Песни. Стихотворения

Беранже Пьер-Жан

Пузан, или отчет депутата г-на X. о сессии палаты в 1818 году, сделанный избирателям Н-ского департамента [44]

Избирателям — почтенье! Вот правдивый мой рассказ, Как трудился, полон рвенья, Я для родины, для вас. Я вернулся толст, румян… Разве то — стране изъян? У министров я бывал Пировал, Пировал, С ними в_и_на я пивал… Как солидная персона, Место я сумел найти В ста шагах от д'Аржансона, От Виллеля — в десяти. Чтобы кушать трюфеля, Надо быть за короля. У министров я бывал. Пировал, Пировал, С ними в_и_на я пивал… Надо быть весьма речистым, Чтоб министрам угодить, Надо шиканьем и свистом Их противникам вредить. Я болтал, болтал, болтал, Я свистал, свистал, свистал. У министров я бывал, Пировал, Пировал, С ними в_и_на я пивал… Коль газетам рты зажали Это я всегда внушал. Коль военных поддержали Это я не оплошал. Ежедневно, господа, Я твердил то «нет», то «да». У министров я бывал, Пировал, Пировал, С ними в_и_на я пивал… Отвергал я все реформы, Чтобы двор ценил меня; При запросах, для проформы, Спорил о повестке дня. Я помог закон принять Вновь изгнанников изгнать. У министров я бывал, Пировал, Пировал, С ними в_и_на я пивал… На полицию расходы Увеличить я просил. Хоть француз я от природы Я швейцарцев возносил. Верьте мне, всего умней Сохранить таких друзей. У министров я бывал, Пировал, Пировал, С ними в_и_на я пивал… Вы должны кормить, покорны, Провиденье не хуля, Нас, пузанов, штат придворный И, конечно, короля. А народ, для пользы дел, Лучше бы поменьше ел. У министров я бывал, Пировал, Пировал, С ними в_и_на я

пивал… Я дела свои поправил, Попечитель я церквей, Братьям службу предоставил, Трех пристроил сыновей И останусь на виду Также в будущем году. У министров я бывал, Пировал, Пировал, С ними вина я пивал… Перевод Вал. Дмитриева

44

Пузан, или Отчет депутата. — По словам Беранже, «эта песня имела столь широкое применение, что каждый департамент узнавал в ней своего депутата». Сатирический образ Пузана (повторяющийся и в другой песне Беранже, «Пузан на выборах 1819 года») стал нарицательным во Франции для обозначения продажного депутата.

…В ста шагах от д'Аржансона,

От Виллеля в десяти. — Вуайе д'Аржансон Марк-Рене (1771–1842) — французский политический деятель, либерал; с 1815 г. депутат палаты, мужественно протестовал против белого террора на юге Франции. Виллель Жан-Батист (1773–1854) — реакционный политический деятель периода Реставрации, ультрароялист; возглавил палату, которую за реакционность насмешливо окрестили «бесподобной».

…я швейцарцев возносил… — Подразумеваются телохранители французских королей, издавна набиравшиеся из числа швейцарских наемников.

Миссионеры [45]

