Пальмы в снегу
Шрифт:
— Будет немного больно, — предупредил Симон. — Рисунок очень маленький, но довольно сложный. Закрой глаза и глубоко вдохни.
— Думаю, что смогу потерпеть, — сказал Килиан, не сводя глаз с Бисилы.
Килиан не стал закрывать глаза и все время не сводил глаз с Бисилы.
Когда он в последний раз вернулся из Пасолобино, у Бисилы уже был сын от Моси. Килиан хотел убедить ее, что на этот раз не задержится так надолго. И теперь он смотрел на неё, не в силах отвести глаз.
Он даже не моргнул, пока Симон скальпелем наносил на его тело рисунок; не вздрогнул
Наконец, Симон закончил, собрал свои вещи, широко улыбнулся и сказал на прощанье:
— Ну вот, масса Килиан, теперь ты уже немножко буби.
Бисила наклонилась к нему и смазала рану мазью.
— Мой воин-буби, — чуть слышно прошептала она.
Весь вечер Килиан метался по комнате, не зная, что и думать. Бисила не появлялась. Он посмотрел на часы. Время было позднее: возможно, она уже и не придёт. Значит, они не смогут проститься?
Вконец измученный, он упал на кровать и забылся тревожным сном.
Вскоре тихий стук в дверь поднял его на ноги. Он сразу понял, что это Бисила.
Она скользнула внутрь, закрыла дверь и заперла ее на задвижку. Килиан не смог сдержать возгласа радости. Остановившись в нескольких шагах от кровати, она молча велела ему отвернуться.
Затем Бисила сбросила полотняный халат, сняла блузку и плиссированную юбку и принялась вынимать какие-то предметы из маленькой корзинки, которую принесла с собой. Те несколько минут, когда ему пришлось ждать, пока она закончит, показались Килиану вечностью. Наконец, она объявила, что можно смотреть.
Килиан открыл глаза и невольно вскрикнул от изумления.
Бисила с ног до головы была оплетена верёвками поверх голого тела. Верёвки, на которые были нанизаны маленькие ракушки, покрывали ее от груди до бёдер, словно у неё не было другого средства скрыть свои формы. На голове у неё красовалась широкополая шляпа, украшенная павлиньими перьями. Кое-где между перьями торчали головки деревянных шпилек, крепивших шляпу к волосам.
Безмолвным жестом Бисила велела Килиану встать и подойти к ней.
Все так же молча, она медленно раздела его.
Когда он остался обнаженным, она налила в миску воды, насыпала в неё разноцветного порошка и принялась размешивать, пока не получилась паста красноватого оттенка, которой она намазала все тело Килиана, начиная с ног. Мягкими движениями она растирала пасту по его бёдрам и ягодицам, затем по спине и, наконец, по груди.
Килиан вспомнил тот день в деревне, когда пожелал, чтобы она называла его ботуку, умащая нтолой на берегу чистой реки, и теперь он был благодарен Бисиле за то, что не забыла. Он хотел заключить ее в объятия, но она лишь покачала головой, продолжая свою сладкую пытку, раскрашивая нтолой его грудь и живот.
Потом вымыла руки и взяла другие краски, желтую и синюю; разведя их водой
Закончив, Бисила умылась, вытерла руки и взяла руки Килиана в свои ладони.
— Я оделась в наряд невесты-буби, согласно нашей древней традиции, — сказала она дрожащим от волнения голосом. — А тебя я разрисовала как воина.
Килиан рад был наконец услышать звук его голоса, но ничего не сказал.
— Ты знаешь, у нас есть два вида брака, — продолжала она. — Один называется рибала реото, или брак через продажу девственности. Это брак, подтверждённый законом; именно такой брак связывает меня с Моси. Другой называется рибала ре риоле, или брак по любви. Он не считается действительным перед законом, но очень много значит для нас самих.
Подняв глаза на Килиана, она продолжала дрожащим голосом:
— У нас нет шамана, но думаю, это неважно.
Килиан порывисто прижал ее руки к своей груди.
— Сначала должна сказать я, — продолжала она. — Я должна сказать — только ты не смейся! — что всегда буду обрабатывать землю мужа, выжимать пальмовое масло, и обещаю быть верной, по крайней мере, в сердце, учитывая мои обстоятельства...
После этих слов Бисила замолчала и закрыла глаза, мысленно повторяя свои клятвы.
— Теперь моя очередь, — хриплым голосом произнёс Килиан. — Что я должен сказать?
— Ты должен поклясться, — Бисила открыла глаза, — что никогда не покинешь эту супругу, даже если у тебя будет много других.
Килиан улыбнулся.
— Клянусь, что не покину эту супругу в сердце своём, что бы ни случилось.
Затем они скрепили свои клятвы долгим горячим поцелуем.
— А теперь что нам надлежит сделать, прежде чем разделить брачное ложе? — спросил Килиан с нетерпеливым блеском в глазах.
Бисила откровенно рассмеялась, запрокинув голову.
— А теперь мы должны сказать «аминь», а кто-нибудь должен позвонить в елебо и пропеть священные гимны...
— У меня теперь есть елебо, — сказал Килиан, касаясь рукой левой подмышки и осторожно нащупывая татуировку, — и теперь он всегда будет со мной. Мы всегда будем вместе, Бисила. Вот моя истинная клятва, моя муарана муэмуэ.
XVII
"E rip'ur'ii r'e "ebb'e (Морское семя)
1965
Для Бисилы время тянулось мучительно долго. Проходили дни и недели, а Килиан все не возвращался. Они ничего не знали друг о друге, а писать было слишком рискованно.
Хотя там, за тысячи километров, Килиан писал ей письма, которые никогда бы не решился отправить. Вернее, он писал их самому себе, но думал при этом о ней, словно она могла прочитать его мысли и чувства, могла понять, как долго тянется для него время; понять, что лишь телом он пребывает в Каса-Рабальтуэ, а душой и сердцем далеко от этого дома, и без неё жизнь в Пасолобино хоть и бесконечно знакома, но при этом пуста.