Песни. Стихотворения

Беранже Пьер-Жан

Конец стихам

Конец стихам, как ни кипит желанье! Старинной силы в рифмах нет моих. Теперь мне школьник страшен в состязанье, По пальцам составляющий свой стих. Когда, как встарь, мой голос начинает Беседу с сердцем в глубине лесов, Родной их шум мне прозой отвечает… Меня покинул светлый дар стихов. Конец стихам! Как осенью глухою Поселянин в увядший сад идет И смотрит: под последнею листвою Не притаился ль где забытый плод, Так я хожу, ищу. Но все увяло; На дереве ни листьев, ни плодов: Корзины не наполнить, как бывало… Меня покинул светлый дар стихов. Конец стихам! Но я душой внимаю Зов бога к вам, поникшие сердца: «Воспрянь, народ, тебя провозглашаю Отныне я наследником венца!» И радостен, и полон веры ясной, Тебе, народ-дофин, я петь готов О милости и кротости… Напрасно! Меня покинул светлый дар стихов. Перевод М. Л. Михайлова

Муравьи

Муравейник весь в движенье, Все шумит, кричит, снует. Войско в сборе к выступленью, Царь ведет его в поход. Полководец горячится, Возглашая храбрецам: «Целый мир нам покорится! Слава, слава муравьям!» Войско в марше достигает До владений гордой тли, Где былинка вырастает Из-за камня, вся в пыли. Царь командует: «Смелее! С нами бог — и смерть врагам! Молодцы, ударь дружнее! Слава, слава муравьям!» Есть у тли свои герои Для свершенья славных дел: Все помчалось в вихорь боя. Сколько крови, мертвых тел! Наконец — хоть храбро билась Тля бежит по всем углам. Участь варваров свершилась! Слава, слава муравьям! Двое старших адъютантов Сочинили

бюллетень, Днем сражения гигантов В нем был назван этот день. Край разграбить покоренный Остается молодцам. Что трухи тут запасенной! Слава, слава муравьям! Вот под аркой из соломы Триумфальный вьется ход, Чернь, работавшая дома, Натощак «ура» ревет. Местный Пиндар в громкой оде Всем другим грозит врагам (Оды были очень в моде). Слава, слава муравьям! В пиитическом паренье Бард гласит: «Сквозь тьму времен Вижу мира обновленье; Муравьи, ваш данник он! И когда земного шара Все края сдадутся нам, Ты, о небо, жди удара! Слава, слава муравьям!» Он еще не кончил слова Пред восторженной толпой, Как нечаянно корова Залила их всех мочой. Лишь какой-то Ной остался… «Океан на гибель нам, Говорит он, — разливался!» Слава, слава муравьям! Перевод М. Л. Михайлова

Мой садик

Я часто бога беспокою; Но он так благ, что мне в ответ Шлет вечно что-нибудь такое, Чем я утешен и согрет. Раз я сказал: «Летят мгновенья; Мне шестьдесят; в моей груди Уж гаснут искры вдохновенья… Чем скрасить время впереди? Вино зажечь могло бы радость, Вернуть веселье с ним легко, Но одному и пир не в сладость, А все друзья так далеко!.. Любви не ждет меня улыбка, И сердцу не к чему вздыхать, Хоть жаждет, бедное, как рыбка, И подо льдом еще играть. Твердили мне: „Чтоб ждать без страха Суда людей твоим стихам, Трудись; для собственного праха Готовь бессмертья фимиам“. Но и хвала теперь мне — бремя, В мои лета уж не поют! И хоть часы заводит время, Они идут, но уж не бьют. Да, отдых здесь, с тобой, природа, Вот мой удел. Но пусть творец Мне не откажет в капле меда, Который любит и мудрец!.. О боже, дай мне к счастью средство! Словам бесхитростным внемли: Я, как старик, впадаю в детство, Игрушку, боже, мне пошли!» Сказал — и вижу: распустились Вокруг меня рои цветов; Зари алмазы заискрились В оправе пестрых лепестков. Беру я грабли, чищу, сею И за цветком растет цветок. По воле бога я успею В рай превратить мой уголок. Деревья! тень свою мне дайте! Цветы! мне запах дайте свой! Вы ж, птички, бога прославляйте В саду, укрытые листвой! Перевод И. и А. Тхоржевских

