Песни. Стихотворения

Беранже Пьер-Жан

Моя масленица в 1829 году [77]

Король! Пошли господь вам счастья, Хотя по милости судьи И гнева вашего отчасти В цепях влачу я дни свои И карнавальную неделю Теряю в чертовой тюрьме! Так обо мне вы порадели, Король, заплатите вы мне! Но в бесподобной речи тронной Меня слегка коснулись вы. Сей отповеди разъяренной Не смею возражать, — увы! Столь одинок в парижском мире, В день праздника несчастен столь, Нуждаюсь я опять в сатире. Вы мне заплатите, король! А где-то ряженым обжорам, Забывшим друга в карнавал, Осталось грянуть песни хором Те самые, что я певал. Под вопли их веселых глоток Я утопил бы злость в вине, Я был бы пьян, как все, и кроток. Король, заплатите вы мне! Пусть Лиза-ветреница бредит, Мое отсутствие кляня, А все-таки на бал поедет, И лихом помянет меня. Я б ублажал ее капризы, Забыл бы, что мы оба — голь. А нынче за измену Лизы Вы мне заплатите, король! Разобран весь колчан мой ветхий Так ваши кляузники мстят. Но все ж одной стрелою меткой, О Карл Десятый, я богат. Пускай не гнется, не сдается Решетка частая в окне. Лук наведен. Стрела взовьется! Король, заплатите вы мне! Тюрьма Ла Форс Перевод П. Антокольского

77

Моя масленица в 1829 г. — …В бесподобной речи тронной

Меня слегка коснулись вы. — В примечании Беранже говорится:

«В тронной речи этого года имеется фраза, в которой видели намек на мой процесс. Какая честь!»

Четырнадцатое

июля

Как память детских дней отрадна в заточенье! Я помню этот клич, во всех устах один: «В Бастилью, граждане! к оружию! отмщенье!» Все бросилось — купец, рабочий, мещанин. То барабан бил сбор, то пушка грохотала… По лицам матерей и жен мелькала тень. Но победил народ; пред ним твердыня пала. Как солнце радостно сияло в этот день, В великий этот день! Все обнимались, все — и нищий и богатый; Рассказ чудесных дел средь женщин не смолкал. Вот криком радостным все встретили солдата: Герой осады он, народу помогал. С любовью Лафайет, я слышал, поминался; Король же… вкруг него черней сгущалась тень. Свободна Франция!.. Мой разум пробуждался… Как солнце радостно сияло в этот день, В великий этот день! Назавтра был я там: уж замок с места срыли. Среди развалин мне сказал седой старик: «Мой сын, здесь произвол и деспотизм душили Народный каждый вопль, народный каждый крик. Для беззащитных жертв им мест недоставало… Изрыли землю всю: то яма, то ступень. При первом натиске, шатаясь, крепость пала». Как солнце радостно сияло в этот день, В великий этот день! Свобода, древняя святая бунтовщица, Вооруженная обломками желез, Зовет — торжественно над нами воцариться Святое Равенство, сестру свою с небес. Они своих борцов уж выслали насилью: Для громов Мирабо двор — хрупкая мишень. Народу он кричит: «Еще, еще Бастилью!» Как солнце радостно сияло в этот день, В великий этот день! Где мы посеяли, народы пожинают. Десятки королей, заслышав наш погром, Дрожа, свои венцы плотнее нажимают, Их подданные нас приветствуют тайком. Отныне светлый век — век прав людских — начнется, Всю землю обоймет его святая сень. Здесь новый мир в пыли развалин создается. Как солнце радостно сияло в этот день, В великий этот день! Уроки старика я живо вспоминаю; И сам он, как живой, встает в уме моем. Но через сорок лет я этот день встречаю Июльский славный день — в темнице за замком. Свобода! голос мой, и преданный опале, Звучит хвалой тебе! В окне редеет тень… И вот лучи зари в решетках засверкали… Как солнце радостно выходит в этот день, В великий этот день! Тюрьма Ла Форс Перевод М. Л. Михайлова

Девушки [78]

