Песни и сказания о Разине и Пугачеве
Шрифт:
«Где вы были, где вы ездили?
Тут подговорили младые корабельщички, Степана Радина все согласнички:
«Уж ты, батюшка наш, православный царь!
«Мы скажем тебе всеё правду-истину:
«Мы где были, мы где ездили.
«Уж мы были, уж мы ездили в синем море, «Разбивали мы на синем море бусы-кораблики: «Татарские, армянские, все басурманские,
«Без того только без сиза орла, без осударева. «Ты пусти нас, батюшка, на Яик-реку;
«Мы заведем на реке Яик «славный Яик-люрод. «Заведем мы его между двух речушек:
«При первой речке — при Яике быстрыим,
«При другой речке — при Чагане тихиим».
Из Гурьева пошли они на матушку Волгу-реку, С Волги-реки пошли они на Узень-реку,
С Узень-реки переправились за Яик-реку, Прошли-то они, изошли всю орду азиатскую: Киргизскую, трухменекую, кызылбацкую.
— Слышишь, Степан Тимофеевич и его согласнички, младые корабельщики, собирались заводить город промеж быстрого Яика и промеж тихого Чагана. Значит, место было пустое, незанятое, — сказал старик.
— Однако Разин знал это место, — заметил я.
— Еще бы ему (не знать! — возразил старик. — В этом и сумненья не нужно иметь. Степан Тимофеевич всю вселенную мот знать, как свои пять пальцев: он был с прибылью.
— С чем?
— С прибылью, — говорят!
— Что такое: с прибылью, — вот этого-то
слова я не понимаю.
— Экой ты какой! Простого русского слова не понимаешь, а еще книжки пишешь. Это значит попросту ворожец, что чертями повелевает. Понял?
9
О Разине и Пугачеве
— Понял.
— Ну, и ладно! — сказал старик. — Еще надо и то в толк взять, что есть-когда не сам Разин, то его сподручники могли и вдоль и поперек искрестить наш Яик, разузнать, где какие речки, проточки, раскопать вое, можно сказать, мы-шины норки: на то они и сподручники Разина. Один, думаю, Харко исходил, изъездил всю нашу земелюшку из конца в конец.
— Кто такой Харко? — спросил я.
— Ну и славно! Харку-то не знаешь, а ведь по нем, добром молодце, и форпост Харкинский прозван, — сказал старик.
— Будто? — спросил я.
— Не будто, а на самом деле так, — сказал старик.
— Верю, верю, — сказал я. — А кто же такой Харко? Расскажи-ка.
— С великим удовольствием! — сказал старик. — Слушай.
— Харко, сударь мой, был сподручник Разина, первый, можно сказать, герой по (нем. После того как Разина совсем порешили, Харко с двенадцатью человеками, с своими, значит, причетниками, и удалился с Волги на Яик.
В те поры наши казаки, известно тебе, жили на Кош-Яике, иль-бо на Кирсанов ом-Яр у; значит, далеко от моря, верст без малого семьсот будет. Хеша казаки наши из предков всем вла-дали Яиком, однако далеко на низ редко спускались по той самой причине, что красной рыбы было не в прибор и (около города. Ну, и выходит, где пустыня, там, известно дело, и
— орда: без этою быть нельзя. Говорится, без Дурака город не стоит. Наподобие сейму, можно сказать: без орды пустыня не бывает. Пустыня значит пустое место, а орда, знамо дело, пустой человек, никакою толка нет. Ну, одно к другому и идет. Казаки наши хоша не в частым бываньи хаживали в походы — супротив басурманцев, гоняли басурманов от Яика, однако нет-нет да и прикочует кака-либо орда к Яику; знаешь, чтобы лугами казачьими поживиться. Так было и в ту пору. Прикочевала к Яику и села около Маринкина городка 1 одна орда, а казаки наши и не чуют. Этою ордой повелевала девка, воин-девка. У этой девки и гвардия была из девок. В старину такие оказии были не в
Харко с своими приспешниками пробирался к нашим казакам на Кош-Яик; но девка-воин преградила ему дорогу. Хоша воин-девка была и девка, попросту баба, однако дело свое знала не хуже мужчины. Созвала она совет и говорит своим гвардейкам и всей сущей орде:
— Нам и без того от них (то ись от казаков наших) житья нет, а как еще этот дьявол (си-речь Харко) с своими причетниками соединится с ними, тогда совсем пропадем; тогда, говорит, не поживишься от них клочком травы или беремем дров, тогда, говорит, не дадут они нам и воды напиться из своею заповедного Яика. Надо, говорит, во что бы то ни стало не допускать до них Харку.
1 Так называется одно урочище, где, по преданию, имела пребывание жена Лжедмитрия Марина после бегства ее из Астрахани, в 1614 году. (Примеч. собирателя,)
Сказала это и стала свое дело делать.
Тем временем и Харко держит совет с своими; говорит к ним таковую речь:
— Погуляли мы с батюшкой нашим, Степаном Тимофеевичем, по святой Руси и по всему вольному свету довольно-таки. Много погубили мы всякого народа, и крещеного, и некрещеного, где по делу, а где и не по делу. Знамо, некрещеным туда и дорога, а за крещеных доведется когда-нибудь ответ отдать на суде страшном. Теперь, братцы, настало время удобное, можно загладить, сколько ни на есть, грехи наши тяжкие. Давайте, говорит, очищать расейские границы от орды поганой. Давайте, братцы, доканайте эту орду, чтобы она и воздухом здешним не дышала! Этим самым делом, говорит, мы сделаем три хороших дела: первое дело — отпущение грехам получим, второе дело — расейские границы от орды очистим, третье дело — яицких казаков хлопот избавим.
Сказал это и стал свое дело делать.
Воин-девка кибитки свои и весь скарб отправила от Дика в степь, к Кара^Кулю, в безопасное место, а сама с гвардейками вышла супротив Харка, и с его буйною головой, всего-на-все тринадцать человек. Но Харко был травленый волк: он не пошел на нее открытым боем, а пустился на хитрости.
Девка с гвардейками наступала на Харка, а Харко отступал. Таким манером хороводились они несколько дней. Напоследок Харко улучил темную ночь, обрядил двоих или троих своих согласничков в бирючьи (волчьи) шкуры и велел им подкрасться к конскому табуну гвардеек и броситься на него. Обряженные в бирючьи шкуры подползли на четвереньках к табуну, да и завыли, словно бирюки, — на всё были до-тошники, — а потом и бросились в самую середку табуна. Лошади шарахнулись, и как был табун, так весь и понесся в степь, в разные стороны. Лошадям, знамо дело, лиха беда только чего испугаться, а там и сам чорт не удержит.
В лагере у гвардеек сделалась суматоха страшная, а Харко того только и ждал. Не медля ни секунды, он с остальными своими молодцами И нагрянул на гвардеек, да и пошел их душить. (К утру он всех их пошабашил. Не отвертелась и предводительша: ее убил своею рукой Харко.
Покончимши дело с гвардейками и их предводительшей, Харко пошел за Яик искать ихнюю кочевку. Добрался и до кочевки. Там, сударь мой, много было золотой казны и цветного платья всякого. Все это добро Харко забрал и раздуванил по своим согласничкам. Там же, в кочевке-то, застали они сколько-то девок, — девки были все молоденькие, — иных побили, а иных, что были покрасивей, взяли по себе..