Пленники чести
Шрифт:
Постояв напротив зеркала нескольку минут, Виктор повернулся и пошёл к своей комнате, находившейся, как ему казалось, в нескольких десятках шагов от зеркала, в которое он себя совсем недавно рассматривал. Вот и первый поворот налево, вот новый коридор, Виктор всё идёт, идёт, но под ногами твёрдый каменный пол, ковёр куда-то исчез, каменная кладка стен сыра и холодна, коридор непривычно узок, а воздух сделался тягучим и неприятным. Но Виктор всё идёт, идёт, как заведённая игрушка, не в силах повернуть. В его голове уже родилась странная мысль о том, что он оказался в совершенно незнакомом ему месте, что его комната должно быть в другой стороне, но тело не слушается, точно машина, продолжая идти. Вот перед ним лестница.
Но вот Виктор очнулся от того странного обморока, в котором его проведение водило сквозь опасные подземелья Уилсон Холла. Ощупав стены, молодой человек понял, что стоит на перекрёстке и решительно не помнит ни того, откуда он пришёл, ни, тем более, куда собирался идти только что. Мрак и холод сырого коридора начали пугать его. Виктор вдруг вообразил, что ему никогда не суждено выйти из этого проклятого тайного змеиного логова, в которое он случайно попал. Страх чуть было не лишил его рассудка, но справившись с первым приступом паники, он нашёл в себе мужество двигаться дальше. Выбрав один из четырёх тёмных коридоров, он побрёл по нему, цепляясь за стены и пробуя каждый шаг, опасаясь упасть в невидимую глазу яму. Ему представилось, что в отдалении он видит тусклый свет. Это показалось молодому человеку настолько невероятным, что он решил, будто сходит с ума. Но, тем не менее, любопытство оказалось сильнее страха, и, подойдя ближе, он увидел, что свет идёт из крохотного окошка, под которым была небольшая площадка, на неё он и поспешил взобраться. Сквозь окошко, закрытое вентиляционной решёткой, Виктор отчётливо увидел комнату, освещённую несколькими свечами. Сначала она казалась ему совершенно пустой, но через некоторое время он увидел очертания двух мужчин, медленно прошедших на середину комнаты, так что он смог совершенно ясно разглядеть их. Однако их вид привёл Виктора в совершенное замешательство, он буквально не мог поверить своим глазам.
— Соблаговолите объяснить, с какой целью вы привели меня среди ночи в эти тёмные необитаемые покои, — раздался голос Александра Ивановича.
— А вы не догадываетесь? — иронически произнёс другой, тихий, словно задыхающийся голос, который, как с ужасом понял Виктор, принадлежал Карлу Феликсовичу. — Как вы думаете, зачем человек, которого вы унизили сегодня, решился на разговор без свидетелей?
— Сударь, увольте меня от ваших намёков, если вы хотели просить прощения за вашу сегодняшнюю клевету, так знайте, что я давно вас простил, приписывая ваши поступки лишь воздействию напряжённой обстановки, что царит здесь. Самое большое, что вы можете для меня сделать, так это оставить меня в покое, — спокойным и твёрдым голосом ответил поручик.
Глаза обоих мужчин сверкали в мерцании свечей, казавшемся Виктору необыкновенно ярким после скитаний по тёмным тайным коридорам. Эта немая сцена противостояния молодых джентльменов полностью захватила внимание юноши, и он больше всего опасался чем-то выдать своё присутствие.
— Нет, сударь, — злобно прохрипел голос Карла Феликсовича, — это не я, а вы должны просить прощения у всех честных обитателей Уилсон Холла!
— Что вы хотите сказать, сударь, я вас не понимаю! Прощения?
— Не притворяйтесь! — вскричал Карл Феликсович. — Вы нашли тайный вход в запретные комнаты замка, признаётесь вы в этом или нет! Вы единственный человек, который делает вид, что не нуждается в наследстве! Вы хотите покинуть этот дом, прихватив с собой самое ценное и прекрасное из его сокровищ!
