Отдаленные последствия. Иракская сага
Шрифт:
— Чтобы он вернулся домой, — выговорила, наконец, Софи, когда няня уже перестала ждать ответа и принялась вытирать пол в углу салфеткой. — Домой, к маме.
— Так было в одном кино, я сама видела, — подтвердила Жину.
Няня оглянулась, посмотрела на девочек и убрала салфетку в карман.
— Смотрите всякую чушь, — только и сказала она.
Колонна двигалась без происшествий. Солнце клонилось к закату. Его обрамляла пара легких, почти прозрачных облаков, которые по прихоти случая сложились в правильную симметричную фигуру, удивительно напоминающую эмблему компании «Крайслер» с крылышками. Если бы такая картинка появилась над Нью-Йорком, Лос-Анджелесом
Обещанная буря так и не пришла, что тоже казалось удивительным, и никого во взводе не расстроило. По восточной обочине за колонной тянулись косые вытянутые тени. Сухой, раскаленный ветер неожиданно сменился холодным воздушным потоком, словно на гигантском кондиционере резко повернули ручку в синий сектор. Небольшие островки зелени вдоль дороги заволновались, затрясли кронами, роняя сгоревшие на солнце листья, — эта картина почему-то вызывала у Смита неприятное, тревожное чувство. И вообще ему трудно было представить себе того, кто искренне называл бы эту багровокрасную, словно напитанную ядом, неприветливую землю своей родиной. Наверное, это должен быть не обычный полноценный человек, скорее какое-то человекоподобное существо, мутант…
«Лейви» привычно покачивался на упругих рессорах, скорость была небольшой, а дорога относительно ровной, поэтому можно было немного отвлечься и посмотреть по сторонам. Наружу из-под земли стала выползать разная мелкая живность, в воздухе замелькали силуэты пернатых хищников. Смит видел стайку шакалов, похожих на латиноамериканскую шпану, которая выгуливается по вечерам в его родном городишке такой же легкой упругой рысью.
А вот людей видно не было. Во второй половине дня они не встретили ни одной машины, ни одной из этих убогих запряженных быками повозок, которых достаточно насмотрелись еще в окрестностях Фао, — просто удивительно, что в стране, экспортирующей нефть, оказывается, все еще в ходу тягловый скот… Дорога была пуста, будто все в окрестностях вымерло. В голову лезли слова Прикквистера об атомной войне, которые только что казались Смиту… ну, скажем так, фантазиями чересчур начитанного Умника… А когда вот так взглянешь в передний поднятый люк, потом на мониторы боковых и задней камер и буквально чувствуешь, как слова эти набирают силу и правду и кажутся уже не фантазиями, а страшным пророчеством…
Правда, вскоре дорога пошла под уклон, перед колонной открылась глубокая чашеобразная низина, и Смит услышал, как Палман по местной связи передает, что засек радаром какое-то упорядоченное движение на другой стороне, в трех с половиной милях. Может, опять какие-то животные, а может, и люди. Рассмотреть в оптику ничего не удалось, потому что колонна ушла вниз.
Маккойн по рации объявил повышенную готовность, скорость сбросили до пятнадцати миль. А когда преодолели низину и поднялись за ее край, в бинокли увидели впереди, прямо посреди дороги что-то живое, дергающееся. Колонна по приказу Мако остановилась, вперед выдвинулся только «Абрамс», причем Палман опустил крупнокалиберный зенитный «браунинг» и пушку выставил на прямую наводку. Через несколько минут остановился и он. Доложил:
— На дороге лежит связанный баран. Совершенно точно, сэр. Весь вымазан то ли кровью, то ли красной краской. Но живой. Мемекает. Что будем делать, сэр?
«Может, пустим его на барбекю?..»
Про барбекю Палман, конечно, ничего не сказал, но направление мыслей у морпехов примерно одинаковое, и Смит, который слышал переговоры, понял, что на носу ужин, что начальство, возможно, одарит их еще одной порцией бурбона, и упитанный барашек на углях оказался бы весьма кстати… Но капитан Маккойн ответил не раздумывая:
— Машины не покидать, помеху на пути уничтожить с расстояния в двадцать ярдов из башенного огнемета, всем остальным держать на прицеле обочину!
