Первостепь
Шрифт:
Ночью шаман будет камлать, но это уже никого не заботит. У отшельника не осталось друзей, не осталось семьи. Никто не носил по нему траура. О нём нельзя думать плохо – значит, о нём нельзя думать никак.
Режущий Бивень потерял целый день. Сегодня он не пойдёт делать стрелы. Короткие оперенные дротики для охоты на птиц и на мелкую живность называют стрелами. Обычно их выпускают при помощи металки с крюком на конце, стреляют. Он же попробует стрельнуть из луки. Стрельнуть всерьёз.
****
Он сделал стрелы из тростника, как и подсказывал сон. Нарезал стеблей. Заранее вырезал маленькие зазубренные наконечники из кости. Каждый наконечник сквозь специальные дырочки примотал к небольшой тонкой палочке как раз такой толщины, чтобы она туго входила в полое отверстие тростникового стебля. Примотал самой ценной нитью – из паутины. Могущей удержать даже мамонта. Затем вставил наконечники в стебли. Теперь, если раненная жертва начнёт убегать через кустарник и зацепится торчащей стрелой за ветку, наконечник свободно отделится от стрелы и останется в ране.
Однако наконечникам нужны были противовесы, поэтому Режущий Бивень вставил тонкие палочки и в другие концы тростниковых стеблей. Для надёжности ещё обмотал стебли жгутом из волокон крапивы, чтобы не расщеплялись. Каждый готовый стебель положил серединой на вытянутый палец, проверил равновесие, дабы будущая стрела не клевала или не задиралась. Так делают и лёгкие дротики для охоты на птиц, но его стрелы будут чуть меньше размером, изящнее и ловчее.
Весь остальной день Режущий Бивень учился стрелять из нового оружия. Подправлял равновесие стрел, подламывая концевые палочки. Потом сделал зарубочки всем стрелам на пятках, чтобы они лучше ложились на тетиву, не скользили. У лесного человека комель дротика был оперен, но у Режущего Бивня не нашлось под рукой ни птичьих перьев, ни пуха, поэтому несколько стрел он оперил пучками мха, которые просто приклеил при помощи разогретой на огне смолы вперемешку с древесным углем. Теперь он стал сравнивать, какие стрелы лучше летят. Оказалось, что лучше летят всё же стрелы без мха, и охотник отказался от него. Когда он подстрелит надлежащую птицу, тогда и оперит, сейчас же он видел только ворон, а их чёрные перья навряд ли годились. Здесь, несомненно, нужна сильная ловкая птица-охотница, сила пера которой усилит стрелу, но не ослабит.
Стрелы летели далеко, гораздо дальше, чем можно метнуть рукой дротик или копьё, и Режущий Бивень радовался. Волчицы не было рядом с ним в этот день, она не могла разделить его радости. Но стрелы плохо попадали в цель. Он никак не мог приладиться. Вертел луку, вспоминая, как держал своё оружие стоймя лесной человек, передвигал стрелу по тетиве, сравнивал и пробовал ещё раз.
Он забыл даже поесть в этот день, так он увлёкся. Солнце уже спешило к закату, когда он почувствовал голод. Он отложил луку, достал из котомки мясо – и тут как из-под земли явилась волчица. Режущий Бивень разделил с ней обед и даже похвастался новыми стрелами, не утерпел. Но волчица вдруг стала выказывать признаки беспокойства, принюхиваться. Режущий Бивень насторожился.
Отряд охотников возвращался из разведывательного похода. Режущий Бивень едва успел припрятать потаённое оружие, как они заметили его. Они возвращались почти с пустыми руками, добыли одну чушку на всех, рассказывать им особенно было нечего. Просто со скуки ходили в степь.
Режущий Бивень тоже не стал торопиться с рассказами. Сказал только, что обдумывал планы охоты на серьёзную дичь.
Назавтра, как только рассвело, он опять вернулся к припрятанному оружию и целый день учился метко стрелять. Обломал два наконечника, но к вечеру уже довольно уверенно попадал в большие деревья с далёкого расстояния, дальше полёта дротика.
Эти два дня опять выдались тёплыми. Но вереницы облаков на закате тянулись к лунному водопою, последние перелётные птицы улетели вниз по реке, ничто больше не сдерживало зиму. Через два-три дня она должна была заявиться. Времени для тренировок не оставалось. Пора смазывать стрелы ядом.
Утреннее солнце неспешно отогревало подмёрзшую за ночь землю. Покрытая белым инеем пожухлая трава приветливо искрилась. Из ноздрей лениво прилёгших в траву лошадей клубами вырывался пар. Они сразу заметили пришедшего охотника, но не вскочили на ноги. Зверь всегда различает, когда охотник намерен охотиться, а когда только готовится к будущим охотам и, возможно, совсем не на него.
Режущей Бивень порадовался хорошей примете. Лошади ведь всегда на ногах. Даже спят стоя. Но если они прилегли, значит, утро будет спокойным. Можно не отвлекаться и сразу заняться делом.
