Пальмы в снегу
Шрифт:
Симон кивнул.
— Это его первенец! Моси сходит с ума от счастья. Они женаты уже несколько лет, и он все сетовал, что у них так долго нет детей.
Подтверждение догадки пробудило в душе Килиана то же странное чувство, как и в далёкий день ее свадьбы, когда он представил эту девочку в объятиях ее огромного мужа. Он догадывался, что это лишь одна из больших перемен, случившихся здесь за время его отсутствия, но именно эта причинила ему особенную боль. Он подумал, что ребёнок ещё крепче свяжет его родителей, и ощутил внезапный укол ревности.
Перед его
Килиан вздохнул.
Не прошло и нескольких минут, как он ступил на остров, а ему уже казалось, что он никуда и не уезжал. Все то, что лишь сутки назад было не более чем воспоминаниями, что скрашивали его бессонные ночи в Пасолобино, теперь явилось перед ним во всей реальности, по которой он так тосковал, особенно поначалу. Потребовалась не одна неделя, чтобы убедить себя — родной мир не стал для него чужим. Тропические джунгли тянулись лианами к снежным вершинам, но те упрямо отстаивали свою независимость, не желая иметь с ними ничего общего.
Мало-помалу незыблемая твёрдость скал смягчалась податливой гибкостью лиан, вынуждая Килиана вспомнить и занять своё место в Каса-Рабальтуэ, заставив понять, что, как целой веренице столетий не удалось прервать преемственности поколений их рода, так и он сам никогда не сможет отказаться от ответственности, которую налагала на него принадлежность к семье. Когда он отказался возделывать поля, что пахали его предки, идти все тем же уготованным для него путём, каким шли они задолго до него, в его душе примирились прошлое и настоящее. Отца уже не было в живых, но сам он был жив, как жив его род, несмотря на минувшие пять столетий.
Своим умиротворением он не в последнюю очередь был обязан заразительной силе духа Марианы, которая изо всех сил старалась держаться так, словно не было всех этих лет, словно Антон и Хакобо в любую минуту могли вернуться с Фернандо-По, а Килиан не собирался снова уехать, оставив ее одну со слабеющей день ото дня Каталиной, проводившей больше времени в Каса-Рабальту», чем в доме мужа, будто старалась зарядиться материнской энергией, чтобы перенести смерть единственного ребёнка или просто выжить...
Он глубоко вздохнул, и запах цветов какао наполнил лёгкие. Человек, которому балагур Симон пересказывал последние новости, уже не был тем неопытным впечатлительным юнцом, скучавшим по родине и не умевшим отличить просто хорошего зерна какао от первосортного.
Килиан прекрасно знал, что будет дальше. Въезд на плантацию. Королевские пальмы. Метельщик Йеремиас и его куры. Запах жареных зёрен какао. Друзья. И — она.
По-прежнему ли она так же красива?
— Ну что, масса? — Симон отвлёк его от этих мыслей. — Рады вернуться?
У
— Думаю, да, Симон, — мечтательно ответил он. — Думаю, да.
Прежде чем отправиться в Обсай, Килиан решил привести себя в порядок.
Симон, как всегда, уже приготовил комнату к его приезду. Килиан повесил в шкаф плащ и принялся распаковывать вещи.
Через несколько минут кто-то постучал в дверь, и тут же распахнул ее, не дожидаясь ответа.
— Я вижу, отпуск пошёл тебе на пользу! — Хакобо бросился к нему и крепко обнял. Затем отошёл, чтобы лучше его рассмотреть. — Ну, как там дома? — спросил он. — Как там наши женщины?
Хакобо казался столь же весёлым и пышущим здоровьем, что и несколько месяцев назад. Ко всему прочему, он явно прибавил в весе, так что ремень брюк уже не сходился на талии.
— Да все в порядке. Знаешь, чем набиты мои чемоданы? Едой, едой и ещё раз едой! — Килиан закатил глаза, а Хакобо рассмеялся. — Мама думает, что нас здесь не кормят...
Он похлопал брата по животу, затем подошёл к умывальнику, встроенному в деревянную тумбочку, нацедил немного воды и принялся взбивать пену для бритья.
— Ну, а как ты? — спросил он у брата. — Все порхаешь с друзьями с вечеринки на вечеринку?
— Отрываюсь, как могу... Хорошо хоть Дик и Пао стали чаще приезжать из Баты, а то Матео и Марсиаль с каждым днём все больше времени проводят со своими подружками.
Хакобо сел, а Килиан принялся намыливать лицо.
— Ну что? — спросил Хакобо. — Как ты находишь нашу плантацию?
— То немногое, что я успел увидеть, весьма меня удивило. Все так чисто, везде порядок. Я вижу, вы тут без меня не скучали...
— Незаменимых нет, Килиан! Но тут все просто: на прошлой неделе к нам приезжал, ни много ни мало, сам губернатор Экваториальной Испании. Можешь себе представить? Видел бы ты, что творилось с Гарусом! Его известили за несколько дней до приезда губернатора, и он заставил нас день и ночь чуть ли не вылизывать плантацию. Валдо целый день надраивал «мерседес», на котором губернатору предстояло объезжать Сампаку...
Килиан улыбнулся.
— Визит губернатора, — продолжал Хакобо, — совпал с приездом репортеров из журнала «Испанские новости», которые пожелали сделать репортаж о нашем какао.
— Все это время я почти ничего не знал об острове.
Килиан вспомнил, как ему не хватало еженедельника «Воскресный листок Фернандо-По». За исключением крошечной заметки о презентации в Мадриде книги об охоте на слонов и показе двух фильмов, «На пляжах Уреки» и «Балеле», в связи с какими-то конференциями, в провинциальной газете «Новая Испания», которую он читал в Пасолобино, появились лишь четыре строчки, извещавшим о мартовском постановлении Совета министров о том, что территория Гвинеи разделена на две испанские провинции: Фернандо-По и Рио-Муни.