Падение Левиафана

Кори Джеймс С. А.

"Куда-то идете?"

"Если мой отец там, ты захочешь, чтобы я была там".

Джим покачал головой. "Если мы что-то найдем, я дам тебе знать. И если ты нам понадобишься, я тебя приведу. Я обещаю".

Девушка покачала головой, влево, затем вправо, не более чем на несколько миллиметров. Выражение ее лица было жестким. "Это мой отец", - сказала она.

Джим почувствовал волну эмоций, которая поднялась и опустилась в нем за несколько секунд. Разочарование, печаль, чувство вины, страх. И, почти случайно, глубокая ностальгия. Он вспомнил, как учился в школе и, придя домой, застал отца Антона на заднем дворе дома, разводящего костер. Это был ничего не значащий момент. Он не вспоминал о нем годами, а тут оно было, такое же настоящее, сильное и наполненное любовью, как если бы это произошло мгновение назад. Это мой отец.

"Ты понимаешь, чем рискуешь?" спросил Джим.

"Нет, не понимаю", - ответила Тереза. "А ты?"

Джим пожал плечами. "Не забудьте проверить герметичность шлемов".

Когда они были готовы к старту, он включил грузовой шлюз. Воздух выкачался, и по мере того, как он становился все тоньше, звук в его скафандре изменился, став мягче, как это было всегда. Он чувствовал себя более изолированным, или более осведомленным о своей изоляции. Его дыхание, легкий гул вентиляторов, скрип костюма - все это заполняло все его чувства. Это было похоже на засыпание. Затем по палубе пронеслась вибрация, когда внешние двери разблокировались, и открылся грузовой отсек. Свет хлынул сквозь щели, как никогда раньше, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, почему это странно. Обычно на таких кораблях, как их, свет открывали рабочие фонари или звезды - сильный, резкий и направленный. Теперь же молочный свет, проникавший в трюм, исходил со всех сторон. Он был мягким и бестеневым, как туманный полдень на Земле. Как в детском упрощенном воображении о рае.

Станция пронеслась под ними, металлическая сфера диаметром пять километров. Слишком большая для корабля, слишком маленькая для планеты, слишком гладкая и правильная для астероида. А на ее светящейся голубой поверхности - точка, похожая на рисовое зернышко, рядом с которой команда Элви была едва ли больше, чем пылинки.

Джим и Тереза направили двигатели скафандра в сторону группы, и масштаб корабля стал яснее, когда рядом с ним появились человеческие фигуры. Он был крошечным. Весь он почти поместился бы в грузовом отсеке, который они только что покинули. Гладкий, как кожа, и плавно изогнутый, он казался скорее органическим, чем созданным. Одна сторона была открыта, плоть яйцевидной формы отслаивалась слой за слоем, пока не образовалось отверстие, достаточно большое, чтобы в него можно было пролезть.

Одна из форм, двигавшихся вокруг него, отделилась и направилась к нему и Терезе. Лицо Эльви всплыло с другой стороны визора, словно он смотрел на нее под поверхностью тихого озера. Ее голос по рации был неподвижным и далеким, учитывая, насколько близко она находилась физически.

"Это совпадает с артефактами на Лаконии", - сказала она. "Должно быть, он использует то же безынерционное движение, что и Эрос в те времена, потому что на нем нет ничего похожего на движитель. По температуре мы не можем сказать, как долго он здесь находится, потому что..." Она жестом указала на тысячу ярких ворот вокруг них.

"Вы уверены, что это был он?" спросила Тереза.

"Доказательно? Нет. Глупо предполагать что-то другое? Да. На данный момент мне нужны доказательства, что это был не Дуарте, прежде чем я стану рассматривать это всерьез. Я слышу стук копыт, и сейчас я все еще думаю о лошадях".

Полдюжины других фигур в лаконских комбинезонах двигались вокруг яйца, выстраиваясь в то, что, как медленно понял Джим, было схемой поиска. "Есть какие-нибудь следы?"

"Ты думаешь о чем-то удобном, вроде шлюза или двери?" сказала Элви. "Нет. Ничего. Артефакт здесь, но поверхность станции совершенно не обозначена".

"А постучать мы не пробовали?" сказал Джим, более чем наполовину шутя.

"Если я могу помочь", - сказала Тереза. "Я могу передать по радио, что мы здесь.

Если он услышит мой голос, он может выйти. Или позволит нам войти".

"Стоит попробовать", - сказала Эльви, приглашая их идти дальше.

Рядом с яйцеобразной фигурой стояла коллекция ящиков с оборудованием: сенсорные линии, источники питания, наборы для взятия биологических проб. Фигура, парящая рядом с ними, словно курица-мать над своим выводком, оказалась Харшаном Ли. Джим наблюдал за движением рта мужчины, который говорил по какому-то другому каналу, который Джим не слушал. Затем раздался щелчок помех, и он оказался рядом с ними. "Дайте мне минутку, и я подключу выход скафандра молодой леди к нашей системе. Мы сможем вести широкополосное вещание прямо на станцию с контактной вибрацией".

"Самый большой сабвуфер человечества", - сказал Джим. Элви хихикнула, но никто другой, похоже, не счел это смешным.

"Как ты вошел раньше?" спросила Элви.

Джим покачал головой. Он не был уверен, что она это видела, поэтому он потряс кулаком, как Бельтер. "Я просто спустился к нему, и он открылся. Я ничего не делал".

Ничего, кроме как следовать за призраком, который мог открыть все двери в доме с привидениями, подумал он. Воспоминания об ужасах и чудесах, которые он наблюдал внутри, грозили захлестнуть его, а ему нужно было быть внимательным, поэтому он отогнал их.

"Протомолекула направляла его", - сказал Элви. "Она пыталась выяснить, что случилось с системами, в которые она должна была войти. Вы были способом сделать это".

"Потому что у меня было тело, - сказал Джим. Внутри теперь только призраки. Наличие тела там что-то значит. "Оно сказало мне это. Возможность доступа к материи была нестандартной, я думаю".

"Я слышала ваши доклады", - сказала Элви. "Термины, которые вы использовали? Или оно использовало, я полагаю. Плерома, падший мир, субстрат. Это человеческие термины".

"Все, что я делал, процеживалось через человеческие умы", - сказал Джим. Ли подсоединил ярко-красный втягивающийся провод от темной круглой формы, упиравшейся в поверхность станции, и подключил его к разъему в руке скафандра Терезы. "На самом деле я не вел машину. Я просто увлеклась тем, что он делал".

"Ну", - сказала Элви. "Думаю, теперь кто-то ведет машину".

Ли поднял большой палец вверх. Тереза смотрела с Джима на Элви, на Ли и обратно, внезапно встревожившись. "Что я должна сказать?"

"Просто дай ему знать, что мы здесь", - сказала Элви.

Тереза кивнула, собравшись с силами. "Это я, папа. Это Тереза. Я здесь, на внешней стороне станции. Мы хотим войти и поговорить". Она сделала паузу на мгновение, а когда заговорила снова, в ее голосе прозвучала нотка тоски, которая немного разбила сердце Джима. "Я хочу увидеть тебя. Я хочу войти".

Они ждали. Джим медленно вращался по кругу, высматривая что-нибудь на поверхности станции - рябь, дыру, признак появления чего-то. Ничего не появлялось.