Печать демона (Путешествие Чиптомаки)
Шрифт:
– Тогда идем скорее!
– мерзкая женщина вырвала из рук старика ткань и торопливо обвязала вокруг бедер.
– Это мое! Скорее убей старика и идем!
– О, Салакуни, я буду молчать!..
– Чиптомака упал на колени.
– Я не убью его, - улыбнулся гигант.
– Я очень люблю слушать лэпхо, с самого детства, хоть они все бездельники и не настоящие мужчины. Ты пойдешь с нами и будешь там, за болотом, петь про меня песни.
Ларимма деланно расхохоталась, стараясь выиграть время. Чиптомака в это время всерьез раздумывал: не лучше ли умереть
– Не думаю, что это хороший лэпхо... У нас, в стране озер, есть певцы куда лучшие! Лучше убей негодного старика, принеси жертву Джу-Шуму! И в дороге не придется его кормить.
– Он не съест много, - скептически оглядел мосластого лэпхо Салакуни.
– Да и не получит мяса, если его будет мало. Не спорь со мной, женщина, я хочу чтобы лэпхо был рядом. Может быть, я совершу на болоте великие подвиги, тогда он сразу сложит о них песню.
– У него нет гуоля!
– В самом деле... Лэпхо, почему ты без гуоля?
– расстроился великан.
– Его разбили в одной деревне...
– безучастно ответил так ни на что пока и не решившийся Чиптомака.
– Им не понравилась моя песня, и мужчины разбили гуоль о камень, а женщины кидались грязью, прогоняя меня...
– Вот видишь!
– возликовала Ларимма.
– Он плохой лэпхо!
– Песня не понравилась?
– Салакуни опять почесал затылок.
– Но про меня-то ты сложишь хорошую песню, она всем понравится, ведь я великий герой. А если кто-то скажет, что не хочет слушать... Я убью его и его родичей! И соседей! Но без гуоля ты не настоящий лэпхо... Что тебе нужно, чтобы добыть новый?
– Дерево шапа.
Глава третья
Встреча на болоте
Они шли то почти по колено в воде, то выбирались на небольшие островки, полные мелких змей и птиц. Иногда Салакуни убивал обломком копья змей и ел их сырыми, вышвыривая объедки. Ларимма и Чиптомака пробовали тоже есть болотных тварей, но сырое, жесткое мясо со вкусом тины вызывало отвращение. Один раз дорогу им пересекла настоящая болотная анта, куда больше своих лесных сородичей, но нападать не стала. Охотник всерьез подумывал убить ее, но старик и женщина сумели отговорить его от этой попытки.
В поднимающихся от болота испарениях было трудно дышать, насекомые искусали тела, солнце палило неприкрытых листвой людей. Местность постепенно стала совсем плоской, будто равнина между Лэкетой и Квилу, островки появлялись все реже. Огромные стаи незнакомых длинноногих птиц бродили там и тут, выхватывая длинными клювами из воды лягушек, но близко к себе не подпускали. Чиптомака, привыкший ходить в своем, неспешном темпе, теперь едва не падал от усталости и голода. Однако умирать здесь, в гниющей воде, среди змей, ему отчаянно не хотелось.
– Почему у тебя нет лука, Салакуни?
– усталость притупила страх перед побоями.
– Великий охотник должен иметь лук.
– Он испортился и я его выбросил...
– смущенно ответил гигант.
– На меня напал спир, и пока я карабкался на дерево, успел клыком порвать тетиву. Другой у меня не было... Ты ведь умеешь делать тетивы, верно? Все лэпхо умеют делать такие вещи, потому что ваши гуоли - дети луков. Так говорилось в одной песне.
– Отец мой лук, сказал гуоль, и-эмма!
– хрипло загорланил шатающийся Чиптомака.
– Стреляешь ты одной стрелой, и-эмма! А у меня есть три струны, три звука во врагов летят, и-эмма! Не убивают наповал, и не наносят ран, и-эмма! Зато болезни принесут, а иногда их и убьют, и-эмма! И потому стрелять могу и во врага и в друга, и в зверя и в ребенка, и-эмма!
– Вот видишь, какой у тебя лэпхо...
– поморщилась Ларимма.
– Лучше утопиться, чем слушать его.
– Да, лэпхо что надо, - кивнул вполне удовлетворенный Салакуни.
– Солнце собирается идти спать, давайте думать, где остановиться на ночлег.
Задача оказалась нелегкой. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралось залитое водой пространство. Заросли всевозможной болотной растительности, скорее всего, вовсе не указывали на островки, зато могли служить домом хищникам. Чиптомака вспомнил, что самые опасные твари на болоте появляются ночью и передернул плечами. Он вспомнил кое-какие очень старые песни...
– Мы ночевали на таком острове, где росли деревья, - неуверенно сказала Ларимма.
– Нкули или еще какие-то...
– И где это?
– Салакуни еще раз огляделся, приложив широкую ладонь к глазам.
– Не вижу. Нам еще надо идти?
– Наверное...
– растерялась женщина.
– Но это был хороший остров, мы развели костер и поели рыбы.
– Рыбы?
– охотник посмотрел вниз. Вода не доходила ему и до колен, никаких рыб он прежде не замечал.
– Наверное, мы еще не дошли до того места.
– Или прошли стороной...
– вяло бросил Чиптомака.
Они пошли дальше. Солнце и правда все быстрее клонилось к западу, теперь все трое отбрасывали длинные тени. Никаких деревьев они не видели, зато уровень воды постепенно повышался. Дно, кажется, тоже становилось потверже, а почти всю поверхность болота затянула бурая ряска.
– Мы здесь не проходили...
– жалобно сказала Ларимма, когда вода намочила край ее повязки.
В нескольких шагах перед ней ряска разошлась, выпуская большой пузырь. Женщина взвизгнула и отскочила назад, поднимая брызги, при этом почва под ними будто заколебалась.
– Здесь так много воды, что могут жить крокодилы, - подсказал Чиптомака.
– А мы их не заметим и...
– Я замечу, - Салакуни легонько попрыгал.
– Почему нас так раскачивает? На чем мы стоим?
– Может быть, это болотная топь? Провалимся прямо в мокрый ад... Лучше давай вернемся, Салакуни!
– Вон там, - охотник ткнул обломком копья влево, где огромная стая длинноногих птиц шныряла возле чахлых кустиков.
– Эти кусты похожи на остролист, только маленькие. Идем туда и посмотрим, нет ли там острова.