Урок истории [92]

Великий пленник океана Один по острову гулял. Красивый мальчик, сын Бертрана, К нему с цветами подбежал. Наполеон присел, вздыхая: — Дитя, приди ко мне на грудь! Быть может, в Вене там, страдая, Мой сын обласкан кем-нибудь… Скажи: ты учишься? Чему же? — Я, государь, с отцом моим Учу историю… Не хуже Других детей я знаю Рим! — Да, Рим… А Францию?.. Хоть славе Мы римлян честь отдать должны, Родной истории не вправе Не знать отечества сыны! — О государь! Ее я знаю. Известны галлы, франки мне… Всегда охотно я читаю О нашей славной старине: О том, как веру принял Хлодвиг, Как пал язычества престиж, Как Женевьевы скромный подвиг Спас от Атиллы наш Париж; Как, из железа будто скован, Грозой арабов был Мартелл; Как, в Риме папой коронован, Потом учиться Карл хотел; Как с крестоносцами своими Людовик дважды выступал: Герой — ходил он за больными, Король — страдальцев утешал! — Да, сын мой!.. не было честнее Законодателя, чем он! Теперь скажи: кто всех храбрее Шел защищать народ и трон? — Баярд, Конде, Тюренн… Нам вечно Примером будет их успех! Но подвиг Жанны д'Арк, конечно, Для сердца трогательней всех. — Ах! Это имя пробуждает Все, чем гордиться мы должны. Всех женщин Жанна возвышает, Явясь защитницей страны… Чудесной силою молитвы Владела дочь родной земли И там выигрывала битвы, Где отступали короли. Взамен искусства и науки В ней искра божия была: Судьбу всей Франции ей в руки Лишь божья власть отдать могла!.. Когда для общего спасенья Рок только жертвы чистой ждет, Господь ту жертву искупленья Из темных масс всегда берет… Позор и горе тем, кто брани Подверг тебя — борцов сестру… И да погибнут англичане, Тебя влачившие к костру! Их гордость стоит наказанья, Смириться их заставит бог: Он вместо пепла покаянья Для них твой пепел приберег!.. И, забывая, где и с кем он, Наполеон воскликнул вдруг: — Как Жанну д'Арк — меня ты, демон, Лишь мертвым выпустишь из рук! Но, Альбион! чтоб от насилья Ей не томиться, как в аду, Она в костре нашла хоть крылья… А я пять лет уж смерти жду! Заплакал мальчик. Детским горем Герой растроган. — Вот, смотри: Идет с улыбкой там, над морем, Отец твой. Слезки оботри! Зови его… А я на камне Здесь подожду вас… ну, лети! Ах, как ни плачь мой сын, нельзя мне К нему с улыбкой подойти! Перевод И. и А. Тхоржевских

92

Урок истории. — Красивый мальчик, сын Бертрана… — Бертран Анри-Гратье (1773–1844) — наполеоновский генерал, добровольно последовавший за ним на остров Эльбу, потом на остров Святой Елены вместе со своими сыновьями.

…О том, как веру принял Хлодвиг… — Король франков Хлодвиг принял христианство в 496 г.

…Женевьевы скромный подвиг… — По преданию, во время нашествия на Париж гуннов (V в.), ведомых Атиллой, галльская девушка Женевьева уговорила соотечественников не сдавать город без боя и этим спасла его. Причислена католической церковью к лику святых и чтится как «покровительница Парижа».

…грозой арабов был Мартелл… — Карл Мартелл (691–741), правитель франков, не принявший королевского титула, прославился успешными войнами против мавров (арабских племен), которые вторгались на территорию Франции из завоеванной ими Испании.

