Пальмы в снегу
Шрифт:
Бисила почти каждый день бродила вокруг главного здания плантации, где жили иностранцы. Дойдя до внешней лестницы, ведущей на открытую галерею верхнего этажа, она касалась рукой перил, ставила ногу на нижнюю ступеньку, борясь с искушением бегом подняться по лестнице и постучаться в дверь комнаты Килиана: вдруг он уже вернулся? Она внимательно прислушивалась к голосам европейцев, пытаясь различить среди них решительный голос Килиана — но нет, это был не его голос, а голос его брата — очень похожий, но все же другой.
Так начался новый год и закончился сбор нового урожая какао.
На острове в это время стояла
В Пиренеях в эту пору, напротив, царит невыносимый холод; северный ветер наметает огромные сугробы снега, похожие на барханы в пустыне.
На плантации Сампака на острове Фернандо-По начался новый цикл работ — расчистка земель для новых посадок, заготовка дров для сушилен, ремонт дорог и обрезка деревьев какао.
Дом в Пасолобино, казалось, давил на плечи Килиана неподъёмным бременем. Снегопад следовал за снегопадом, а когда прекращался, начинал реветь свирепый ветер. Килиан не мог выйти в поле. Не мог ничего делать. Каждый час казался ему вечностью, когда он сидел у огня, слушая вздохи матери и дожидаясь неизбежной кончины Каталины, утешал зятя, которого почти не знал, и в сотый раз обсуждал с соседями будущее процветание, которое принесёт их долине новая горнолыжная станция.
Он должен был шевелиться, что-то делать, чтобы хоть чем-то быть полезным. Но не мог ничего делать по дому, все валилось из рук. Килиан понимал, что не должен так себя вести, когда сестра умирает, но ничего не мог поделать. Она сама выразила желание умереть в родном доме, и он негласно выразил уважение к ее решению.
Задумчиво глядя в огонь и любуясь игрой языков пламени, Килиан старался не слышать мерного тиканья часов, вспоминая о минутах, проведённых с Бисилой. Она бы просто умерла, если бы ей пришлось неделю за неделей терпеть этот холод и снег. Ее тело создано для зноя.
Как же Килиан тосковал по жаркому телу Бисилы! Он уже и не представлял, как можно жить без ее объятий.
Каталину похоронили в конце февраля, когда стояли страшные морозы. Из-за морозов в Пасолобино даже сократили ритуал погребальной мессы, которую Килиан почти не слушал, поскольку не понимал латыни, и последующих похорон.
Поспешность этой печальной церемонии — от той минуты, когда закрыли крышку гроба, до последних ударов лопат о мёрзлую землю, которой засыпали могилу — возродила в душе Килиана прежнее нетерпение. Странное дело: все соседи стремились домой, а он жаждал вернуться на Фернандо-По, но должен был оставаться с матерью, которую не мог оставить одну в ее горе.
Сколько ещё ему ждать?
В конце апреля на острове, как всегда, начался сезон дождей.
Бисила очень устала. Долгие часы она проводила в больнице. В это время года всегда бывало много порезов мачете. Работа на плантации была более опасной, чем в сушильне, а дожди способствовали развитию лёгочных заболеваний.
Чтобы хоть немного прийти в себя, она решила пройтись.
Бесполезно было себя обманывать: ноги всегда вели ее к одному и тому же месту. Вот и теперь она вновь направилась в сторону главного здания с белёными стенами и окнами с зелёными рамами.
В поздний субботний вечер двор был пуст. Бисиле не хотелось снова тешить себя иллюзиями, но ведь она ничего не потеряет, если
Сколько ей ещё ждать? Она боялась, что чем дольше он остаётся в Пасолобино, тем больше привыкает к прежней жизни, и в конце концов придёт к выводу, что может прожить без острова и без неё.
Иногда ее охватывало невыносимое чувство, что это был лишь сон... Она знала, что не первая и не последняя туземка, имевшая связь с иностранцем, который уехал и не вернулся, а женщина должна жить своей жизнью.
Однако Килиан обещал вернуться. Сказал, что они всегда будут вместе. И она могла лишь довериться его словам. Теперь ее истинным мужем был он, а не Моси, перед которым ей было все труднее играть роль примерной супруги. Моси был всего лишь телом, с которым она каждую ночь ложилась в постель; Килиан — ее истинным мужем, властелином души и сердца.
Она взобралась на стену, окружавшуюся плантацию, чтобы лучше видеть здание, где жили служащие. Закрыв глаза, она на миг представила, что сейчас откроется дверь его простой комнаты, в которой они вдвоём провели столько счастливых минут, и Килиан выйдет на открытую галерею, в широких брюках из бежевого льна и белой футболке.
Представила, как он, глубоко вздохнув, прикурит сигарету, обопрется на перила галереи, посмотрит на королевские пальмы, затем — на ограду, окружающую плантацию, и, наконец, отыщет взглядом ее; Бисила посмотрит на него снизу вверх, улыбнётся и скажет, что она здесь и ждала его, как обещала — его чёрная супруга, его супруга-буби; женщина, которую он предпочёл всем на свете белым, всем женщинам своей деревни, своей долины, своей страны; женщина, которую он выбрал из всех негритянок Баты, Санта-Исабель и этой плантации; выбрал по доброй воле, несмотря на цвет ее кожи, ее обычаи, традиции и верования. Этот взгляд подтвердил бы, что они давно уже перестали быть друг для друга белым и черной; они теперь навсегда стали Килианом из Пасолобино и Бисилой из Биссаппоо.
Шум мотора вернул ее к реальности. Стояла ночь, накрапывал мелкий дождик. Тусклый свет фар слабо вспыхнул, затем погас, и двор вновь погрузился во тьму.
Она накинула на голову платок и поспешила обратно к больнице, ориентируясь на тусклый свет фар фургона и стремясь поскорее преодолеть первую часть пути, до крыльца с колоннами. Она не была трусихой, но в этот час посреди тёмного пустынного двора следовало быть осторожной. Она шла, стараясь держаться возле стен зданий.
Внезапно ее чуть не сбил пикап.
Он на огромной скорости пронёсся мимо, подняв тучу пыли, которая тут же набилась ей в глаза и вызвала кашель. Дождь был не настолько сильным, чтобы прибить пыль после машины.
Машина остановилась возле крыльца главного здания, под окнами спален служащих. Из темноты раздались мужские голоса и смех. Бисила услышала, как этот смех приближается к ней.
Внезапно ее охватило дурное предчувствие, и она решила пойти в другую сторону. Она направилась в сторону бараков брасерос, расположенные позади сушилен, слева от главного здания.