Пальмы в снегу
Шрифт:
Килиану очень понравились Хенероса и Эмилио. Он вёл с ними долгие беседы, поскольку они хотели знать, как обстоят дела в Испании, и ему пришлось повторять им все то, что он уже рассказал Хулии на фактории на прошлой неделе. Хенероса прекрасно помнила его мать и сама была ещё большей болтуньей, чем Мариана. Она сохранила энергию и отвагу женщины гор и к тому же обладала отменным здоровьем, переполнявшим ее до краев, что было весьма ценно, учитывая нелёгкую жизнь на Фернандо-По, а ведь она прожила здесь столько лет! Эмилио был мужчиной среднего роста, с редкими всклокоченными волосами, подстриженными
Эмилио спросил, как поживает отец, с которым он не виделся несколько дней, и посетовал, что его здоровье не столь крепко, как раньше.
— Знаешь, — сказал он, — нам повезло, что мы все так держались друг за друга, когда приехали сюда впервые. Тогда здесь все было по-другому! Сейчас улицы покрыты асфальтом, проведена канализация. У нас есть вода, свет в домах и на улицах, телефон... Все здесь так же, как в Пасолобино, парень!
Килиан уловил иронию в его словах. Трудно было представить два столь непохожих мира, как его деревня и Санта-Исабель. Возможно, европейцы, приезжавшие из больших городов, не замечали всех этих различий, но он, привыкший пасти скот и месить грязь, замечал. Он начинал понимать, почему Эмилио и Хенероса так легко удалось привыкнуть к жизни в таком месте, как это. В этом городе к их услугам были все удобства; на острове имелись даже колледжи, так что Хулия смогла получить хорошее образование.
Однажды настанет день, когда и он полюбит этот кусочек Африки, как полюбила его семья Хулии, но пока он все ещё вздыхал по родной долине, видя на каждом углу маленькие и неожиданные напоминания о ней — как, например, скромный алтарь в углу со стоящей на нем статуэткой Пресвятой Девы Гуайенте, покровительницы его долины, и изображением Пресвятой Девы дель Пилар. Или вкус прокисшего вина, пронзительно напомнивший ему о празднествах дома; бочонок этого вина Хенеросе тоже прислали из дома, чтобы запивать фирменные коржики на сале из Пасолобино...
Смех Хулии заставил его очнуться от раздумий. Во время ужина девушка изо всех сил старалась привлечь внимание Хакобо шутками и умными разговорами. Сейчас она казалась очень красивой в простом платье с коротким рукавом из желто-коричневой вискозы, плотно облегающем фигуру, с большим пикейным воротником. Забранные в пучок волосы подчёркивали ее тонкие черты.
Килиан пожалел, что его брат равнодушен к Хулии: они были бы прекрасной парой. В этот вечер Хакобо уделил особенное внимание своему внешнему виду. В льняных брюках и белой рубашке он выглядел безупречно. Хулия и Хакобо были молоды, привлекательны и обладали весёлым нравом.
«Да, они были бы прекрасной парой», — подумал Килиан, который просто лишался сна, если видел, что один любит, а другой нет. И теперь он начинал по-настоящему жалеть Хулию, которую уже считал своим другом. Он видел, какой надеждой светятся ее глаза, когда Хакобо ей улыбался и даже смеялся с ответ на ее остроумные замечания.
Один из боев сообщил, что кофейный стол уже накрыт на веранде в саду, освещённом керосиновыми фонарями, вокруг которых вились тучи комаров. Ночь была настолько ясной, что вполне хватило бы и лунного света, пробивавшегося
Отец Хулии по-настоящему боялся ветров независимости, дующих из других мест — таких как Кения или Бельгийское Конго, достигающих Гвинеи и грозящих благополучию белых. Хенероса мягко, но решительно пресекла разговор, видя, что Килиан не перестаёт задавать вопросы. Молодой человек испытал лёгкое разочарование: он бы с удовольствием обсудил с ними все, что прочитал на корабле о движении Мау-Мау. Он даже представить не мог, что в столь превосходно организованном колониальном мире имеются такие провалы. Однако ему не хотелось показаться невежливым, и он поддержал разговор, который повела хозяйка.
С каждой минутой Хакобо все чаще обеспокоенно посматривал на часы. По субботам он делал то же самое, что и брасерос: получал жалованье и отправлялся развлекаться. И теперь с тоской прикидывал, что в эту минуту поделывают Марсиаль и Матео, а в животе у него ворочался червячок нетерпения.
К счастью для него, через несколько минут на веранде появился другой бой и сообщил, что приехал рабочий из Сампаки по имени Валдо и просит разрешения войти. Он говорит, что масса Килиан и масса Хакобо должны немедленно вернуться на плантацию: там что-то случилось.
— Несколько калабарцев праздновали субботу у себя в бараках, — Валдо говорил быстро, явно волнуясь, хотя это волнение показалось Килиану несколько наигранным. — А потом началась драка, они схватились за мачете и...
— Надо же, какие дикари! — воскликнула Хенероса и размашисто перекрестилась. — Такие же, как из той секты, где едят людей. Вы ничего об этом не слышали? На рынке только и говорят о том, как в Рио-Муни дикари съели епископа...
— Ну, что ты говоришь, мама! — запротестовала Хулия.
Хакобо велел Валдо продолжать, прежде чем кто-то снова влезет со своими замечаниями и, чего доброго, поломает ему все планы.
— Есть несколько раненых, — продолжал юноша. — Но никто из белых надсмотрщиков не пострадал, и доктор тоже...
Хакобо пожал руку Эмилио, поцеловал в щёчку Хенеросу и Хулию и потащил брата прочь из дома, пока тот бормотал, как он благодарен за приятный вечер, и принимал новые приглашения в гости. Хулия проводила их до пикапа, дождалась, пока они погрузят в задний отсек велосипед Валдо, и попрощалась; в глазах ее блестели слезы разочарования.
Хакобо на полной скорости проехал пару кварталов, где остановил машину, вышел из кабины, вытащил из кузова велосипед Валдо и вложил ему в руку несколько банкнот.
— Отлично сработано, парень!
Валдо зажег портативный фонарик и уехал на велосипеде, весьма довольный тем, как легко и без усилий ему удалось заработать деньги.
Хакобо сел в машину и повернулся к Килиану, торжествующе улыбаясь.
— Ну ты и жулик! — шутливо упрекнул его Килиан.
— Добро пожаловать в ночную Санта-Исабель! — торжественно обьявил брат. — Идём же, нас ждёт Анита Гуау!