…учиться Карл хотел… — Имеется в виду король франков Карл Великий (742–814), который заботился о просвещении подданных и открыл школы.

…Как с крестоносцами своими

Людовик… — Речь идет о французском короле Людовике IX (1226–1270), который дважды возглавлял крестовые походы и был прозван Людовиком Святым. По преданию, прикосновением руки излечивал золотуху.

Баярд, Конде, Тюренн — выдающиеся полководцы, национальные герои Франции. Баярд (Пьер де Террай; 1476–1524) был прозван «рыцарем без страха и упрека»; принц Луи Конде (1621–1686) был известен под именем «великого Конде»; Тюренн Анри (1611–1675) — маршал Франции, был убит в бою.

Девятнадцатое августа

(Моим друзьям)

Август! Девятнадцатое! Боже, Что за дата! В этот самый день Я пришел на свет под солнцем тоже Влечь свою коротенькую тень. Плакал ангел, мать моя стонала. Для того чтобы родиться, я, Знаю, побарахтался немало, Вы уж извините мне, друзья! Добрый ангел протянул мне руку, Но, щипцы расставив, акушер Взял к себе в помощницы науку И извлек младенца на простор. Оттого ль, что горьким наважденьем Показалась мне вся жизнь моя, Только долго медлил я с рожденьем, Вы уж извините мне, друзья! Ангел не был неразумным скрягой: Он сказал, что в жизни кочевой Буду полунищим я бродягой Песни петь и плакать над толпой. Что отныне, как бы мне ни пелось, Ждет меня тюремная скамья. Оттого и жить мне не хотелось, Вы уж извините мне, друзья! Добрый ангел предсказал мне тоже Много для страны родимой гроз: Будет счастье на любовь похоже, Будет убивающий мороз. Самое глухое из столетий! Слава канет в пропасть забытья… Как мне не хотелось жить на свете! Вы уж извините мне, друзья! Но родиться мог я и с улыбкой, Если б ангел захотел сказать, Что с друзьями в этой жизни зыбкой Научусь я горе забывать. Если б знать мне: сколько обещаний Сдержит дружба, спутница моя, Если б знать! Но я не знал заране, Вы уж извините мне, друзья! Перевод Вс. Рождественского

Тамбурмажор [93]

(Молодому критику)

Я на вопрос: «Как ваше мненье?» Скажу вам вот что: ложный вкус Пора изгнать, и я гоненье Начать немедленно берусь. Авось окажет вам подмогу И в деле критики певец: Где мгла, там часто на дорогу Выводит зрячего слепец! О, гром стихов высокопарных! Как ты противен мне и дик! Толпа новаторов бездарных Совсем испортит наш язык; Собьет нас с толку фраз рутина, И будут впредь, к стыду страны, Для Лафонтена и Расина Нам переводчики нужны. На музу глядя, я краснею! Она теряет всякий стыд И давит формою идею, Приняв отменно важный вид; Не скажет «страсти», а «вулканы», Не «заговор», а «грозный риф»! Ее герои — истуканы, И вся их слава — дутый миф… Искусство быстро вымирает, Где вырождаться начал вкус. Ведь лексикон свой расширяет Народ без нас, без наших муз… Он новых слов даст много свету При новом веянье в стране; К чему ж подделывать монету, Которой нет еще в казне?! Язык наш любит смесь величья И простоты; он чужд прикрас. Педант

и школьник — без различья Пугают вычурностью фраз! В нем есть давно слова угрозы, Слова любви в нем есть давно, И тем, кто вызвать хочет слезы, Их искажать запрещено. Цель языка: чтоб мысль царила Без всяких блесток и затей. Пойдем на площадь; окружила Там батальон толпа детей. Вот барабанщик. Все в волненье; Расшит тесемками убор!.. Он — бог войны, в их детском мненье… «Ура! Ура, тамбурмажор!» А там, далеко на чужбине, Другой, в походном сюртуке, С холма за битвою в долине Следит, бинокль держа в руке. План действий весь его системы: — Направо! В тыл! Отрежь; ударь!.. Так. Хорошо. А кстати: где мы? — Мы в Аустерлице, государь. Вот этот серый человечек И есть герой; он — мысль… Она Без фраз, без блесток и колечек В вожде и в авторе видна! Она теряет от убора. И дело критики — следить, Чтоб в галуны тамбурмажора Не смели гения рядить!.. Перевод И. и А. Тхоржевских

93

Тамбурмажор. — Песня направлена против романтизма, эстетика которого была неприемлема для Беранже.