Велел всем бесам сатана За дело браться споро: «Когда просвещена страна, Раздоры гаснут скоро. Я нынче ж миссию создам Работу всем чертям задам, Мы верой заторгуем. Эй, дуйте, дуйте! Кровь и ад! Повсюду свет задуем, И пусть костры горят! Пойдем, молясь, надев кресты, Мы в города и села. По-лисьи спрячем мы хвосты: Наш образец — Лойола. Хвалу мы богу воспоем И золотом мошну набьем, Мы верой заторгуем. Эй, дуйте, дуйте! Кровь и ад! Повсюду свет задуем, И пусть костры горят! Бог даст, не смогут сосчитать Чудес, творимых адом. Не хочешь нам блага отдать Побьем мы землю градом. И раззвоним на весь народ, Что сам Христос нам письма шлет. Мы верой заторгуем. Эй, дуйте, дуйте! Кровь и ад! Повсюду свет задуем, И пусть костры горят! Грома на худшее из зол На суетность — обрушим, И совратим прекрасный пол, И семьи мы разрушим. Пусть запоют в кромешной тьме Девицы нам „Asperges me“ [46] . Мы верой заторгуем. Эй, дуйте, дуйте! Кровь и ад! Повсюду свет задуем, И пусть костры горят! Напомним: Равальяк не зря Взял нож во время оно. Не трон — владыка алтаря, Алтарь — владыка трона! И пусть король войдет, как встарь, Смиренным служкою в алтарь. Мы верой заторгуем. Эй, дуйте, дуйте! Кровь и ад! Повсюду свет задуем, И пусть костры горят! Вспять Нетерпимости опять Не повернуть движенья. Нет, протестантам не сыскать Примочки от сожженья. И всем философам пора Припомнить запахи костра. Мы верой заторгуем. Эй, дуйте, дуйте! Кровь и ад! Повсюду свет задуем, И пусть костры горят!» Над Францией, закончив речь, Задумал черт расправу: Занес над просвещеньем меч Невежеству во славу. С небес, в испуге, день бежит, И пляшут у костров ханжи: «Мы верой заторгуем. Эй, дуйте, дуйте! Кровь и ад! Повсюду свет задуем, И пусть костры горят!» Перевод И. Гуровой

45

Стр. 124. Миссионеры. — …сам Христос нам письма шлет. — Речь идет о так называемом «письме Иисуса Христа», провокационной фальшивке, распространявшейся духовенством среди французских крестьян в начале второй Реставрации (1815 г.); в этом листке содержался призыв к правоверным католикам устроить «новую Варфоломеевскую ночь», то есть избиение протестантов и противников режима Бурбонов.

46

«Окропи меня» (лат.).

Счастливая чета

Комиссар! Комиссар! Бьет Колен супругу вновь! Но пожар Не пожар: Им любовь Волнует кровь! Комиссар, здесь разгар Драки самой безобидной. Тут — нежнейшая из пар. Не нужны вы им, как видно!.. Да, Колен Колетту бьет, И вопит она под палкой. Раз в неделю так поет Их любовь в каморке жалкой. Комиссар! Комиссар! Бьет Колен супругу вновь! Но пожар Не пожар: Им любовь волнует кровь! Наш Колен здоров, как бык, А Колетта с пташкой схожа. По утрам он петь привык, И она щебечет тоже. Зря сбирается толпа: По любви они дерутся. Поженились без попа, Без попа и разойдутся. Комиссар! Комиссар! Бьет Колен супругу вновь! Но пожар Не пожар: Им любовь Волнует кровь! Вечерком они вдвоем В кабачок шагают в ногу, Чтоб дешевеньким винцом Разогреться понемногу. Славно, чокнувшись вот так, Заглянуть потом в аллейку, Где они вступили в брак, Под собой сломав скамейку! Комиссар! Комиссар! Бьет Колен супругу вновь! Но пожар Не пожар: Им любовь волнует кровь! Да, бывает иногда, Что Колен другою занят. Но Колетта без труда, В свой черед, его обманет. Кто тут согрешил — Колен Иль Колетта — ты не тронь их. Пусть они своих измен Счет ведут без посторонних! Комиссар! Комиссар! Бьет Колен супругу вновь. Но пожар Не пожар: Им любовь Волнует кровь! Комиссар, здесь разгар Драки самой безобидной. Тут — нежнейшая из пар, Не нужны вы им, как видно!.. Ведь Колетта, приоткрыв На заре в постели глазки, Синяки свои забыв, Вспоминает только ласки. Комиссар! Комиссар! Бьет Колен супругу вновь! Но пожар Не пожар: Им любовь волнует кровь! Перевод Ю. Александрова

