Папарацци
Шрифт:
— Она сделала это назло, — зря он пытался найди подтекст там, где его нет.
— Нет, — и с улыбкой снова потрепал меня по плечу, — она хотела понравиться мне, чтобы произвести впечатление на тебя.
— Ошибаешься, она не…
Не стал выплескивать на отца в одночасье нахлынувшие вопросы:
Почему она согласилась на завтрак? Почему отдала карту памяти? Почему поцеловала на прощание?
Следующие десять минут мы молча ели и изредка поглядывали друг на друга, каждый оставаясь при своем мнении. И даже спустя несколько
Руки чесались набрать Вике, но я гасил в себе это желание. Что я скажу? Что просто хотел услышать ее голос? Какое-то ребячество, больше свойственное школьникам в муках первой любви. Я бы вполне мог выкроить полчаса-час для нее в течении дня, но не хотел просто перепихнуться на заднем сидении машины или на столе офисе.
В итоге дал себе обещание вовсе не видеться с ней сегодня, и с головой ушел в работу. И только поздним вечером, по пути домой, нарушил его и взял в руки телефон. Несколько коротких гудков и ее голос зазвенел в трубке:
— Если собираешься приезжать, захвати что-нибудь съедобное, — первым делом выдвинула требование. — Я только вернулась домой, а в холодильнике шаром покати. С утра ничего не ела, так что готова отдаться тебе за порцию горячей еды.
— А если я еще и десерт привезу? — а сам уже развернул машину прямо через сплошную, намечая новый маршрут.
— Тогда я твоя навеки, Соболев.
На такое заявление я ничего не смог возразить, и через полчаса мы уже сидели на кухне, и Вика ковыряла вилкой в тарелке, отказавшись от деревянных палочек, идущих в комплекте с едой из японского ресторан. Подозреваю, она просто не умела ими пользоваться, но из-за упрямства стыдилась признаться.
— Что ты там ищешь? Клад? — не выдержал, когда она в очередной раз скривилась от отвращения.
— Нет, мидии, — спокойно пояснила, не прерываясь.
— Хватит копаться, ешь всё подряд.
— Там же мидии, они противные, — выловила одну из них и собиралась переложить в мою тарелку. — Съешь ты? — невинно попросила.
— Не хочу.
— Сам не хочешь, а меня заставляешь, — будто поймала на воровстве.
— Я прошу есть всё, а не выбирать. Ты что маленькая? — и этот диалог всё больше походил на препирательство ребенка и родителя.
— Не нуди, — отмахнулась.
— Прости? — хоть я и привык к ее нахальству, но порой она переходила все границы.
— Не будь занудой, — добродушно объяснила, как именно меня оскорбила, — ворчишь как старый дед.
Мой возраст — запрещенная тема, тут меня лучше не трогать.
— Сколько по-твоему мне лет?
— Пятьдесят? — равнодушно предположила.
— Издеваешься? — не поверил, что она действительно так считает.
— Шестьдесят!? — все больше приближала меня к смерти. — Ладно, прости, — засмеялась, считая себя невероятно остроумной, — я знаю, что тебе сорок пять.
— Ешь сама свои мидии, — отодвинул подальше от нее свою тарелку, в которую она, как в помойное ведро, швыряла их.
Это на нее подействовало, и она взмолилась:
— Я больше никогда не буду смеяться над тобой, только забери их! — Я сжалился, а она воткнула нож мне в спину: — С детства знаю, что пожилых нужно уважать.
— Старших, а не пожилых, — поправил ее чисто машинально, не оставь надежду, что она перестанет издеваться.
— Я знаю, — даже не скрывала хитрую улыбку.
— Давай поедим в тишине, — устало предложил.
Кухню наполнило тиканье настенных часов, шумом проезжающей за окном машины, лаем собаки в квартире сверху, топотом ног и детскими криками с лестничной клетки. Но среди всей этой какофонии звуков я отчетливо услышал вздох Вики:
— Ты же понимаешь, что у меня идиотское чувство юмора?
— Конечно, — не поднимая глаз.
— Я не пытаюсь унизить тебя.
— Угу, — не видел смысла отвечать что-либо существенное.
— И, может быть, я даже уважаю тебя.
— Ну да.
— А чем-то, возможно, и вовсе восхищаюсь.
— Ммм…
— И, скорей всего, мне нравится не только секс с тобой.
Я уже жалел, что приехал. На что я надеялся? Это разговор с отцом подействовал на меня разлагающе, заставил сомневаться и верить в то, чего нет. Она все так же презирает меня. Надо было придерживаться правил.
— Атмосфера достаточно нагнетена, пружина сжалась до максимума — теперь разом перечеркни все добрые слова в мой адрес какой-нибудь колкостью, а потом займемся сексом и я поеду домой, чтобы, не дай бог, ты не встретила утро рядом со мной.
Я ждал, когда актриса расколется и поднимет меня на смех. Но она молчала. Тишина стала некомфортной, а финальный аккорд затянувшейся комедии так и не прозвучал.
— Пора завязывать с шутками, — тихо, словно говорила сама с собой, — люди уже не понимают, когда я говорю искренне, а когда дурачусь.
— То есть всё, что ты сейчас сказала?…
— Правда, — как никогда серьезно.
В ответ на столь громкое признание, которое, не скрою, грело мне сердце, я ни нашел ничего лучше, чем просто сказать:
— Давай сюда свои мидии.
30
Глава 30
Вика
Зазвонил будильник, вырывая из объятий сна.
Не хочу вставать! Не хочу идти на работу!
Но запихнула все свои хотелки в одно место и, продрав глаза, взяла с тумбочки телефон. Только с третьего раза удалось отключить будильник — видимо, сенсорный кран тоже спал и отказывался выполнять команды.