Он ещё не решил, как намазать наконечники стрел. Разжигать ли костёр? Ведь наконечники дротиков нагревают, когда мажут против врага. Тогда они становятся сильнее и жаднее впитывают яд. Так гласит предание. А наконечники для охоты намазывают холодными, и только самые кончики. Шаман утверждает, что лев теперь враг, раз посмел тронуть охотника – но почему? Разве зверь причинил ему зло? Он до сих пор не понимает всех шаманских слов. Или не хочет им верить. Не хочет. А Еохор упрямо торопит с охотой.
Он внимательно осмотрел свои руки, подставив их к солнцу. Малейшая царапинка на каком-нибудь пальце или на ладони впустила бы яд в его тело, и тогда он уж точно не смог бы охотиться. Тогда смерть опять бы охотилась на него самого, беззащитного и неподвижного. Но никаких ранок он не обнаружил и потому безбоязненно достал из котомки завязанный кожаной тряпочкой рог. Этот рог вместе с содержимым одолжил ему Крепкий Дуб. Режущий Бивень воткнул рог в землю и аккуратно поставил стоймя. Затем он вынул костяную чашку и маленький кожаный узелок. Из узелка он высыпал в чашку коричневый порошок высушенного змеиного яда. Змеиный яд действует медленно, однако он очень крепок и мало кого отпускает. Ядовитый сок ветреницы убивает быстро, но годится в первую очередь для мелких зверюшек и птиц. Режущий Бивень откупорил рог с ядом ветреницы и облил им коричневые кристаллики в чашке. Аккуратно завязав рог обратно, он поставил его в свою прислонённую к кусту котомку в стоячем положении, чтобы никаким образом не пролилось ни капли. После этого, отломав сухую ветку, он сделал из неё удобную палочку и стал размешивать свою ядовитую смесь. Размешивал он тщательно и долго, пока вязкая жидкость не стала полностью однородной, впитав в себя все коричневые кристаллики. Кажется, яд был готов. Тогда Режущий Бивень резанул свою левую руку, чуть ниже локтя и дождался, пока тонкая струйка крови сбежит вниз до ладони. Он коснулся конца кровавой дорожки палочкой, которой размешивал ядовитую смесь. Яд с конца палочки попал в кровь, и Режущий Бивень внимательно наблюдал, что произойдёт. Кровь на дорожке сразу же почернела и стала сворачиваться, чернота стремительно поползла по дорожке вверх, но когда до самой раны уже оставалось только чуть-чуть, Режущий Бивень резко смахнул отравленную кровь другой рукой. Яд не успел добраться до раны и попасть в тело охотника, но он быстро действовал на кровь, Режущий Бивень в этом воочию убедился. Теперь можно было намазывать стрелы.
Он вытащил из стрелы закреплённый на палочке наконечник и обильно смазал ядом его остриё при помощи пальца. Смазав, подержал на ладони и попытался представить, как отравленный наконечник втыкается в бок Рыжегривого. Когда картина раненого льва отчётливо возникла перед его глазами, он воткнул палочку с наконечником в землю, остриём вверх, чтобы яд просох. Таким образом он смазал целых семь наконечников, ещё для четырёх яда у него не хватило.
Наконечники сохли на низком солнышке, охотник хорошо промыл руки в реке, дважды протёр их землёй, сухими листьями, потом опять вымыл в воде. Покуда сохнут наконечники, он пострелял неотравленными стрелами, пытаясь попасть в поставленную стоймя сухую ветку. Сначала он стрелял с близкого расстояния, потом отходил подальше. Он сильно радовался, когда гудящая стрела задевала ветку и огорчался, когда не касалась её. Выпустив все четыре стрелы, он отправлялся на их поиски, а затем стрелял снова и снова. Наконец, его стрелы с приличного расстояния сбили ветку два раза подряд, и чрезвычайно довольный охотник решил перекусить.
За едой он вспомнил о Подруге. В этот день она не появилась, однако Режущий Бивень даже обрадовался. Ведь когда охотник готовит охотничий яд, женщины, как и дети, не должны этого видеть, дабы не лишить яда силы. Хорошо, что волчица не видела яда, однако… однако Режущий Бивень только теперь вспомнил ещё кое-что. Волчица не видела приготовление яда, зато она видела, как охотник делал своё оружие – и теперь он на мгновение растерялся. Запрет запрещает женщинам видеть изготовление оружия, ему, наверное, надлежит поломать свою луку и стрелы, сжечь в огне, а потом сделать новые, втайне… но запрет ведь говорит только о женщинах. О женщинах, детях, больных стариках, но ведь ни слова о странных волчицах, ни слова… Сомнения одолевали охотника, однако он сделал свой выбор. И даже облегчённо рассмеялся. Волчица – охотница, значит, нет разницы между ею и ним. Он вставил наконечники в стрелы, аккуратно укрыл каждый тряпочкой, не отравленные стрелы связал все вместе и обмотал их наконечники одним общим лоскутом кожи, потом сложил стрелы в новый заплечный мешок, последнее, что сшила его жена перед уходом, и направился к стойбищу. Перед стойбищем он припрятал луку и стрелы в мешке, чтобы завтра вернуться за ними.