Пузан на выборах 1819 года

Скорей! минута дорога: Меня ведь ждут у пирога! Как депутат — в том нет секрета Я ел прекрасно целый год. Стол накрывают… Жду ответа: Быть иль не быть мне им вперед? Скорей! минута дорога: Меня ведь ждут у пирога! Я обещаю вам, префекты, Что если вас возьмут под суд, То будут судьями субъекты, Которых вам избрать дадут. Скорей! минута дорога: Меня ведь ждут у пирога! Вам, мэры, также дам поруку, Что в вашем деле знаю толк: Когда б рука не мыла руку, Стеречь овец не мог бы волк. Скорей! минута дорога: Меня ведь ждут у пирога! И в вас, ханжи, я жду поддержки, Молясь усердно натощак, Чтоб был вам выдан без задержки Патент особенный на мрак. Скорей! минута дорога: Меня ведь ждут у пирога! Вас, консерваторы, отказом Прошу меня не огорчать: Ведь я с двух мест, заметьте, разом Могу доходы получать!.. Скорей! минута дорога: Меня ведь ждут у пирога! И вас прошу я, либералы, В упрек не ставить лично мне, Что испарились идеалы, В горниле «мер» кипя в стране. Скорей! минута дорога: Меня ведь ждут у пирога! За все налоги без изъятья Даю обет из кожи лезть: Сундук, в котором буду брать я, Я наполнять сочту за честь. Скорей! минута дорога: Меня ведь ждут у пирога! Речь смельчака всех беспокоит, Излишней резкостью звеня; А я — мне рот открыть лишь стоит, И все министры — за меня! Скорей! минута дорога: Меня ведь ждут у пирога! Перевод И. и А. Тхоржевских

Природа

Богата негой жизнь природы, Но с негой скорби в ней живут. На землю черные невзгоды Потоки слез и крови льют. Но разве все погибло, что прекрасно? Шлют виноград нам горы и поля, Течет вино, улыбки женщин ясны И вновь утешена земля. Везде потопы бушевали. Есть страны, где и в наши дни Людей свирепо волны гнали… В ковчеге лишь спаслись они. Но радуга сменила день ненастный, И голубь с веткой ищет корабля. Течет вино, улыбки женщин ясны И вновь утешена земля. Готовя смерти пир кровавый, Раскрыла Этна жадный зев. Все зашаталось; реки лавы Несут кругом палящий гнев. Но, утомясь, сомкнулся зев ужасный, Вулкан притих, и не дрожат поля. Течет вино, улыбки женщин ясны И вновь утешена земля. Иль мало бедствий нас давило? Чума несется из степей, Как коршун, крылья распустила И дышит смертью на людей. Но меньше жертв, вольней вздохнул несчастный, Идет любовь к стенам госпиталя. Течет вино, улыбки женщин ясны И вновь утешена земля. Война! Затеян спор ревнивый Меж королей — и бой готов. Кровь сыновей поит те нивы, Где не застыла кровь отцов. Но пусть мы к разрушению пристрастны, Меч устает; мир сходит на поля. Течет вино, улыбки женщин ясны И вновь утешена земля. Природу ли винить за грозы? Идет весна, ее поем. Благоухающие розы В любовь и радость мы вплетем. Как рабство после воли ни ужасно, Но будем ждать, надежды всех деля. Течет вино, улыбки женщин ясны И вновь утешена земля. Перевод М. Л. Михайлова

Священный союз народов [47]

Видел я Мир, снизошедший на землю… Золото нес он, колосья, цветы. Пушки умолкли… Все тихо… Я внемлю Голосу, что зазвучал с высоты: «Доблестью все вы равны от природы, Русский и немец, британец, француз. Будьте ж дружны и сплотитесь, народы, В новый священный союз! Распри, о смертные, вас утомили… Отдых ваш краток, и сон ваш тяжел. Землю по-братски бы вы разделили: Место бы каждый под солнцем нашел! Сбились с пути вы… Не зная свободы, Власти жестокой влачите вы груз… Будьте ж дружны и сплотитесь, народы, В новый священный союз! Вы у соседей зажжете пожары. Ветер изменится — вспыхнет ваш дом. А охладится земля — плуг свой старый Пахарь-калека и сдвинет с трудом. Возле границ, где покажутся всходы Крови в колосьях останется вкус… Будьте ж дружны и сплотитесь, народы, В новый священный

