Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
надо бы отлучить его от безумств и суеты светской жизни,
которые, по словам святых людей, подобны омертвелым
членам и должны быть отсечены и отринуты, потому что
мешают нам следовать путями добра.
– Понимаю… ты хотел бы, чтобы Джон Рэморни, ко-
торого полагают виновным в безрассудствах моего сына,
был удален от двора, – с облегчением сказал монарх, – до
поры, когда эти неприятные пересуды забудутся и наши
подданные
зами – с большим доверием?
– Хорошее предложение, государь мой, но я пошел бы
несколько дальше. Я посоветовал бы удалить на короткое
время от двора также и принца.
– Как, Олбени? Расстаться с сыном, с моим первенцем,
светом очей моих, когда он… при всей своей взбалмош-
ности он так дорог моему сердцу!. Ох, Робин, я не могу, я
не хочу!
– Нет, я только предложил, милорд. Я понимаю, какую
рану такое решение должно нанести родительскому серд-
цу, разве я сам не отец? – И он склонил, голову, как будто
безнадежно сокрушенный.
– Я этого не переживу, Олбени! Ведь и наше на него
влияние, иногда забываемое в наше отсутствие, но неиз-
менно действенное, пока он с нами, должно, по твоему
замыслу, совершенно прекратиться. Подумай же, какие
опасности могут тогда обрушиться на принца! Я лишусь
сна, если Давида удалят от меня, в каждом вздохе ветра мне
будет слышаться его предсмертный стон. Да и ты, Олбени,
хоть ты и лучше умеешь это скрыть, и ты будешь трево-
житься не меньше, чем я!
Так слабовольный государь старался ублажить брата и
обмануть самого себя, утверждая как нечто безусловное,
что между дядей и племянником существует нежная при-
вязанность, которой на деле не было и тени.
– Ваша отцовская нежность слишком легко переходит в
тревогу, милорд, – сказал Олбени. – Я отнюдь не предлагаю
предоставить принцу свободу следовать буйным его на-
клонностям. Я разумею так: Ротсея следует поместить на
короткое время в какое-нибудь подобающее место уеди-
нения, отдать на попечение какого-либо разумного совет-
ника, который будет отвечать за поведение и безопасность
принца, как наставник отвечает за ученика.
– Что ты! Наставник? Словно Ротсей не взрослый! –
возмутился король. – Он уже два года как вышел из воз-
раста, когда юноша считается по нашим законам несовер-
шеннолетним,
– Римляне были мудрее, – заметил Олбени, – по их за-
конам совершеннолетие наступало четырьмя годами поз-
же, а если следовать здравому смыслу, право надзора мо-
жет простираться в случае нужды и дальше, так что срок,
когда человека признают совершеннолетним, должен ме-
няться в зависимости от нрава. Возьмите, например, юного
Линдсея*, графа Крофорда (кстати, он выступает покро-
вителем Рэморни в его споре с городом): это мальчик пят-
надцати лет, обуреваемый сильными страстями и твердо
идущий к цели, как мужчина лет тридцати, тогда как мой
царственный племянник, обладая куда более приятными и
благородными свойствами и ума и сердца, в свои двадцать
три года проявляет иногда легкомыслие своенравного
юноши, которого ради его же блага следует держать в узде.
Но не огорчайтесь, что это так, государь мой, и не гневай-
тесь на вашего брата, если он говорит вам правду, потому
что лучшие плоды – те, что медленно созревают, и лучшие
кони – те, с которыми было немало труда, пока их не объ-
ездили для поля битвы или для ристалища.
Герцог умолк и, дав королю Роберту погрузиться в
раздумье, выждал две-три минуты, а затем добавил более
веселым тоном:
– Но не сокрушайтесь, мой благородный государь,
может быть спор удастся еще разрешить без боя и без
всяких трудностей. Вдова бедна, потому что ее муж, хоть и
получал достаточно заказов, был склонен к безделью и
мотовству, так что дело, пожалуй, можно будет уладить
посредством денег, а то, что придется уплатить во искуп-
ление за пролитую кровь, мы покроем из доходов с поме-
стья Рэморни.
– Нет, мы всё уплатим сами, – сказал король Роберт,
жадно ухватившись за надежду мирно разрешить непри-
ятный спор. – Состояние Рэморни сильно пошатнется в
связи с его отставкой от двора и увольнением от обязан-
ностей при доме Ротсея, невеликодушно бить лежачего…
Но вот идет наш секретарь, настоятель монастыря, воз-
вестить нам, что пора открывать совет… С добрым утром,
мой достойный отец!
– Benedicite, государь, – отвечал приор.
– Добрый отец, – продолжал король, – не будем ждать
Ротсея – мы сами поручимся, что он примет наши советы, и
приступим к разбору дел, касающихся королевства. Какие
у вас вести от Дугласа?
– Он прибыл в свой замок Танталлон, государь, и при-
слал гонца с извещением, что хотя граф Марч отсижива-
ется в крепости Данбар, никого к себе не допуская, друзья и