он когда-то так к тебе обращался…
Мир по стремительной спирали сворачивается в черную воронку. Делаешь глубокий вдох и прорываешься наружу.
Ты погубил, ты разрушил свой мир — мир, в котором тебя любили, в котором ты был нужен… мир, в котором ты был приготовлен в жертву великому делу. Ничего этого больше нет. Ты сам сделал свой выбор и все разрушил. А теперь нужно жить дальше, что-то строить из этих обломков… противно, а что поделаешь? Разве у тебя есть выход? Самоубийство — удел трусов, да и нет у тебя права на смерть. Отец прав. Каким бы ни был симпатичным человеком его величество, как бы ни был он молод, а всех старых заговорщиков наверняка ожидает казнь. Это счастье, если отцу удастся как-то выпутать твоего брата, доказать, что он ничего не знал, не был ни в чем замешан… в этом случае его изгонят. И только ты, добровольно вставший на сторону короля, переломивший ход заговора и спасший жизнь его величества, можешь остаться цел. А значит, графство — твое, хочешь ты этого или нет. Должен же кто-то позаботиться обо всем? Граф должен заботиться о своей земле и своих людях, а если больше не может — найти того, кто сделает это за него.
Ты думаешь о том, что люди твоего отца тебя возненавидят, а также о том, что тебе все равно придется о них заботиться. И засыпать в тайной надежде, что, быть может, хоть кто-нибудь из них окажется так добр, чтобы прикончить тебя во сне.
— Нет уж, — говорит твой отец. — Ты меня слушай. Грустные думы потом думать будешь. Времени у тебя на это будет предостаточно.
Ты смотришь на него и понимаешь, что твоя последняя надежда беспочвенна. Никто не станет тебя убивать. Отец наверняка запретит.
— Ты всегда был послушным сыном, — говорит он наконец. — Не понимаю… всего-то и требовалось — прикончить этого щенка и дать сигнал! При удаче ты и один бы справился…
— Не было удачи, — качаешь головой ты. — Король никогда не оказывался там, где его ждали.
— Узурпаторово семя, — злобно скалится граф Донгайль. — Изворотлив, как змея.
— А потом я начал понимать, что за человек мой сюзерен, — продолжаешь ты. — И в ужас пришел оттого, что такой человек станет королем.
— Продолжаешь попытки оправдаться? — ухмыляется отец. — Зачем? Ты ведь победил! Или тебе непременно нужно быть еще и правым? Так ведь тот, кто оправдывается, — всегда не прав, разве ты не знал об этом? А победитель, напротив, — всегда прав. Оправдываясь, ты разрушаешь свою победу.
Ты молчишь, что-то невероятно огромное безжалостно рвет тебя на части. Это даже не больно, потому что, если б это
— Да и не все ли теперь равно, — помолчав, вздыхает отец, и ты вдруг замечаешь, насколько он уже стар.
Щемящая жалость охватывает тебя. Хочется что-то сказать, но судорога сжимает горло. Ни слова не выдавить.
— Что ж, по крайней мере, мы попытались, — говорит старый граф, обращаясь не то к тебе, не то к небу над головой. — Идем в библиотеку, — говорит он тебе. — Я покажу тебе подлинную запись той истории.
— Так все, что нам рассказывали всю жизнь…
— Ложь, разумеется, — пожимает плечами отец.
— Но зачем…
— Так было нужно, — обрывает он тебя. — Идем, нечего топтаться на месте.
Теперь ты знаешь.
Теперь ты знаешь все.
Может быть, знаешь.
«Если все то было ложью, кто может сказать, является ли это правдой?»
Королю Линниру нужны были деньги. Три неудачные военные кампании подряд — слишком много даже для такого сильного государства, как Эрналь. Королю Линниру нужны были деньги. На четвертую военную кампанию, которая должна была стать успешной. По крайней мере, король Линнир так считал. И его придворные так считали. Солдаты и офицеры сомневались, но их никто и не спрашивал.
У герцога Рэннэина деньги были. У герцога Рэннэина было много денег. Герцог Рэннэин придумал много способов их заработать. Вот только он не хотел делиться.
А должен был. Вассал все-таки…
А кроме денег, у герцога был сын. Единственный на тот момент. И король Линнир решил, что если он захватит сына герцога Рэннэина, то сможет легко подправить свои пошатнувшиеся финансы и все-таки начать и выиграть задуманную военную кампанию.
Что ж, похитить сына герцога королю Линниру тогда удалось. Равно как и выжать из герцога выкуп, достаточный для начала ведения военных действий. Вот только… Король совсем уж было собирался отпустить юношу… а потом передумал. Решил на всякий случай оставить его при себе. Заложником. А то мало ли… вдруг верный вассал опять заартачится? Сообщив герцогу Рэннэину о своих намерениях, король Линнир немного подумал и вновь потребовал денег у своего вассала. Тот бы, верно, и еще раз заплатил, вот только юноша, узнав, как обстоят дела, попытался бежать. При побеге его ранили. Смертельно. Он был все еще жив, лекари и маги даже пытались его исцелить, но им всего лишь удалось растянуть его агонию. Узнав об этом, герцог Рэннэин рассвирепел и двинул свою армию на Эрналь. К тому времени король Линнир уже отправил свои войска в военный поход и очутился в весьма затруднительном положении. И попытался выйти из него, набрав еще одну армию. А когда ему это удалось, сообразил, что у него вновь нет денег и платить этой, второй армии — нечем. Выяснив, что наниматель с ходу отказывается платить, наемники, из которых и состояла почти полностью эта вторая армия, перешли на сторону герцога Рэннэина. Королю пришлось полагаться на те немногочисленные части, которые удалось вернуть из похода усилиями магов, дворцовую гвардию и дружины своих вассалов. И все это не устояло перед герцогом Рэннэином. Не могло устоять, хоть у короля и было несколько больше воинов. По королевской армии вовсю ходили слухи, все рты было не заткнуть, и никто не хотел становиться на пути герцога, рвущегося к умирающему в темнице сыну. Захваченный в плен король Линнир долго не хотел сказать герцогу Рэннэину, где спрятан герцогский сын. Терпел жуткие мучения, но молчал. А когда сказал, герцог тотчас перерезал ему горло. Никому не известно точно, но говорят, герцог успел проститься с умирающим сыном. А потом впал в безумие и убил несколько десятков пленных. На этом кровавая тирания кончилась. Герцог уже собирался покинуть Эрналь, когда к нему пришла группа эрналийских лордов и предложила остаться. Совсем. «Слишком многие захотят занять места тех, кого ты убил, — было сказано герцогу Рэннэину. — Будет еще больше крови и смертей. Государство может и не устоять. Как верный вассал Эрналя, ты должен остаться». Герцог остался и стал королем. Узурпатором. Основателем новой династии. Его первая жена умерла задолго до этих событий. Герцог женился на эрналийке, и она родила ему двух сыновей. Старшего сына он посадил править в герцогстве Рэннэин, младший же находился при нем, во всем ему помогая. Сам он королем не стал, но именно его сын унаследовал королевство Эрналь после своего великого и ужасного деда.