Серый человечек. — Имеется в виду Наполеон, который не отличался высоким ростом, тогда как в тамбурмажоры отбирали рослых и представительных солдат.

Идея [94]

От зол земных душой скудея, Искал я выхода в мечтах, И вот гляжу: летит Идея, Всем буржуа внушая страх. О, как была она прекрасна, Хотя слаба и молода! Но с божьей помощью, — мне ясно, Она окрепнет, господа! Я крикнул ей: — Куда, бедняжка? Шпионы притаились тут, И от судей придется тяжко, Полиция, жандармы ждут! Она в ответ: — Тебя тревожит Попытка их меня сгубить? Она народу лишь поможет Меня понять и полюбить. — Но ведь твой путь загородили. Я стар… Боюсь я за тебя! Солдаты ружья зарядили, И мчится конница, трубя. — Штыки преградой мне не будут, Проникну я во вражий стан. Сердца людей мой голос будит, Гремя сильней, чем барабан. — Беги, дитя! Беги скорее! Тебя сотрут с лица земли! Взгляни: готова батарея, Уже дымятся фитили! — Быть может, нашей завтра станет Та пушка, что тебя страшит. Кем адвокат сегодня нанят, Тому служить он и спешит! — Тебя невзлюбят депутаты! — Они ведь с теми, кто сильней. — В тюрьме сырые казематы! — Но крылья вырастают в ней. — Тебя от церкви отлучили! — Ее проклятий не боюсь. — Тебя изгнать цари решили! — Я во дворцы их проберусь. И вот резня… Властей насилья… И кровь и смерть… И смерть и кровь. Напрасны мужества усилья Восставшие разбиты вновь. Но, в пораженье став сильнее И мертвых лавром увенчав, Вновь к небесам летит Идея, У побежденных знамя взяв. Перевод Вал. Дмитриева

94

Идея. — Песня датируется 1838–1840 гг. В ней выражено запоздалое сочувствие Беранже героям народных восстаний 1832 и 1834 гг. против Июльской монархии (хотя в принципе он не принимал в те годы революционных методов борьбы).

Дрозд

Весной, в лесу, где свет неярок И где журчит живой родник, Я флейту взял, простой тростник, Волшебный мудреца подарок. На зов ее слетелось вмиг Пернатых множество товарок. Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. Малиновки и коноплянки, Дрозды, щеглы и снегири, И жаворонок, друг зари, Певучей уступив приманке, Мой дар за песни — сухари Клевали на лесной полянке. Налетели, Загалдели, — Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. Я встал перед дроздом болтливым: «Скажи мне, дрозд, откуда страх Передо мной у вольных птах? Чуть покажусь я — и пугливо Уже вы прячетесь в кустах, А я душой почти сродни вам». Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. Дрозд молвил: «Воздух, землю, воды Для нас одних лишь создал бог. Не зная никаких тревог, Плодились мы — закон природы! И скоро мир уже не мог Вместить все виды и породы», Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. «Но бог дела заметил эти, И рек он: „Пресеку напасть Кому-нибудь доверю власть, Кто б их убавил на две трети, Чтоб ими лакомиться всласть“. И человек возник на свете…» Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. «С тех пор от деспота беда нам: Он нашу птичью мелюзгу На каждом стережет шагу. Пресыщен хлебом од румяным, Идет нередко на рагу Сам соловей к иным гурманам!» Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. «Забудь, мой дрозд, свои проклятья, Сказал я, — кот мой талисман: Я с ним, поверь, не злой тиран И всех люблю вас без изъятья. Мне общий с вами жребий дан: Ведь птицы и поэты — братья», Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. Тут поднялись восторгов бури, А дрозд, сквозь гам и кутерьму, Кричит: «Он знает песен тьму! Он добрый малый по натуре! Не худо б крылья дать ему, Чтоб с нами он парил в лазури». Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. Перевод Л. Руст