союз! Ваши владыки, что падки до славы, Смеют указывать скиптром своим, Чтобы умножить триумф свой кровавый, Новые жертвы, потребные им… Вы, словно стадо, скосили невзгоды, Переменяя лишь бремя обуз… Будьте ж дружны и сплотитесь, народы, В новый священный союз! Не по дороге вам с Марсом жестоким, Дайте законы отчизнам своим! Кровь проливать перестаньте потоком: Это воителям нужно одним. Ложным светилам вы верили годы, Завтра же свет их померкнет, клянусь! Будьте ж дружны и сплотитесь, народы, В новый священный союз! Вольною грудью впервые вздохните! Мрачное прошлое надо забыть. Весело сейте! Напевы, звените! Миру должны все искусства служить. Средь изобилья водить хороводы Станете вы под защитою муз… Будьте ж дружны и сплотитесь, народы, В новый священный союз!» Молвил так Мир — и цари понурились, В страхе его повторяя слова. Но, как весною, цветы распустились, Снова деревья одела листва. Лейся вино, чужеземцам в угоду: Войско уходит их… Нет больше уз! Будем дружны! Заключим же, народы, Новый священный союз! Перевод Вал. Дмитриева

47

Священный союз народов. — Песня вышла с подзаголовком: «Песня, пропетая в Лианкуре на празднике, данном герцогом де Ларошфуко по случаю освобождения французской территории в октябре 1818 года». Патриотический праздник был устроен в связи с отбытием из Франции войск интервентов.

Выраженная в песне мысль об интернациональном братстве и мире между народами побудила К. Маркса упомянуть в связи с нею «бессмертного Беранже» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 4, с. 537).

Розетта

Не дорожа своей весною, Вы мне дарите свой расцвет; Дитя мое, ведь надо мною Лежат, как туча, сорок лет. В былые дни от поцелуя Простой швеи я счастлив был. Зачем любить вас не могу я, Как Лизу некогда любил? В карете пара вороная Вас мчит в наряде дорогом, А Лиза, юностью пленяя, Ходила, бедная, пешком. К ее глазам весь свет ревнуя, За ними зорко я следил… Зачем любить вас не могу я, Как Лизу некогда любил? Здесь в позлащенные карнизы Громады высятся зеркал; Дрянное зеркальце у Лизы Я граций зеркалом считал; Без занавес постель простую Луч солнца утром золотил… Зачем любить вас не могу я, Как Лизу некогда любил? Поэтам лучшие созданья Вы взглядом можете внушать; А Лиза — знаков препинанья, Бедняжка, не могла понять; Но бог любви, ей грудь волнуя, Любить без слов ее учил… Зачем любить вас не могу я, Как Лизу некогда любил? Вы лучше Лизы, вы умнее, В вас даже больше доброты; Она теряется, бледнея В сиянье вашей красоты; Но к ней влекли меня, чаруя, Мой юный жар, избыток сил, И уж любить вас не могу я, Как Лизу некогда любил. Перевод В. Курочкина

Святые отцы [48]

