Племянник дяде не отец. Юрий Звенигородский
Шрифт:
Навстречу торопился дядька Борис. Поравнялся с Юрием, спросил на ходу:
– Прибыл, господин? Как там, в Серпухове?
Княжич попробовал его задержать:
– Куда ты?
Дядька повёл залихватским усом в сторону великокняжеского покоя:
– Ближе к событиям. Государь управление чинит о своей душе.
– Что?
– невдомёк было Юрию.
Галицкий через силу вернулся, подошёл - лицо к лицу - прошептал:
– Пишет завещание.
– И пообещал: - Скоро ворочусь. Жди.
Юрий отправился не к себе, а в домашнее книгохранилище. Мнил уйти от нахлынувших
Там встали из-за стола и склонились перед ним два монаха. По его разумению - те самые иноки, что ввели в государев покой старца Сергия.
– Дозволь, княже, продолжить чтение.
Юрий, видя их иеромонашество [28] , подошёл под благословение.
– Дозволите ли... будущему сироте пробыть в вашем обществе время малое?
28
Иеромонах– монах в сане священника.
Помянув предстоящее собственное сиротство, он тут же увидел мысленно настоящего сироту, Кирилла-Козьму, силой креста только что загасившего великий пожар.
– Не известен ли вам инок Симонова монастыря Кирилл?
– спросил княжич.
– Сын благородных родителей, воспитанник богатого родича Вельяминова.
При этом имени черноризцы, один из которых назвался Саввой, а другой Севастианом, переглянулись.
– Кирилл, княже, был в послушании у строгого старца, подвижника Михаила, - сказал Севастиан.
– Тот научил его умной молитве, борьбе с духами злобы.
– Духи злобы искушают меня, - опустил голову княжич.
– Старец запрещал Кириллу поститься сверх сил, - продолжил повествование Савва, - велел вкушать пищу с братией ежедневно, а не спустя двое-трое суток.
– Мы часто видели Кирилла, когда сопровождали преподобного Сергия к его племяннику в Симонов, - завершил рассказ Севастиан.
– Слышно, подвижник ищет Божьей помощи уйти в пустынь, - счёл нужным дополнить Савва.
– Он уже и теперь обладает многими духовными дарами: даром слёз, даром прозрения...
– Даром управления огненной стихией, - не утерпев, вставил Юрий. И поведал о недавнем пожаре.
Монахи сотворили крестное знамение. Севастиан присовокупил:
– Ему повинуется и водная стихия. Был случай...
– Был случай, - перебил Юрий, вспомнив, - он воскресил умершего монаха Далмата. Ужли это возможно?
Савва пояснил:
– Бог помог. Только лишь затем, чтобы причастить Далмата.
Дверь приотворилась. Голос Галицкого позвал:
– Господин князь звенигородский!
Юрий поспешил проститься с иноками:
– Отче Савва и отче Севастиан, молитесь за меня грешного!
Севастиан сказал громко:
– Господь наставь тебя, Юрий Дмитрич!
Савва прошептал едва слышно:
– Придёт время, вместе помолимся, князь звенигородский и галицкий.
Юрий вышел со смятенной душой. Хотелось проникнуть в смысл только
– Важные вести, господин! Воистину, как угадал черноризец, ты - князь звенигородский и галицкий.
Юрий сел в кресло. Рядом друг на друге высились внесённые слугами, но не разобранные ещё короба. Казалось, вновь предстоит дорога, близкая или дальняя, желанная или вынужденная, - Бог ведает. Борис, став напротив, продолжил:
– Духовная грамота твоего родителя написана и скреплена его златой именной печатью, на коей вырезан образ святого Дмитрия Салунского. При написании в головах сидели [29] игумен Сергий, воевода Боброк-Волынский, окольничий Тимофей Вельяминов. Присутствовали ещё семь бояр. Писал же дьяк Внук.
– Дядька перевёл дух.
– Так вот, слушай! Впервой Великое княжение Владимирское мимо ордынских ханов Дмитрий Иванович отдаёт Василию и называет княжение своей вотчиной.
29
Присутствовали при составлении завещания.
– Разумеется, на старший путь [30] благословлён старший брат, - кивнул Юрий, не постигая великого смысла только что услышанных слов.
– Стало быть, за Василием - я...
– Ему - Коломна с волостями, - продолжил Борис.
– Тебе - Звенигород с Рузой, Андрею - Можайск, Верея и Калуга, Петру - Дмитров, Ивану - несколько сел, великой княгине - поместья разные и добрая часть московских доходов. Сверх областей, наследственных тебе, - Галич, Андрею - Белозерск, Петру - Углич.
30
На великое княжение.
– Всё это купли деда, ещё не присоединённые вполне к нашему княжению, - деловито заметил Юрий. И спросил: - Что ждёт младенца, коему суждено вот-вот явиться на свет? Ведь матунька опять на сносях.
У дядьки был готов ответ и на это:
– В хартии писано: «А даст ми Бог сына, и княгиня моя наделит его, возьмя из части у большей братии». Трудно, конечно, предположить, - прибавил он от себя, - что вы, старшие братья, вполне удовлетворите малютку. Да! Там ещё писано вот что важное: «А по грехам отымет Бог сына моего, князя Василия, а кто будет под тем сын мой, ино тому сыну моему княж Васильев удел ». Догадываешься, господин мой?
Юрий встал, ощутив внезапное внутреннее волнение.
– Не хочу грешных мыслей о старшем брате. Пусть княжит много лет всем на радость. Единственно, чего желает душа, - скорейшего выздоровления батюшки!
– Дай Бог, дай Бог, - согласился дядька Борис.
– За три года до твоего рождения государь Дмитрий Иванович вот так же захворал и велел писать первую духовную. Будем молить Всевышнего, чтоб сподобил его сотворить с годами и третью. По летам наш великий князь ещё далеко не стар.