Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
правде, графу Крофорду, да и мне самому представилось
весьма желательным, чтоб они дрались до полного взаим-
ного истребления.
– Вот оно что! – воскликнул принц. – Если Линдсей в
столь юные годы держится такой политики, каким же ми-
лосердным правителем станет он лет через десять – две-
надцать! Ну и мальчик – еще ни волоска над губой, а уже
такое твердокаменное сердце! Уж лучше бы он развлекался
вволю петушиными боями на проводах масленой, чем
строил замыслы массового избиения людей в вербное
воскресенье. Ему, видать, по нраву уэльсский обычай де-
лать ставку только на смерть.
– Ротсей прав, Олбени, – сказал король. – Не подобает
христианскому государю уступать в таком вопросе. Я не
могу согласиться, чтобы люди у меня на глазах сражались,
пока не полягут все до одного, как скот на бойне. Такое
зрелище будет для меня нестерпимо, и жезл выпадет из
моей руки уже потому, что не станет у меня силы держать
его.
– А этого никто и не заметит, – сказал Олбени. – Я по-
зволю себе указать вашей милости, что вы лишь отказы-
ваетесь от королевской привилегии, которая, прибегни вы к
ней, не стяжает вам почета, ибо не встретит повиновения.
Если король опустит жезл в разгаре боя, эти люди, разго-
ряченные борьбой, не больше с ним посчитаются, чем
волки со скворцом, когда бы тот во время их драки уронил
в их стаю соломинку, которую нес в свое гнездо. Этих
бойцов ничто не заставит разойтись, пока они не полягут
мертвыми все до единого, и пусть уж лучше они перережут
друг друга своими руками, чем пасть им от мечей наших
воинов, когда те ввяжутся в бои, пытаясь их разнять по
приказу вашего величества. Попытка водворить мир на-
силием будет истолкована как ловушка, и противники
объединятся, чтобы вместе дать отпор. Получится такая же
бойня, а надежда на водворение мира в будущем рухнет.
– Слова твои слишком близки к истине, брат Робин! –
ответил податливый король. – Что пользы отдавать при-
казы, если я бессилен добиться их исполнения? И хотя я
имею несчастье поступать так каждый день моей жизни, ни
к чему выставлять па вид перед толпами людей, которые
стекутся на это зрелище, беспомощность их короля. Пусть
дикари вершат друг над другом кровавую расправу – я
отказываюсь от попытки запретить то, чему не в силах
воспрепятствовать… Да поможет небо несчастной нашей
стране! Пойду в молельню и помолюсь за Шотландию,
потому что мне не дано помочь ей ни рукой моей, ни ра-
зумом. Отец настоятель, прошу вас, дайте мне опереться на
ваше плечо.
– Но, брат мой, – сказал Олбени, – простите, если я вам
напомню, что мы еще должны обсудить спор между гра-
жданами Перта и Рэморни по поводу смерти одного горо-
жанина…
– Верно, верно, – сказал монарх, опять усаживаясь. –
Снова насилие, снова битва… О Шотландия, Шотландия!
Если бы лучшая кровь вернейших твоих сыновей могла
утучнить твою скудную почву, какие поля на земле могли
бы сравниться плодородием с твоими! Дожил ли хоть один
шотландец до седины в бороде, если он не жалкий калека,
подобно твоему государю? Своим увечьем король защи-
щен от убиения ближних, но его принуждают смотреть на
кровавую бойню, которую он бессилен пресечь!. Пусть
войдут, не будем их задерживать. Они спешат убивать,
завистливо отнимают друг у друга благотворный воздух,
дарованный им создателем. Демон борьбы и убийства за-
владел всей страной!
Когда мягкосердечный государь откинулся на спинку
кресла с видом нетерпения и гнева, мало ему свойствен-
ным, дверь в дальнем конце зала распахнулась, и из гале-
реи, куда она выходила (и где видна была в глубине охрана
из вооруженных бранданов), явилась в скорбном шествии
вдова бедного Оливера, которую вел под руку сэр Патрик
Чартерис так почтительно, словно самую высокородную
леди. За ними шли две почтенные горожанки – жены чле-
нов городского совета, обе в трауре, из них одна несла на
руках грудного младенца, другая вела ребенка постарше.
Далее следовал Смит в лучшей своей одежде, и поверх его
камзола буйволовой кожи был наброшен креповый шарф.
Скорбное шествие замыкал Крейгдэлли в паре еще с одним
советником, оба с теми же знаками траура.
Гневная вспышка короля сразу погасла, как только он
взглянул на бледное лицо скорбящей вдовы и увидел ма-
лых сирот, не ведающих, какую понесли они утрату, и,
когда сэр Патрик Чартерис помог Магдален Праудфьют
опуститься на колени и, все еще не выпуская ее руки, сам
преклонил одно колено, король Роберт уже с глубоким
состраданием в голосе спросил, как ее зовут и в чем ее
просьба. Она не ответила и лишь пролепетала что-то,
подняв глаза на своего провожатого.
– Говори ты за бедную женщину, сэр Патрик Чартерис,
– повелел король, – и объясни нам, какая нужда привела ее
к нам.
– Я скажу, если так угодно моему государю, – ответил,