Пламя на воде

Хожевец Ольга Аркадьевна

Гор потоптался, сплюнул себе под ноги, глянул по сторонам. Заявил мрачно:

– Я слышал, иногда Черные забирают себе детей. Если ты захочешь забрать нашего ребенка, тебе придется переступить через мой труп. И не рассчитывай, что это будет просто, хоть ты и Черный.

– Я же сказал, что ничего не попрошу.
– Мягко повторил рыцарь.
– Не беспокойся. Верни это Раде, пусть будет талисман. Живи спокойно, береги ее, расти детей. Я больше здесь не появлюсь.

– Тогда... зачем это все?
– Помявшись, спросил Гор.

Барс пожал плечами.

– Я правда не знаю. Так получилось, вот и все. Этот камень... он такого же цвета, как ее глаза.

– Ты что, сумасшедший?

– Может быть, и да.
– Хмыкнул рыцарь, поднимаясь с земли.
– Может быть.

Уже садясь на коня,

Барс сказал застывшему столбом Гору:

– Прощай, староста. Береги свое сокровище - не то, что в мешочке, другое. Ты даже не представляешь, как много у тебя есть.

– Я представляю.
– Облизнув губы, выговорил староста.

– Тогда тем более береги это.

– Ну что ж.
– Отозвался, помолчав, Гор.
– Прощай и ты, Черный Рыцарь. Не хочу врать, что буду рад видеть тебя снова. Гляди, держи слово.

– Сдержу. Не беспокойся.

Деревенский староста напряженно смотрел вслед всаднику, пока тот не скрылся за пригорком, потом опустился на траву, словно кто-то вдруг выдернул поддерживавший это кряжистое тело мощный стержень. Немало сил ушло у него на этот разговор, сам не рад уж был, что затеял - кто б прежде сказал Гору, что когда-нибудь он осмелится так вот стоять упрямой корягой перед страшным Черным, которому еще и не пойми что нужно, высмеял бы, как пьяный бред. Но выдюжил, и - обошлось. Потерев грудь в области сердца и глубоко вздохнув, староста встал, покачал головой - и пошел к себе домой, вольно шагая, потряхивая в руке маленький матерчатый мешочек на длинном витом шнурке.

– 3 -

Недалеко от места, где надо было сворачивать с Долгиновского тракта, неухоженной и малоезженной, но все же дороги, на север, в бездорожье и безлюдье, расположился постоялый двор - один из последних на этом пути. Был он изрядно запущен, срубленная из кольев ограда потемнела и накренилась, уступая неудержимому натиску леса. Бревенчатый двухэтажный домина, когда-то добротный и солидный, врос в землю чуть не на пол-этажа и покрылся, как лишаями, пятнами буроватого мха. Тем не менее, постоялый двор все еще действовал. Держал его угрюмый одноногий старик, бирюк-одиночка, проживший в этом месте всю свою жизнь; ногу он потерял еще в молодости, угодив в лесу в медвежий капкан, и с тех пор ковылял на одной, ловко опираясь на толстую, выглаженную руками до блеска рогатину. Сил у старика доставало, чтобы заготавливать дрова, поддерживать небольшой огородик и даже добывать силками кое-какую дичь. То, что не мог добыть или вырастить сам, он закупал у заезжих торговцев, которые показывались в этой местности не чаще двух раз в год, обычно - большими сборными караванами, потому как поездка по Долгиновскому тракту была не самым безопасным мероприятием. В остальное время путешественников здесь было небогато, и самыми частыми гостями постоялого двора были рыцари Пламени, проезжавшие в Замок и из Замка. Знал ли старик, кто его постоянные клиенты, было неясно - на хмуром лице словно навечно застыло одно и то же недовольное выражение, а растащить бирюка на разговор было и вовсе почти невозможно. Одно время Орден точил зуб на хозяйство старика, рассчитывая посадить здесь своего адепта - но получил от ворот поворот, да такой определенный и окончательный, что предпочел просто тихо дожидаться, пока ситуация разрешится сама собой. Наследников у бобыля, судя по всему, не было.

Барс добрался до постоялого двора, когда солнце уже наполовину скрылось за зубчатыми верхушками старых елей. В общем-то, впереди еще доставало светлого времени, чтобы продолжить путь, но рыцарь решил переночевать здесь - следующая возможность отдохнуть под крышей будет уже только в Замке, а кроме того, ему чем-то нравилась застывшая, чуть мрачноватая атмосфера этого дома, пронизанная неявным, но глубинным, основательным покоем.

