Пестрыя сказки [старая орфография]
Шрифт:
„Тьфу къ чорту! — ?да что я, ослпъ что ли? — я васъ не вижу сударь.”
— Ничего нтъ мудренаго! ?какъ же вамъ меня видть безъ тла? —
„Я право въ толкъ не войду вашей рчи, дайте хоть взглянуть на себя.”
— Извольте, я могу вамъ показаться на минуту……… только мн ето очень трудно… —
И при сихъ словахъ въ темномъ углу стало показываться какое-то лице безъ образа; то явится, то опять пропадетъ —, словно, молодой человкъ въ первой разъ прихавшій на балъ, — хочется ему подойти къ дамамъ и боится, выставитъ лице изъ толпы и опять спрячется……
— Извините-съ — между тмъ говорилъ голосъ —
„Радъ вамъ служить, сударь, но право въ толкъ не возьму вашихъ рчей… ?есть у васъ просьба?……”
— ?Помилуйте, — какая просьба? какъ мн было безъ тла ее написать? ужъ сделайте милость, вы сами потрудитесь. —
„Легко сказать, сударь, потрудиться, говорятъ вамъ, что я тутъ ни чорта не понимаю…”
— Ужъ пишите только, — я вамъ буду сказывать. —
Севастьянычь вынулъ листъ гербовой бумаги.
„Скажите, сдлайте милость: ?есть ли у васъ покрайней мр чинъ, имя и отчество? —
— ?Какъ же? — меня зовутъ Цвеерлей-Джонъ-Луи. —
„?Чинъ вашъ сударь?”
— Иностранецъ. —
И Севастьянычь написалъ на гербовомъ лист крупными буквами:
„Въ Рженскій Земскій Судъ отъ иностраннаго недоросля изъ дворянъ Савелія Жалуева, объясненіе:
„?Чтожъ дале?”
— Извольте только писать, — я ужъ вамъ буду сказывать; пишите: имю я… —
„?недвижимое имнiе что ли?” спросилъ Севастьянычь.
— Нтъ-съ: имю я несчастную слабость… —
„?Къ крпкимъ напиткамъ, что-ли? — о ето весьма непохвально…”
— Нтъ-съ: имю я несчастную слабость выходить изъ моего тла… —
„Кой чортъ!” вскричалъ Севастьянычь, кинувъ перо, „да вы меня морочите, сударь!”
— Увряю васъ, что говорю сущую правду, — пишите только знайте; пятьдесятъ рублей вамъ за одну просьбу, да пятьдесятъ еще, когда выхлопочите дло…… —
И Севастьянычь снова принялся за перо.
— Сего 20 Октября халъ я въ кибитк, по своей надобности, по Рженскому тракту, на одной подвод и какъ на двор было холодно, и дороги Рженскаго Узда особенно дурны…… —
„Нтъ ужъ на етомъ извините” возразилъ Севастьянычь, „етаго написать никакъ нельзя; ето личность, а личности въ просьбахъ помщать Указами запрещено…”
— По мн пожалуй; ну такъ просто: на двор было такъ холодно, что я боялся заморозить свою душу, — да и вообще мн такъ захотлось скоре прихать на ночлегъ…… что я не утерплъ… и, по своей обыкновенной привычк, выскочилъ изъ моего тла… —
„Помилуйте!” вскричалъ Севастьянычь. —
— Ничего, ничего, продолжайте, — чтожъ длать если такая у меня привычка… ?вдь, въ ней ничего нтъ противузаконнаго, не правдалт? —
„Та-акъ-съ” отвчалъ Севастьянычь „?чтожъ дале?”