— Вы откуда, совы, к нам? — Из подземного жилища Волком здесь, лисою там. Тайна всем нам служит пищей. И сам Лойола — наш патрон. Вы гнали нас когда-то вон, Но воротились мы с кладбища Для школ, где пестуем детей, И сечь сильней, И бить больней Мы будем ваших малышей! Пусть Климент нас упразднил В страшном умер он мученье, Пий Седьмой восстановил И его мощам почтенье. Все нас теперь должны простить! Ведь Генрих умер — так и быть! Король, в нас видящий спасенье, Стал Фердинанд нам всех милей. И сечь сильней, И бить больней Мы будем ваших малышей! Явно к нам благоволит Временщик, хвалой воспетый, Он народу нас дарит, Как крестильные конфеты. Он приготовить хочет в нас Себе шпионов про запас, А мы в признательность за это Его же сбросим поскорей, И сечь сильней, И бить больней Мы будем ваших малышей! Пусть народ уверен в том, Что теперь, в раскатах грома, Будет хартия — огнем, Где король — одна солома. Но мы не лишены ума: «Солома» — хартия сама, И мы на ней лежим, как дома, А как нажиться, нам видней. И сечь сильней, И бить больней Мы будем ваших малышей! Из ворот монастырей Повели мы наступленье. Что монах — то наш лакей: Лишь в ливреях измененье. Миссионеры посланы, Чтоб нас прославить, в глубь страны. Есть в капуцинах наше рвенье, Париж возьмем ордой своей, И сечь сильней, И бить больней Мы будем ваших малышей! В душах вам узнать пора Полчищ наших шаг тяжелый, Под ударом топора Скоро рухнут ваши школы. Ценя наместника Петра, Нам больше жертвуйте добра: Во всем мы сыновья Лойолы. Что иезуитов вам страшней? И сечь сильней, И бить больней Мы будем ваших малышей! Перевод Вс. Рождественского

48

Святые отцы. — При Реставрации орден иезуитов снова пытался прибрать к рукам французскую школу, которая в период революции была отделена от государства.

…Пусть Климент нас упразднил… — Римский папа Климент XIV, запретивший орден иезуитов, через год (1774 г.) умер, будучи отравлен. Орден был восстановлен папой Пием VII в 1815 г.

…Ведь Генрих умер — так и быть! — Король Генрих IV издал Нантский эдикт, по которому разрешалось наряду с католическим и гугенотское вероисповедание. В 1610 г. он был убит на улице Парижа фанатиком-католиком Равальяком.

…Стал Фердинанд нам всех милей. — Имеется в виду испанский король Фердинанд VII (1784–1833). Наполеон добился его отречения и посадил на его место своего брата Жозефа Бонапарта. После первого падения Наполеона, в 1814 г., Фердинанд вернулся в Испанию и возглавил феодально-католическую реакцию.

…к нам благоволит

Временщик… — Имеется ввиду министр Людовика XVIII Эми Деказ (1780–1860), который в первые годы Реставрации не оказал сопротивления засилию иезуитов.

…«Солома» — хартия сама… — Речь идет о «дарованной хартии», ублюдочной конституции, на которую был вынужден согласиться Людовик XVIII.

Падающие звезды

— Неужто звездочки, пастух, Над нашими судьбами На небе смотрят? — Да, мой друг! Невидимая нами Звезда для каждого горит… — Ах, дедушка, кто знает, Чья это звездочка блестит, Блестит — и исчезает? — То умер человек, мой друг, И с ним звезда упала. Его веселость тесный круг Друзей одушевляла; Его бокал едва допит… Он мирно отдыхает… — Еще звезда, блестит-блестит, Блестит — и исчезает. — Ясней и чище в эту ночь Звезды не зажигалось! Отец оплакивает дочь; Ей счастье улыбалось: Венок из роз невесте свит… Алтарь любви сияет… — Еще звезда, блестит-блестит, Блестит — и исчезает. — Дитя, с мелькнувшею звездой Сын умер у вельможи. Покрыто тканью золотой Младенческое ложе… Голодный льстец, смутясь, глядит, Как жертва ускользает… — Еще звезда, блестит-блестит, Блестит — и исчезает. — Мой сын, надменный временщик Упал звездой кровавой… Он думал: силен я, велик! Упал — и раб лукавый Иному идолу кадит, Его портрет бросает… — Еще звезда, блестит-блестит, Блестит — и исчезает. — Она упала! Сын мой, плачь! Лишились мы опоры: С душою доброю богач Смежил навеки взоры; К порогу нищий прибежит И горько зарыдает… — Еще звезда, блестит-блестит, Блестит — и исчезает. — Скатилась яркая звезда Могущества земного! Будь чист, мой сын, трудись всегда Для блага мирового. Того, кто суетно гремит, Молва уподобляет Звезде, которая блестит, Блестит — и исчезает. Перевод В. Курочкина