Дорога сюда заняла у рыцаря немало времени. Он не слишком торопился, устраивал дневки, находил удобные местечки для своих разминок - надо же было как-то восстанавливать форму. И снова Барс ехал, не удостаивая вниманием попутные гнездышки адептов Ордена. Это было неправильно, так не полагалось, но ему, по чести говоря, было наплевать на то, что положено - он и так направлялся в Замок,

куда недавно надеялся не показываться как минимум ближайшие несколько лет. Оттого, наверное, и передвигался так неторопливо, что вовсе не жаждал достигнуть конца своего пути.

Этот постоялый двор предлагал своим посетителям лишь крышу над головой, огонь в камине и при сильной необходимости - какую-никакую кормежку. Обслуживанием себя, лошадей, груза при его наличии каждый занимался сам - а бывавшие здесь прежде путники предпочитали и готовить себе сами, да знали, что может еще придется и дрова на заднем дворе порубить, и воды в бадью наносить из вросшего в землю колодца. Никто обычно не роптал, и даже бережливые торговцы со стариком сильно не жадничали - устав от стеной тянущегося вдоль дороги бесконечного и темного леса, отдыхали душой у комелька, благодаря судьбу, что сохранился еще здесь этот скромный островок цивилизации. Нынче на постоялом дворе было пусто. Зная заведенный порядок, Барс не стал кликать хозяина, молча отправился на конюшню, кивнув, как старому приятелю, степенно вышедшему навстречу огромному лохматому псу. Тот не лаял - он никогда не лаял, лишь следил внимательными янтарными глазами да чуть оттопыривал губу, приокрывая пожелтевшие от времени, но все еще мощные клыки. И в дом рыцарь вошел так же молча, проверил наличие дров, принялся разжигать холодный камин. Когда пламя взялось, затрещало - повесил над ним закопченный котелок с водой, уселся ждать.

Хозяин появился чуть погодя, скрипнул низенькой задней дверью, застучал по полу своей рогатиной.

– Здоров будь.
– Сказал ему Барс, не оборачиваясь - он не ожидал услышать ответ, и действительно, как и обычно, не услышал. Рогатина простучала по лестнице, спели визгливую песню половицы. Вода в котелке закипала.

Вернулся старик, когда рыцарь уже соорудил себе жестковатую кашу с кусочками вяленого мяса.

– Садись, поешь со мной.
– Пригласил Барс. На такие предложения хозяин двора иногда соглашался, добавляя к столу что-нибудь свеженькое со своего огорода. Однако сейчас угрюмо качнул головой и, кивнув на лестницу, выронил скупо:

– Иди. Там ждут.

– Ждут? Меня?
– Изумился рыцарь; поначалу ему и вовсе показалось, что он ослышался. Однако старик снова кивнул и, решив видимо, что и так разговаривал сегодня слишком много, удалился, ковыляя, на другую половину дома.

Оставив на столе остывающую кашу, Барс поднялся по лестнице.

Наверху была галерея, на которую выходили двери нескольких гостевых номеров. Использовались они редко - разве что привередливыми купцами, не желающими ночевать внизу вместе с охраной. Сил у хозяина доставало, чтобы поддерживать относительный порядок в одном-двух из них, остальные обычно стояли запертыми. Однако сейчас была гостеприимно распахнута дверь самой дальней из комнат. Теряясь в догадках, рыцарь вошел в нее.

Сидевший у окна человек обернулся на шаги, колюче взглянул на Барса, брюзгливо проговорил:

– Наконец-то. Ну и подзадержался ты.

Рыцарь хмыкнул.

Плотно прикрыл за собой дверь.

Уселся на стоящую у стены лавку.

И спросил холодновато-насмешливо:

– Ну и что тебе еще от меня нужно, Бранигал?

Алый Магистр, на котором нынче не было мантии, только развел руками.

Они разговаривали долго, обмениваясь информацией, рассказывая друг другу свою часть истории. Барс постарался обойти молчанием только то, что было связано с принцессой - остальное изложил достаточно подробно. Бранигал кивал, будто слышал всего лишь подтверждение своих давних предположений, задавал уточняющие вопросы, снова кивал. Потом говорил Магистр - и у него новостей оказалось едва ли меньше.

– Выходит, Гледу конец.
– Подытожил рыцарь, передернув плечами, как от озноба.
– Не то что бы мне было его жалко, но... Такого конца я бы никому не пожелал.

– Так ты, значит, не с жаждой мести в Замок ехал?

Барс фыркнул.

– Ты меня первый год знаешь, Бранигал? В этой истории твоя рука за милю чувствуется.

– Ну, это ты хватил. Между прочим, Глед действительно искренне полагал, что откупается тобой за Кеору, и спокойно послал тебя на смерть. Так что не страдай за него. Кстати, ты правда сказал ему когда-то, что хотел бы умереть под барабанный бой?