О боже! Вижу предо мною Красавиц молодых цветник. (Ведь все красавицы весною!) А я… что делать?.. я старик. Сто раз пугаю их летами Не внемлют в резвости живой… Что ж делать — будем мудрецами, Идите, девушки, домой. Вот Зоя, полная вниманья. Ах! между нами, ваша мать Расскажет вам: в часы свиданья Меня случалось ли ей ждать. «Кто любит в меру — любит мало» Вот был девиз ее простой. Она и вам так завещала. Идите, девушки, домой. От вашей бабушки… краснею… Урок любви я взял, Адель… Хоть я и мальчик перед нею, Она дает их и досель. На сельском празднике стыдливо Держитесь лучше предо мной: Ведь ваша бабушка ревнива. Идите, девушки, домой. Вы улыбаетесь мне, Лора, Но… правда ль?.. ночью, говорят, В окошко вы спустили вора, И этот вор был светский фат? А днем во что бы то ни стало Вы мужа ищете с тоской… Я слишком юн для вас, пожалуй. Идите, девушки, домой. Идите, вам заботы мало! Огонь любви волнует вас. Но чур! Чтоб искры не упало На старика в недобрый час. Пусть зданье ветхое пред вами, Но в нем был склад пороховой, Так, придержав огонь руками, Идите, девушки, домой. Перевод В. Курочкина

78

Девушки. — Дословно: «Проходите, девушки!»

Кардинал и певец [79]

Как для меня нападки ваши лестны! Какая честь! Вот это я люблю. Так песенки мои уж вам известны? Я, монсеньер, вас на слове ловлю. Любя вино, я перед Музой грешен: Ее терять я скромность заставлял… Грех невелик, коль хмель ее потешен; Как ваше мненье, милый кардинал? Как, например, вам нравится Лизетта? Я посвящал ей лучшие стишки. Вы отвернулись… Полноте! Секрета Ведь в этом нет: мы с Лизой старики. Она под старость бредит уж Лойолой, В нем находя рассудка идеал, И управлять могла бы вашей школой… Как ваше мненье, милый кардинал? За каждый стих свободный об отчизне Со мной вести желали б вы процесс. Я — патриот; вольно же вам при жизни Считать, что все мы — граждане небес. Клочок земли в краю моем родимом Мне каждый мил, хоть я на нем не жал; Не дорожить же всем нам только Римом! Как ваше мненье, милый кардинал? В моих припевах, часто беспокойных, Не все, признайтесь, ересь и раскол. Не правда ль, много истин в них достойных Самаритянин добрый бы нашел? Держа в руках бальзам любви целебный, Когда б в цепях он узника видал, Не стал бы петь он судьям гимн хвалебный!.. Как ваше мненье, милый кардинал? Еще не правда ль: сквозь веселость Музы В моих стихах сверкает божество? Остер и весел я, как все французы, Но в сердце с небом чувствую сродство. Став жертвой гнева, я смеюсь над гневом И рад предстать пред высший трибунал… Кто ж эту смелость дал моим напевам? Как ваше мненье, милый кардинал? Но вы в душе добры, я это знаю; Простите ж мне, как я прощаю вам: Вы мне — куплет, который я слагаю, Я вам — проклятье всем моим стихам. Да, кстати: папа, слышал я, скончался… Еще конклав другого не избрал: Что, если б вам престол его достался? Как ваше мненье, милый кардинал? Тюрьма Ла Форс Перевод И. и А. Тхоржевских

79

Кардинал и певец. — Как для меня нападки ваши лестны! — В марте 1829 г., когда Беранже находился в тюрьме Ла Форс, архиепископ Тулузский Клермон-Тоннер в пастырском послании, касающемся карнавальных развлечений, обрушился на поэта и одобрил покаравших его судей.

…папа, слышал я, скончался… — В 1829 г. умер папа Лев XII.

Надгробный камень

Я жив, здоров, а вы, друзья, хотите Воздвигнуть мне богатый мавзолей; К чему? Зачем?.. Карман свой пощадите И блеск гробниц оставьте для князей. Что в мраморе и бронзе для поэта? Я и без них просплю в земле сырой, Пока я жив — купите мне моэта: Пропьем, друзья, надгробный камень мой! Друзья мои, придется вам немало За мавзолей богатый заплатить: Не лучше ль нам, под чоканье бокала, Мой памятник приятельски распить? Все за город! Затеем там пирушку! Своих подруг возьмите вы с собой; Уж так и быть… и я возьму старушку… Пропьем, друзья, надгробный камень мой! Старею я, но молода подруга, И нет у нас того, чем блещет знать. В былые дни мне приходилось туго, Так уж теперь давайте пировать. Куплю Лизетте веера и ленты, В ее сердечке оборот такой Мне принесет изрядные проценты, Пропьем, друзья, надгробный камень мой! Но прежде чем почнем из казначейства, Подумаем о том, мои друзья, Что, может быть, есть бедные семейства, Которые не ели два-три дня… Сперва мы им отложим хоть две трети, А там — катай из суммы остальной! На радости, что счастье есть на свете, Пропьем, друзья, надгробный камень мой! Что пользы мне, когда на золоченой Большой доске чрез двести, триста лет Какой-нибудь археолог ученый Прочтет, что здесь такой-то вот поэт?.. Я не ищу ни славы, ни потомства… С веселою, беспечною душой Я пропивал и жизнь в кругу знакомства… Пропьем, друзья, надгробный камень мой! Перевод Д. Т. Ленского