— Извольте писать: выскочилъ изъ моего тла, уклалъ его хорошенько во внутренности кибитки…… чтобы оно не выпало… связалъ у него руки возжами и отправился на станцію… въ той надежд, что лошадь сама прибжитъ на знакомый дворъ… —
„Должно признаться” замтплъ Севастьянычь, „что вы въ семъ случа поступили очень неосмотрительно. ”
— Пріхавши на станцію, я взлезъ на печку отогрть душу…… и когда, по разчисленію моему…… лошадь должна была возвратиться на постоялый дворъ… я вышелъ ее провдать, но однакоже во всю ту ночь ни лошадь, ни тло не возвращались… на другой день утромъ я поспшилъ на то мсто, гд оставилъ кибитку… но уже и тамъ ее не было… полагаю что бездыханное тло мое отъ ухабовъ выпало изъ кибитки и было поднято прозжавшимъъ Исправникомъ, а лошадь уплелась за обозами… посл трехъ недльнаго тщетпаго искапія, я, увдомившись нын о объявленіи Рженскаго Земскаго Суда, коимъ вызываются владельцы найденнаго тла… покорнйше прошу оное мое тло мн выдать, яко законному своему владльцу…… причемъ присовокупляю покорнйшую просьбу дабы благоволилъ вышеписанный Судъ сдлать распоряженіе… оное тло мое предварительно опустить въ холодную воду, что бы оно отошло… если же отъ случившагося паденія есть въ томъ частоупоминаемомъ тл какой либо изъянъ… или оное отъ морозу гд либо попортилось…… то оное чрезъ Узднаго Лкаря приказать поправить на мой коштъ и о всемъ томъ учинить какъ законы повелваютъ въ чемъ и подписуюсь… —
„Ну, извольте же подписывать” сказалъ Севастьянычь окончивши бумагу.
— Подписывать! легко сказать! говорятъ вамъ, что у меня теперь со мною рукъ нту — он остались при тл; подпишите вы за меня, что за неимніемъ рукъ…—
„Нтъ! извините, возразилъ Севастьянычь, едакой и формы нть — а просьбъ писанныхъ не по форм, Указами принимать запрещено; если вамъ угодно: за неумніемъ грамоты… ”
— Какъ заблагоразсудите! по мн все равно… —
И Севастьянычь подписалъ: „къ сему объясненію за неумніемъ грамоты, по собственной просъб просителя, Губернскій Регистраторъ Иванъ Севастьяновъ сынъ Благосердовъ, руку прпложилъ.”
— Чувствительнйше вамъ обязанъ, почтейнйшій Иванъ Севастьяновичъ! Ну, теперь вы похлопочите чтобъ ето дло поскоре ршили, — не можете себ вообразить какъ не ловко быть безъ тла!.. а я сбгаю покуда повидаться съ женою… будьте уврены, что я уже васъ не обижу… —
„Постойте, постойте, Ваше Благородіе, вскричалъ Севастьянычь, въ просьб противорчіе… — ?какъ же вы безъ рукъ уклались… или уклали въ кибитк свое тло?… тьфу къ чорту, ничего не понимаю.”
Но отвта не было. Севастьянычь прочелъ еще разъ просьбу, началъ надъ нею думать, думалъ — думалъ…
Когда онъ проснулся, ночникъ погасъ и утренній свтъ пробивался сквозь обтянутое пузыремъ окошко. Съ досадою взглянулъ онъ на пустой штофъ, предъ нимъ стоявшій… ета досада выбила у него изъ головы ночное произшествіе; онъ забралъ свои бумаги не посмотря и отправился на барскій дворъ въ надежд тамъ опохмлиться.
Заседатель, выпивъ рюмку водки, принялся разбирать Севастьянычевы бумаги и напалъ на просьбу иностраннаго недоросля изъ дворянъ…
„Ну братъ Севастьянычь” вскричалъ онъ прочитавъ ее „ты вчера на сонъ грядущій порядкомъ подтянулъ; екую околесную нагородилъ… послушайте-ка Андрей Игнатьевичъ,” прибавилъ онъ, обращаясь къ уздному Лкарю, „вотъ намъ какого просителя Севастьянычь предоставилъ,” и онъ прочелъ уздному Лкарю курьёзную просьбу отъ слова до слова, помирая со смху. „Пойдемте-ка, господа, сказалъ онъ наконецъ, вскроемте ето болтливое тло, да если оно не отзовется, такъ и похоронимъ его по добру по здорову, — въ городъ пора.”