Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
к чему она привела, мы узнаем в дальнейшем. Хоть и раз-
личные по складу, оба они были, каждый по-своему, при-
способлены измышлять и проводить в жизнь преступные
замыслы, как приспособлена борзая хватать дичь, которую
подняла легавая, а легавая – выслеживать добычу, которую
углядел глаз ищейки. Гордость и эгоизм были главной
чертой у обоих, но в людях, принадлежавших к двум раз-
ным сословиям, в людях разного воспитания и дарования
эти свойства проявлялись по-разному.
Что могло быть более несходно с надменным тщесла-
вием придворного фаворита, любимца дам и отважного
воина, нежели заискивающая приниженность лекаря, ко-
торый, казалось, принимал оскорбления с подобостраст-
ным восторгом, в то время как в тайниках души он созна-
вал, что обладает высоким превосходством учености –
силой, какую дают человеку знание и ум, бесконечно его
возвышавшие над невежественной знатью современного
ему общества. Это свое превосходство Хенбейн Двайнинг
сознавал так отчетливо, что, подобно содержателю зве-
ринца, отваживался иногда забавы ради возбуждать буй-
ный гнев в каком-нибудь Рэморни, уверенный, что внешнее
смирение позволит ему уйти от бури, которую он вызвал
сам. Так мальчишка, индеец швыряет легкий челнок, ус-
тойчивый в силу своей хрупкости, навстречу бурунам,
которые неизбежно разбили бы в щепы более тяжелое
судно. Что феодальный барон должен презирать низко-
родного врачевателя, разумелось само собой, хоть это не
мешало рыцарю Рэморни подпасть под влияние Двайнинга,
и нередко в их умственном поединке лекарь одерживал
верх над противником, как иногда двенадцатилетний
мальчик смиряет причуды норовистого коня, если владеет
искусством выездки. Но далеко не так естественно было
презрение Двайнинга к Рэморни. Сравнивая рыцаря с са-
мим собой, он считал его чем-то вроде дикого животного,
правда способного погубить человека, как бык рогами или
волк зубами, но одержимого жалкими предрассудками и
погрязшего в «церковном дурмане» – выражение, в которое
Двайнинг включал религию всех толков. Вообще он считал
Рэморни существом, коему сама природа назначила быть
его рабом, добывающим для него золото в копях, а золото
он боготворил, и стяжательство было его величайшей
слабостью, хотя отнюдь не худшим пороком. В собствен-
ных глазах он оправдывал эту свою неблаговидную на-
клонность, убеждая самого себя, что ее источником была
жажда власти.
«Хенбейн Двайнинг, – говорил он, со сладострастием
глядя на собранные втайне сокровища, когда время от
времени навещал их, – ты не какой-нибудь глупый скупец,
которого тешит в червонцах золотой их блеск, власть, ко-
торую они дают своему владельцу, – вот чем ты дорожишь!
Что в том, что все это еще не в твоих руках? Ты любишь
красоту, когда сам ты – жалкий, уродливый, бессильный
старик? Вот та приманка, которая привлечет самую кра-
сивую пташку. Ты слаб и немощен, над тобою тяготеет
гнет сильного? Вот то, что вооружит на твою защиту
кое-кого посильнее, чем жалкий тиран, перед которым ты
дрожал. Тебе потребна роскошь, ты жаждешь выставить
напоказ свое богатство? В этом темном сундуке заперта не
одна цепь привольных холмов, пересеченных долинами, не
один прекрасный лес, кишащий дичью, и покорность ты-
сячи вассалов. Нужна тебе милость при дворах светских
или духовных владык? Улыбки королей, прощение старых
твоих преступлений папами и священниками и терпимость,
поощряющая одураченных духовенством глупцов пус-
каться на новые преступления? Все это святейшее попус-
тительство пороку покупается на золото. Даже месть, ко-
торую, как говорится, боги оставляют за собой – не усту-
пать же человеку самый завидный кусок! – даже месть
можно купить на золото! Но в мести можно достичь успеха
и другим путем – высоким искусством, и такой путь куда
благородней! А потому я приберегу свое сокровище на
другие нужды, а месть свершу gratis59, более того – к тор-
жеству отмщения обиды я прибавлю сладость приумно-
женных богатств!»
Так размышлял Двайнинг, когда он, вернувшись от сэра
Джона Рэморни, прибавил к общей массе своих накопле-
ний золото, полученное за разнообразные услуги, затем,
полюбовавшись минуты две на свои сокровища, он запер
на ключ тайник и отправился в обход пациентов, уступая
проход у стены каждому встречному, кланяясь и снимая
шляпу перед самым скромным горожанином, владельцем
какой-нибудь жалкой лавчонки, или даже перед подмас-
терьем, еле-еле зарабатывающим на хлеб трудом своих
мозолистых рук.
59 Бесплатно (лат.)
«Мерзавцы, – думал он про себя, делая поклон, – под-
лые, скудоумные ремесленники! Знали бы вы только, что я
могу отворить этим ключом! Злейшая непогода не поме-
шала бы вам снять шляпу предо мной, самая гнусная лужа
среди вашего городишки не показалась бы вам слишком
мерзкой, чтобы пасть в нее ниц, благоговея пред владель-