Десять тысяч [80]

Десять тысяч. Десять тысяч штрафа После стольких месяцев тюрьмы! Видно, я живу не хуже графа. Дешев хлеб, — далеко от сумы. О министр! Ведь нет таких законов, Сбавьте хоть немного, вас молю. Нет? За оскорбление Бурбонов Десять тысяч франков королю? Хорошо! Я заплачу. Но надо Выяснить и мне один вопрос. Это что ж? Всему суду награда Или только плата за донос? Сыщикам

за грязную работу? Цензору ли, мстящему стихам? Так и быть! Две тысячи по счету Отделяю этим подлецам. Коль платить — так лопнувших от жира И льстецов вношу я в свой бюджет. Там, где трон, всегда ржавеет лира И страдает насморком поэт. Господа поэты! Для вельможи Пойте лишь за деньги, — так и быть, С этой суммы в вашу пользу тоже Я готов две тысячи скостить. Сколько наплодилось великанов В орденах и лентах там и тут. Как для коронованных болванов Все они охотно спину гнут! Много им добра перепадало. Францию проглотят — дай лишь срок! Двух-то тысяч им, пожалуй, мало. Дам все три лакеям на зубок. Что я вижу? Митры и тиары, Женщины, пиры, монастыри… Сам Лойола, греховодник старый, Насыпает золотом лари. Вопреки грядущему блаженству, Ангел мой ощипан догола. Менее трех тысяч духовенству Дать нельзя за все его дела. Подсчитаем! Две да две — четыре. Шесть еще, — все десять есть как раз. Лафонтен-бедняга в этом мире Не платил за роковой указ. Был добрей Людовик, — как хотите, Высылал, расходов не деля. Ну, Лойяль, квитанцию пишите: Десять тысяч в пользу короля. Тюрьма Ла Форс Перевод Вс. Рождественского

80

Десять тысяч. — В 1829 г. Беранже был приговорен к девяти месяцам тюремного заключения и десяти тысячам франков штрафа, которые были покрыты по подписке, организованной друзьями поэта: В примечании к песне Беранже уточнил, что вместе с судебными издержками сумма эта достигала 11250 франков.

…Лафонтен

Не платил за роковой указ. — Баснописец Жан Лафонтен (1621–1695) был выслан из Парижа в Турень как приверженец отстраненного от власти министра Фуке.

Ну, Лойяль, квитанцию пишите… — Лойяль — персонаж комедии Мольера «Тартюф», судебный пристав, подкупленный Тартюфом.

Дочь народа

Цветов весенних ты даришь немало, Народа дочь, певцу народных прав. Ему ты это с детской задолжала, Где он запел, твой первый плач уняв. Тебя на баронессу иль маркизу Я не сменяю ради их прикрас. Не бойся, с музой мы верны девизу: Мой вкус и я — мы из народных масс. Когда мальчишкой, славы не имея, На древние я замки набредал, Не торопил я карлу-чародея, Чтобы отверз мне замкнутый портал. Я думал: нет, ни пеньем, ни любовью, Как трубадуров, здесь не встретят нас. Уйдем отсюда к третьему сословью: Мой вкус и я — мы из народных масс. Долой балы, где скука-староверка Сама от скуки раскрывает зев, Где угасает ливень фейерверка, Где молкнет смех, раздаться не успев! Неделя — прочь! Ты входишь в белом платье, Зовешь в поля — начать воскресный пляс; Твой каблучок, твой бант хочу догнать я… Мой вкус и я — мы из народных масс! Дитя! Не только с дамою любою С принцессою поспорить можешь ты. Сравнится ли кто прелестью с тобою? Чей взор нежней? Чьи правильней черты? Известно всем — с двумя дворами кряду Сражался я и честь народа спас. Его певцу достанься же в награду: Мой вкус и я — мы из народных масс. Перевод М. Тарловского

Тиран сиракузский [81]