Путешествие

«Хочешь, смелой силой пара Я тебя с собой умчу И вокруг земного шара Шибче птицы пролечу? Я — железный путь — чрез горы, Сквозь леса, везде проник; Ты доверься мне — и вскоре Будешь знать, как мир велик!» «Хочешь, — парус предлагает, Посмотреть людей тех стран, От которых отделяет Нас широкий океан? Там, быть может, ты откроешь Новый, чудный свет, старик; Сумму знаний ты утроишь, Будешь знать, как мир велик!» «Хочешь, — молвил шар воздушный, К облакам взлететь со мной? К блеску звезд неравнодушный, Ты коснешься их рукой! Мир неведомый, чудесный Я исследовать привык; Ты, проникнув в свод небесный, Будешь знать, как мир велик!» — Прочь! других пусть соблазняют! Счастлив я и здесь вполне: Птицы слух мой услаждают, Тень дают деревья мне; А когда та тень сгустится, И дневной стихает крик, И звезда в ручей глядится Вижу я, как мир велик! Перевод И. и А. Тхоржевских

Чего я боюсь

Лебрен, меня ты искушаешь! Ведь я всего — простой певец, А ты в письме мне предлагаешь Академический венец!.. Но погоди, имей терпенье! Всю жизнь проживши как в чаду, Я полюбил уединенье И на призыв твой не пойду. Ваш светский шум меня пугает; Я пристрастился к тишине. «Свет по тебе давно скучает…» Свет вряд ли помнит обо мне! Ему давайте меньше славы И больше денег — свет таков; А для пустой его забавы И так достаточно шутов!.. «Займись политикой!» — поэту Твердят настойчиво одни. Ужель, друзья, на тему эту Я мало пел в былые дни?! Другие мне кричат: «Пророком Ты назовись отныне сам И в этом звании высоком От нас заслужишь фимиам». Прослыть великим человеком Я никогда бы не желал: Неэкономным нашим веком, Увы, опошлен пьедестал! Есть свой пророк у каждой секты, И в каждом клубе гений есть: Того спешат избрать в префекты, Тому спешат алтарь возвесть… Но переменчива бывает Судьба подобного столпа, И часто в год охладевает К любимым идолам толпа! Она их гонит: «Вы — не боги, Вы устарели; отдохнуть Пора бы вам, покуда дроги Вас не свезут в последний путь!» Да, век наш грубо-своенравен; В нем всякой славе есть конец, И только тот до смерти славен, Кто смело топчет свой венец!.. При мне свет многим поклонялся И после… грязью в них бросал! Их ореолу я смеялся, Над их паденьем — я рыдал!.. Так пусть же, друг мой, вихорь света Нас за собой не увлечет! Страшна нужда, но для поэта Страшней обманчивый почет!.. Боюсь… талантам первоклассным Твой друг дорогу заградит… «Быть умным — значит быть опасным» (Так мне Лизетта говорит). Умен ли я? Ленив я слишком! Мне умным быть мешает лень. Боюсь и с маленьким умишком Я на других набросить тень!.. Когда страданье тяготеет Над всеми, вплоть до богачей, Верь, самый умный не сумеет Быть самым лучшим из людей! Пусть мой пример тебя научит Свет по достоинству ценить… Пускай мой пост другой получит, А я в тиши хочу пожить… И — в оправдание поэту Одно лишь я друзьям скажу: Чем меньше отдаюсь я свету, Тем больше им принадлежу! Перевод И. и А. Тхоржевских