Пир на заре
Шрифт:
А когда шофёр трясётся на упористом "газике" по размытой дождями дороге и вдруг уйдёт от размышлений и повернёт под ветровым стеклом белую рубчатую рукоятку приёмника, то становится слышно, что делается в Африке, в Атлантическом океане и на строгих набережных Ленинграда.
Ночью я знаю, что над улицами, над снегами горят бесконечные звёзды.
И, заслышав знакомую твёрдую речь, я набрасываю шубу и выхожу на крыльцо. Яхонтов читает Пушкина.
Я люблю слушать этот голос на ветру и под звёздами.
Сияющий Орион раскинулся на добрую четверть неба. Красная
Морозный воздух одевает волосы инеем, и они напрягаются и начинают чуть слышно звенеть. Кто-то улицей едет в санях и замер, и не погоняет коня, и слушает.
В БЛИСТАЮЩЕМ ВОЗДУХЕ
Машину чуть покачивает. Перелески, дома и ограды уходят вниз, будто катятся под гору. Лётчик выравнивает машину, под крыло послушно бегут леса, и охватывает чувство, сходное с тем, которое часто приходит во время езды на легковой машине по гладкому шоссе.
Высокий стеклянный купол кабины и круглые небольшие окна обнимает струящееся радужное мелькание. Мельчайшие морозные искры трепещут, реют в воздухе и бережно переливают под чистым небом крупинки солнечного света. Сквозь эту весёлую искрящуюся карусель проглядывают леса и поляны. Угадывается строгая тишина зимнего леса. Деревья стоят замкнуто, тяжело, коротко сложив на сугробы свои синие чёткие тени. Лёгкие голые березняки кажутся пустыми. Сосняки закрыты инеем и сверху похожи на облака. Вон маленький красный трактор тащит игрушечные сани по снежной целине, и след саней напоминает узкую лыжню.
Извилисто ползёт через чащи Ветлуга. Под высокими заснеженными берёзами прячутся голубые дымчатые тени. Река жива, она то здесь, то там пробивает лёд, и чёрные широкие проталины проступают сквозь снег. Из ельника выходит к проталине лось. Отсюда видны рога и спина. Лось долго стоит над рекой, не то пьёт, не то смотрится в воду.
А между лосем и самолётом, между Ветлугой и самолётом, между деревнями и самолётом — всё тот же блистающий воздух.
Самолёт уже скоро пойдёт на посадку, и я вижу, как один из пассажиров, молоденький лейтенант, быстро пишет в записную книжку. Я различаю его торопливые слова.
"...Может быть, ты стоишь там внизу или едешь в этих тракторных санях. Подними глаза. Это я лечу над тобой. И над нашим лесом. И над рекой.
Я уже скоро выйду из самолёта... А, может быть, ты уже ждёшь меня на аэродроме и побежишь сейчас ко мне навстречу, раскинув руки и смеясь счастливым смехом".
Быть может, этот лейтенант поэт?
НОЧНОЙ СТАКАН ВОДЫ
Каждый немного растерян, когда проснётся ночью внезапно и за окном идёт мелкий дождь. И отчего же ты проснулся? Может, видел дурной сон и уже забыл его? Может, кто-то вспомнил о тебе? А скорее всего, тебе хочется пить. Ты поднимаешься с постели, берёшь стакан
Теперь ложись и засыпай. Опять сойдутся сны. Один другого забавнее, или красочней, или тревожней. Ты закрываешь глаза и вдруг слышишь чей-то стук. Кто-то стучится в дверь. Кто бы это мог прийти в такую позднюю дождливую ночь? Это кто-то из детства пришёл отдать проигранный панок. Помнишь, вы тогда играли в бабки, и ты плиткой разнёс весь кон и забрал его в карман. А панок улетел в крапиву, и его никак не могли найти. А теперь тот, с кем ты играл, вернулся в деревню в отпуск и случайно в крапиве нашёл панок. И вспомнил о тебе и пришёл отдать.
Он опять стучит.
А вдруг это девушка, за которой ты смотрел с берега, когда она купалась, а не смел подойти, когда она садилась невдалеке за парту? И ты слышал её дыхание, когда она решала задачку, но не решался подсказать. Так она куда-то и делась, позабыв взять назад ластик, что ты попросил у неё на экзамене стереть ошибку. Она живёт, наверное, возле скалистого моря. И часто выходит на берег провожать подводные лодки. Она машет кому-то платком и ждёт его, когда же он вернётся из похода. Но вот он не вернулся. Тогда она вспомнила о тебе и пришла вернуть свой школьный ластик.
Она опять стучит.
Скорее всего, это она. Она уже много лет идёт, идёт и вдруг остановится на тротуаре. Смотрит под ноги. Будто чего-то не может понять. И хмурится, по-мужски сдвигая брови. Не то ей обидно. Не то жалко чего-то. Она оглянётся и ничего не видит вокруг. Ей хочется плакать. Но поднимет воротник и спешит на работу. И всё ей порою кажется, что кто-то её окликает. Конечно, это она. Она пришла наконец и стучит в твою дверь таким знакомым стуком. Надо скорее встать и открыть ей, чтобы она не сумела уйти, решив, что тебя нет.
Ты открываешь дверь и видишь на крыльце мужчину в плаще и девочку в холстинковом платье. Мужчина в сапогах, по лицу его стекают мелкие капли дождя. Он переминается, широкоплече сутулит спину и немолодым нерешительным голосом говорит, что хотел уже идти дальше, подумав, что здесь не откроют. Он говорит, что девочка хочет напиться.
Ты зовёшь его в дом и даёшь ему стакан воды. А пока они пьют, на полу расстилаешь постель из тулупа, ватника и старого одеяла. И он ложится здесь, вынеся мокрый плащ в сени, повесив его там на гвоздь. Вы быстро засыпаете, и скоро в твоём доме не ты один, а трое видят сны.
ОДНАЖДЫ РЯДОМ
Пригоршнями я умывался над ключом. Вода слепила глаза, вода каменила скулы. Но я всё же почувствовал, как чьё-то быстрое касанье упало мне на спину и покатилось по плечам. Я отряхнулся от воды, раскрыл глаза. Вокруг никого. Только катился в траву первый красный лист. Только показалось мне, что невдалеке за валуном кто-то притаился. И выглядывает, поправляя лёгкой рукой волосы, которые падают и падают на глаза.
Это было ещё летом, когда улетали первые ласточки.