Как Дионисия из царства Изгнал храбрец Тимолеон, Тиран, пройдя чрез все мытарства, Открыл в Коринфе пансион. Тиран от власти не отстанет: Законы в школе издает; Нет взрослых, так детей тиранит. Тиран тираном и умрет. Ведь нужно все чинить и ведать Он справедлив, хотя и строг: Как подадут детям обедать Сейчас с их трапезы налог. Несут, как некогда в столицу, Орехи, виноград и мед. Целуйте все его десницу! Тиран тираном и умрет. Мальчишка, глупый, как овечка, Последний в школе ученик, В задачку раз ввернул словечко: «Тиран и в бедствиях велик». Тиран, бессмыслицу читая, «Он далеко, — сказал, — пойдет», И сделал старшим негодяя. Тиран тираном и умрет. Потом, другой раз как-то, слышит Он от фискала своего, Что там в углу товарищ пишет, Должно быть, пасквиль на него. «Как? Пасквиль?! Это все от воли! Ремнем его! И чтоб вперед Никто писать не смел бы в школе!» Тиран тираном и умрет. И день и ночь его страшили Следы измены и интриг. Раз дети на дворе дразнили Двоих каких-то забулдыг. Кричит: «Идите без боязни! Им нужен чужеземный гнет. Я им отец — им нужны казни». Тиран тираном и умрет. Отцы и матери озлились На непотребный пансион И Дионисия решились И из Коринфа выгнать вон. Так чтоб, как прежде, благодатно Теснить и грабить свой народ В жрецы вступил он. Вот так знатно! Тиран тираном и умрет. Тюрьма Ла Форс Перевод В. Курочкина

81

Тиран Сиракузский. — Дословное название: «Дионисий — школьный учитель».

Как Дионисия из царства

Изгнал храбрец Тимолеон… — Тиран Сиракузский Дионисий Младший (IV в. до н. э.), сын и преемник упоминавшегося выше Дионисия Старшего, был дважды изгнан из Сиракуз (второй раз коринфским полководцем Тимолеоном), после чего поселился в Коринфе и стал там учителем.

Старый капрал

В ногу, ребята, идите. Полно, не вешать ружья! Трубка со мной… проводите В отпуск бессрочный меня. Я был отцом вам, ребята… Вся в сединах голова… Вот она — служба солдата!.. В ногу, ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Да, я прибил офицера! Молод еще оскорблять Старых солдат. Для примера Должно меня расстрелять. Выпил я… Кровь заиграла… Дерзкие слышу слова Тень императора встала… В ногу ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Честною кровью солдата Орден не выслужить вам. Я поплатился когда-то, Задали мы королям. Эх! наша слава пропала… Подвигов наших молва Сказкой казарменной стала… В ногу, ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Ты, землячок, поскорее К нашим стадам воротись; Нивы у нас зеленее, Легче дышать… Поклонись Храмам селенья родного… Боже! Старуха жива!.. Не говори ей ни слова… В ногу, ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Кто там так громко рыдает? А! я ее узнаю… Русский поход вспоминает… Да, отогрел всю семью… Снежной тяжелой дорогой Нес ее сына… Вдова Вымолит мир мне у бога… В ногу, ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Трубка, никак, догорела? Нет, затянусь еще раз. Близко, ребята. За дело! Прочь! не завязывать глаз. Целься вернее! Не гнуться! Слушать команды слова! Дай бог домой вам вернуться. В ногу, ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Перевод В. Курочкина

Рыжая Жанна

Спит на груди у ней крошка-ребенок. Жанна другого несет за спиной; Старший с ней рядом бежит… Башмачонок Худ и не греет ножонки босой… Взяли отца их: дозор окаянный Выследил, — кончилось дело тюрьмой… Господи, сжалься над рыжею Жанной… Пойман ее браконьер удалой! Жизни заря и для Жанны алела: Сельский учитель отец ее был; Жанна читала, работала, пела; Всякий за нрав ее тихий любил, Плясывал с ней и под тенью каштанной Жал у ней белую ручку порой… Господи, сжалься над рыжею Жанной: Пойман ее браконьер удалой! Фермер к ней сватался, — дело решили, Да из пустого оно разошлось: Рыжиком Жанну в деревне дразнили, И испугался он рыжих волос. Двое других ее звали желанной, Но ведь у ней ни гроша за душой… Господи, сжалься над рыжею Жанной: Пойман ее браконьер удалой! Он ей сказал: «Не найти мне подружки, Краше тебя, — полюбил тебя я, Будем жить вместе в убогой лачужке, Есть у меня дорогих три ружья; По лесу всюду мне путь невозбранный, Свадьбу скрутит капеллан замковой…» Господи, сжалься над рыжею Жанной; Пойман ее браконьер удалой! Жанна решилася, — Жанна любила, Жаждала матерью быть и женой. Три раза Жанна под сердцем носила Сладкое бремя в пустыне лесной. Бедные дети!.. Пригожий, румяный, Каждый взошел, что цветок полевой… Господи, сжалься над рыжею Жанной: Пойман ее браконьер удалой! Чудо любовь совершает на свете. Ею горят все прямые сердца! Жанна еще улыбается: дети Черноволосы, все трое — в отца! Голос жены и подруги избранной Узнику в душу вливает покой… Господи, сжалься над рыжею Жанной; Пойман ее браконьер удалой! Перевод Л. Мея