Мелюзга, или похороны Ахилла [49]

«Мелюзга, я расплодилась, Мелюзга, Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я над миром, мелюзга!» Видя рухнувшим Ахилла, В беспорядке малыши Расплясались над могилой, В свет полезли из глуши: «Мелюзга, я расплодилась, Мелюзга, Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я над миром, мелюзга! Сквозь доспехи, по обломкам, К жирной трапезе ползем. Он упал, — при звоне громком Наши плошки мы зажжем. Мелюзга, я расплодилась, Мелюзга, Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я над миром, мелюзга! Тем, кто славу с ним делили, Возвратим сторицей в срок Мы пинки, что получили От Ахилловых сапог. Мелюзга, я расплодилась, Мелюзга, Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я над миром, мелюзга! Подними-ка меч героя, Миронтон! Воссядь на край, И, как пугало ночное, Детям страх теперь внушай! Мелюзга, я расплодилась, Мелюзга, Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я над миром, мелюзга! Из его простого платья, Пощаженного ядром, Мы десятку, без изъятья, Королей мундир сошьем. Мелюзга, я расплодилась. Мелюзга, Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я над миром, мелюзга! Скиптр его над нашей кучей Слишком длинен и тяжел; Хлыст его возьмем мы лучше, Чтоб народ наш вскачь пошел. Мелюзга, я расплодилась, Мелюзга, Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я над миром, мелюзга! Нестор учит нас напрасно? „У врагов идет прогресс“. Мы в ответ молчим бесстрастно, Чтоб не слышал нас конгресс! Мелюзга, я расплодилась, Мелюзга, Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я над миром, мелюзга! Тишине законов внемля, Спрячем глубже свой испуг. Мы, измерившие землю Лишь длиною наших рук, Мелюзга, я расплодилась, Мелюзга, Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я над миром, мелюзга! Пусть Ахилл был поэтичен, Мы ж хихикали над ним; Он — для эпоса отличен, Мы ж куплетцы вдохновим. Мелюзга, я расплодилась, Мелюзга, Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я над миром, мелюзга! Все ж дрожим мы каждой жилой: Нас ничто не защитит, Боже мой — там тень Ахилла! Нет, ребенок то стоит… Мелюзга, я расплодилась, Мелюзга, Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я над миром, мелюзга!» Перевод М. И. Травчетова

49

Мелюзга, или Похороны Ахилла. — Дословное название песни: «Мирмидоняне, или Похороны Ахилла». По античному мифу, героя Ахилла хоронило племя мирмидонян, как считалось, происшедшее от муравьев. Презрительную кличку «мирмидоняне», которою Беранже заклеймил реакционных политиков Реставрации, использовал Ф. Энгельс.

Подними-ка меч героя,

Миронтон… — За именем Миронтон легко угадывался английский генерал Веллингтон Артур (1769–1852), победитель в сражении при Ватерлоо, которому французский король Людовик XVIII подарил шпагу Наполеона.

…Чтоб не слышал нас конгресс! — Имеется в виду Аахенский конгресс Священного союза (1818 г.), на котором Франция добилась сокращения срока оккупации своей территории.

…там тень Ахилла!

Нет, ребенок то стоит… — Намек на малолетнего сына Наполеона I, «герцога Рейхштадтского» (1811–1832), носившего также титул «римского короля»; в начале Реставрации он находился в Австрии и внушал опасения Бурбонам.