—
— Лжёте! — перебил его Карл Феликсович. — Вы хотите увезти Наталью Всеволодовну вопреки воле её законной опекунши! Этого я вам сделать не позволю!
— Если вы ненавидите меня, то хотя бы не причиняйте вреда несчастнейшему из существ, живущем в этом замке… — проговорил поручик.
— Ненавижу вас? — дрожащим голосом произнёс Карл Феликсович. Казалось, ярость мешала ему говорить. — Ненавижу? Да вы и не представляете, до какой степени я презираю вас! Вы не достойны даже того, чтобы дышать со мной одним воздухом! Вы жалкий наивный солдатик, каких разыгрывают балаганные шуты в кукольных спектаклях! Вы ничтожны, слышите? Ничтожны, потому что хотите казаться хорошим, вы хотите быть правильным! Вас ставят в пример в обществе, вас называют образцом, а что же другие? Пыль? Я ненавижу вас за то, что вы настолько правильный! Вам не должно достаться прекрасной леди Натальи, таков закон природы! Удел сильнейшего владеть и распоряжаться земными благами, а вы слабы. Потому что позволили добродетели затуманить вам голову! Думаете, это нравится людям? Нет, вас все ненавидят, все над вами смеются! Вы нужны обществу, как полезный дурак, слышите? Вы посмешище всего света! И я искренне не понимаю, почему такое сокровище, как несравненная Наталья должно принадлежать вам! И что она нашла в вас?
— Сударь, вы забываетесь! — с запальчивостью произнёс Александр. — Вы можете оскорблять меня, сколько пожелаете, но не смейте осквернять имени Натальи Всеволодовны!
— Что же вы мне сделаете? Вы трус, и всегда останетесь трусом! У вас нет ни воли, ни собственного мнения, вы пусты изнутри! Да, сударь, вам следует немедленно покинуть этот дом, оставив победителю все его богатства!
— Вы спятили, сударь!
— О нет, я полностью в своём уме! И я докажу вам, что я прав! Вот моя перчатка, господин поручик!
С этими словами Карл Феликсович молниеносно бросил в лицо Александру свою перчатку.
— Вам прекрасно известно, что строгость военного устава накладывает на меня обязательства воздерживаться от дуэлей, и кроме того, я не позволил бы себе даже под страхом смерти пролить кровь в этом доме!
— Вы трус, как я и думал! — смеясь, выкрикнул Карл Феликсович. — Даже защищая честь столь преданного и любимого вами существа, вы не станете подвергать себя опасности! Вы боитесь, что я продырявлю вас первой же пулей! Ну же, поручик, решайтесь! Иначе все узнают, что вы трус! Ваша Наталья первой отвернётся от вас!
— Не смейте говорить о ней! — стиснув зубы, проговорил Александр Иванович.
— Правда? А то что? — взревел Карл Феликсович. — Вы не принимаете мой вызов, тем самым оскорбляя меня и навлекая позор на своё честное имя. Если вы отказываетесь от дуэли, то извинитесь передо мной завтра же на глазах у всех господ наследников и публично опровергните слухи о вашей связи с мадмуазель Натали, иначе я буду вынужден при всех же обличить вас, и уж поверьте, и доказательства и свидетели у меня найдутся!
Этот черноусый франт был игроком до мозга костей, блеф, столь умело пущенный им в дело, оказался той каплей, что переполнила чашу.
— Хорошо, — произнёс поручик после непродолжительного молчания, — если вы настаиваете, я принимаю ваш вызов. Готов стреляться с вами, хотя б сейчас, лишь бы только вы не осквернили ложью ничьего доброго имени!
— Надеетесь, что в темноте я промажу, сударь? — язвительно произнёс Карл Феликсович. — Я дам вам время до утра, чтоб вы смогли составить духовное завещание!