Что, в общем-то, тоже было понятно.
Сердобольный Палман сперва прикончил барана
Колонна беспрепятственно двинулась дальше. Через какое-то время командир танка опять доложил: вижу впереди огни. Поселение. Необозначенное поселение.
Смит интереса ради ткнулся в свою карту и ахнул: оказывается, они где-то час-полтора назад должны были проехать немалый, даже очень немалый городишко, отмеченный картографами жирной зеленой точкой, означавшей «до 50 000 населения, гарнизон до 3000 солдат». Ничего подобного не было, хотя если даже предположить, что картографы ошиблись и город лежит не прямо на дороге, а где-то в стороне, то населенный пункт такого рода предполагает и что-то вроде пригорода, и какой-то парк машин… Не заметить было бы невозможно.
«Вот так дела! — подумал Смит. — Может, это он и есть — там, впереди? Хотя более чем странно. Чтобы такая грубая ошибка, да еще на военной карте…»
Справа, в последних лучах солнца проплыла рощица, а сразу за ней показалось что-то вроде возделанных полей. Кривые, но явно сработанные человеческими руками длинные гряды, словно припудренные сверху зеленью, канавы для подвода воды, уже знакомые шесты с мертвыми птицами. Палман, а вслед за ним и Смит включили прожекторы. Обозрев немного поля: насколько убого они выглядят по сравнению с кентуккийскими ухоженными нивами! — Смит перевел свой прожектор на западную обочину… и чуть не заорал в голос. Там что-то суетилось, копошилось, тряслось и поднимало пыль, лихорадочно пытаясь скрыться от луча прожектора, что-то многотелое, многоногое… Овцы, с облегчением вдруг понял Смит. Стадо обычных овец. Обезумевшие животные толкали и давили друг друга, кто-то то и дело норовил выскочить на дорогу, под самые колеса. Смит подал предупреждающий сигнал и сбросил ход. Когда он снова посмотрел на обочину, овец уже не было. Ни одной! В круге света на коленях стояли два ребенка лет шести — восьми…
Они низко склонили головы, подставив Смиту свои беззащитные затылки: один лысый, как кабачок, у второго длинные тонкие косички свисали до земли. Мальчик и девочка. Оба они тоже были вымазаны чем-то жирно-красным, лоснящимся. И, похоже, оба были голые. Сперва Смиту показалось, что они как-то странно пританцовывают, дергая плечами и руками и словно пытаясь отбить мелкую чечетку коленями. И тут же до него дошло: они дрожат. Их просто колотит от ужаса!
Палман тоже заметил детей. И Маккойн заметил. Он выругался по местной связи, что с ним случалось довольно редко. Еще бы: в этой дикой стране даже малые дети, пусть они стоят перед тобой в чем мать родила, могут оказаться нафаршированными по самые уши взрывчаткой, или, что скорее всего, где-то за ними, на обочине, притаились боевики, только и ждущие, когда машины остановятся и откроются задраенные люки…
Прошла секунда, две, три… Колонна ползла на малом ходу, в наушниках воцарилась напряженная тишина. Смит, да и все понимали, что останавливаться нельзя, это подстава… И вдруг сквозь мерный рокот моторов прорвался нечеловеческий вопль. Мальчишка поднял голову — распяленный в крике рот занимал у него пол-лица, — вскочил и, схватив девочку за руку, бросился на дорогу, прямо под гусеницы «Абрамса»!
«Черт! Началось…» — подумал Смит, захлопывая смотровой люк и включая переднюю камеру. В следующее мгновение на него обрушился новый звук, плотный и тяжелый, как бетонное перекрытие. Смит, за свою короткую военную карьеру не бывавший ни в одной серьезной переделке, успел удивиться, насколько разительно он отличается от звука учебного фугаса… И лишь потом понял, что это не взрыв, не фугас, а всего лишь сирена экстренной остановки, включенная Бартом.