Пальмы в снегу
Шрифт:
— Простите, что я не сдержался, — сказал Лаха, глядя на Кармен, которая в ответ безразлично махнула рукой, давая понять, что не придает значения случившемуся. Она привыкла и к более жарким ссорам.
Даниэла вынула ложку из чашки, постучала ею о край, чтобы стряхнуть в чашку последние капли кофе, сделала глоток и поставила чашку на блюдечко. Затем слегка нахмурилась и произнесла:
— Для меня колонизация — это как насилие над женщиной. Даже если женщина откровенно сопротивляется, насильник имеет наглость заявлять, что это она притворяется, а на самом деле она сама этого хочет, все произошло по обоюдному согласию.
Все прямо-таки окаменели,
Кларенс встала из-за стола и начала собирать тарелки. Хакобо резким тоном потребовал налить ему еще кофе. Килиан барабанил пальцами по столу. Кармен принялась листать книгу рецептов, подаренную Лахой, время от времени задавая ему какие-то вопросы, на которые он вежливо отвечал.
— Ну ладно, — заявил наконец Килиан. — Оставим столь сложные темы. У нас сейчас Рождество. — Он повернулся к Лахе. — Лучше расскажи, как ты из Биоко попал в Калифорнию?
— Думаю, за это надо благодарить моего деда, — задумчиво протянул Лаха, подперев подбородок ладонью. — Он был одержим идеей дать своим потомкам образование. Он всегда твердил одно и то же, снова и снова: учитесь, учитесь, учитесь. Мой брат Инико очень злился, поскольку толковал это на свой лад. — Он погрозил пальцем и дурашливо произнес, подражая старческому голосу: — «Самые мудрые слова я слышал от белого человека, моего большого друга: главное различие между буби и белым состоит в том, что буби позволяет дереву какао расти свободно, а белый его обрезает, формирует и в итоге получает намного лучший урожай».
Услышав эти слова, Килиан подавился куском туррона, покраснел и закашлялся.
Двадцать шестого декабря с самого утра небо было ясным, и солнце сияло так, что от сверкающей белизны снега слепило глаза. Два дня из-за снегопада они просидели дома, не имея других занятий, кроме еды, и теперь Кларенс и Даниэла наконец-то смогли покататься на лыжах.
Девушки раздобыли для Лахи лыжный костюм, в котором он смотрелся довольно смешно и чувствовал себя неловко в жестких лыжных ботинках. Даниэла объяснила ему, как двигаться по наледи, и все время держалась рядом, следя, чтобы он не поскользнулся. Рядом с ним она казалась совсем крохотной. Когда же они наконец надели лыжи, Лаха не сводил с нее глаз, полных ужаса, вцепившись в ее плечи, пока она поддерживала его за талию.
Кларенс весело наблюдала за ними.
Они были бы прекрасной парой.
Кузина, между тем, учила его правильно двигаться на лыжах, проявляя одновременно решительность и деликатность. Лаха пытался следовать ее указаниям, но, если его мозг вполне их принял, то тело упорно отказывалось слушаться.
После долгих мучений Лаха решил, что ему нужно выпить кофе. Даниэла предложила составить ему компанию, а Кларенс, пользуясь этим, решила скатиться с самых высоких трасс. Забравшись в кресло подъемника, она помахала им рукой на прощание. Она была даже благодарна им за то, что оставили ее в одиночестве, чтобы она смогла полюбоваться заснеженным пейзажем.
Поднимаясь на гору, она слышала, как тают вдали голоса и смех лыжников, превращаясь в отдаленный неясный гул, навевавший покой на ее измученную душу. Раскинувшаяся внизу сверкающая белая равнина, тени горных вершин, все нарастающий холод, обжигающий щеки, и мягкое покачивание кресла создавали ощущение неторопливой, головокружительной нереальности.
В эти минуты, на грани сна и бодрствования, в ее мозгу
Как он мог так долго хранить столь важную тайну? Может быть, наконец настал момент узнать истину? Не поэтому ли она так нервничает?
Единственным способом избавиться от этих терзаний, от этой тяжести в груди было скатиться на головокружительной скорости по самой трудной трассе, дав телу максимальную нагрузку, пока эти двое прохлаждаются в кафетерии, даже не догадываясь о ее подозрениях.
Но они не просто прохлаждались. Лаха чувствовал себя совершенно счастливым рядом с Даниэлой. Ему очень нравилось находиться с ней рядом. Нравилось, как она держит чашку обеими руками, греясь об нее, как дует на горячий кофе с молоком, чтобы немного остудить.
Даниэла непринужденно болтала, то и дело озираясь. Ее выразительные глаза смотрели то на чашку, то на него, то на людей, сидевших за соседними столиками или направляющихся к выходу, не упуская из виду ни единой мелочи из того, что происходит вокруг.
В конце концов Лаха пришел к выводу, что дело здесь не в нервозности, а в способности наблюдать и анализировать.
Он решил, что она насколько не похожа на свою кузину. Будучи меньше ростом и более хрупкой, Даниэла казалась спокойнее, уравновешеннее и рассудительнее, чем Кларенс, хотя обе, как и Кармен — что его приятно удивило — очень старались порадовать близких и делали все, чтобы они чувствовали себя уютно. Возможно, именно поэтому он не чувствовал себя здесь чужим с самой первой минуты приезда в Пасолобино? Наедине с Даниэлой время переставало быть для него простой последовательностью минут и часов, замирая в самой волнующей своей точке. Что с ним происходит? Может, и в самом деле он наконец встретил ЕЕ — свою женщину?
— Что-то ты молчишь, — заметила Даниэла. — Тебя так разочаровала первая встреча со снегом?
— Боюсь, лыжи — это не мое! — жалобно ответил Лаха. — И честно говоря, — прошептал он ей на ухо, чтобы больше никто не слышал, — не могу понять ажиотаж, поднятый вокруг этого вида спорта. Ботинки жмут так, что ноги вот-вот отвалятся!
— Думаю, ты преувеличиваешь! — Даниэла открыто рассмеялась, и лицо ее просияло.
— Хочешь еще кофе? — спросил он.
— Думаешь, ты сможешь дойти до бара?
Лаха сделал вид, будто сосредоточился на этой трудной задаче, пока Даниэла весело наблюдала, с каким трудом он ковыляет на лыжах. Ей было очень хорошо рядом с Лахой — даже слишком хорошо. Она невольно закусила губу. Это Кларенс должна была проводить время в обществе Лахи, а не она. Но, в таком случае, почему кузина оставила их наедине?
Поведение Кларенс ее озадачивало. Несомненно, они с Лахой держались друг с другом, как близкие друзья, быть может, даже с какой-то особенной нежностью, но она ни разу не заметила, чтобы они брались за руки или обменивались страстными взглядами. И... что же это может означать? Что, если Кларенс влюблена в Лаху, а он не отвечает ей взаимностью? Ей было трудно поверить, что такой человек, как Лаха, может вести себя столь безответственно и эгоистично, проводя время с другими членами ее семьи...