По дуге большого круга
Шрифт:
— Ты прости меня, — сказал он, — я ведь не знал…
— Не знал, — эхом отозвался Ленька. — Я тоже его не знал.
— Значит, идем к маме? — стараясь сделать голос веселым, бросился на выручку Волков. — Так я к вам и совсем переберусь!
Стремление исправить ошибку заставило Волкова сгрести в кучу вещи. Он сунул их под руку, вторую протянул Леньке и, дивясь в душе открывшейся вдруг у себя способности запросто общаться с ребятишками, опыта у капитана по этой части не было никакого, торжественно заявил:
— Итак, мы выступаем… Отдать швартовы!
— Есть! — откликнулся Ленька, и, увязая в песке, они пошли к маме.
В жизни своей Нине Окладниковой не довелось постичь истину, суть которой заключается в том, что женщина всегда больше мать, нежели любовница. Нина попросту утвердила это собственной судьбой… Да, начинала она со второго. Если слово «любовница» производное от слова «любовь», то Нина была любовницей. Ну и что? Ведь матерью не станешь, если не пройдешь эту ступень. Правда, между психологией девушки, готовящейся выйти замуж, и той, кто познает мужчину вне брака, есть разница. Замужество предполагает появление детей как нечто само собой разумеющееся, и девушка знает, что, став женщиной, она будет и матерью. А если женщина не знает, возьмут ли ее замуж? Тогда, возможно, материнства она страшится. Плод любви нежелателен, если не освящен в книге записи актов гражданского состояния. Порою последний акт бывает сильнее материнского инстинкта, и так бывает, но ведь нет правил без исключения.
Но Окладникова не была одинокой. С нею остались друзья, работа, ее Ленька. Конечно, ей не хватало того, кто был отцом Леньки. Но все перегорело в тот день, когда он, испугавшись, предложил ей избавиться от еще не родившегося Леньки. Потом Нина равнодушно выслушала его заверения в любви, через два года после рождения сына, и отвергла предложение начать все сначала. А ведь он соглашался даже усыновить Леньку и жениться на ней «по закону», этот благодетель, как будто Ленька происходил от духа божьего, а Нина только и делала, что ждала подходящего случая, чтоб выскочить замуж.
Правда, позднее, после трезвого размышления, она решила, что была не вправе лишать Леньку отца, и повтори он попытку, как знать… Но тот человек быстро утешился. Кольнуло Нину, когда узнала о его свадьбе, но боль прошла быстро.
Так и существовала она вместе с Ленькой, да оставалась еще работа в школе. Понимала Нина, что молодой женщине необходимо еще нечто, но глушила мысли об этом, держала себя в узде, что, впрочем, не такое сложное дело, когда работаешь в современной феминизированной школе.
Пожалуй, уже со встречи на пляже, когда ее дотошный, не по годам развитый Ленька привел Волкова, смущенного, с охапкой одежды под мышкой, Нина поняла, как она заинтересовала капитана. Но она видела, что Волков искренне привязался к Леньке, и это примиряло Нину с причастностью капитана к «враждебному» мужскому лагерю.
После встречи на пляже между Ленькой, Ниной и Волковым завязалась дружба. Они виделись ежедневно. Волков забросил рыбалку, не откликнулся капитан и на приглашение Федорова, затеявшего в воскресный день состязание по гребле среди морских дружинников. Капитан долго мялся, обдумывая, как объяснить отказ, но Леньке был обещан уже музей с панорамой «Взятие Батыем Рязани», и Волков, собравшись с духом, решительно отказал Жаку Федорову. Так и сказал, обещал, мол, уже одному мальчонке поездку в город.
В тот день, когда они вернулись из Рязани, а ездили вдвоем, Нина сослалась на головную боль, перегрелась накануне, а если по совести, то ей хотелось посмотреть, каким будет Волков в ее отсутствие, когда капитан и Ленька вернулись в Солотчу, Нина встретила их на площади.
— Голодны небось, туристы? — спросила она.
— Как волки! — воскликнул Ленька и рассмеялся.
— Чему смеешься? — спросила Нина.
Капитан стоял рядом и с улыбкой переводил взгляд с матери на сына.
— Волков голоден как волк! — сказал Ленька. — Разве не смешно?
— Очень несмешно, — притворно рассердилась Нина, глаза ее смеялись. — Игорь Васильевич вправе обидеться на тебя.
— Нет, — сказал капитан. — Я ведь тоже хочу есть… как волк.
— Тогда буду кормить вас сейчас, товарищи волки, — сказала Нина. — Жареные грибы в сметане и уха из карасей.
— Как вы исхитрились? — спросил Волков. — Достать продукты — это еще куда ни шло, а вот приготовить…
— Исхитрилась, — ответила Нина. — Идемте.
Они сидели втроем в бывшей монашеской келье со сводчатым потолком и небольшим окошком, прорубленным в непомерно толстой стене и выходящим на широкую окскую пойму.
От Волкова всегда требовали морских историй, и этим двоим он рассказывал о своих плаваниях с особенным удовольствием. Просто и душевно было с Ниной и Ленькой, он улавливал, что для них капитан Волков не просто человек необычной профессии и судьбы, капитан чувствовал проявление по отношению к нему некоего кровного родства. Хотя он и не мог бы связно объяснить, как представляет себе это, но это существовало и делало общение с матерью и сыном радостным и ясным.
— Мне думается, что рыбаки рады самой малости, которая приходит неожиданно в их повседневность, любому случаю, нарушающему размеренность морского бытия, — задумчиво произнесла Нина.
— Если только это не шторм, не лед, не столкновение с другим судном, не посадка на мель и так далее, — улыбаясь, ответил капитан. — А в остальном — да, вы правы. Разнообразием бытия похвастаться мы не можем. Вахты, подвахты, сон, еда, старые кинофильмы в салоне, читаные-перечитанные книги в судовой библиотеке, куда ни глянь — вода, и многие недели — одни и те же лица рядом… Трудновато для психики. И любые отклонения встряхивают команду, дают пищу для новых ощущений, разговоров, раздумий. Тогда, помнится, после этой истории со львом, разговоров на добрый месяц хватило.
— Каким львом? — загорелся Ленька. — Расскажи, Волков!
— Было это у берегов Юго-Западной Африки, неподалеку от залива Уолфиш-Бей, помнится, упоминал о нем, когда рассказывал, как передавали мы на берег заболевшего матроса.
— Юрия Иванова?
— Смотри-ка, — удивился Волков. — Он и фамилию запомнил. Его самого… Так вот. Брали мы хека и ставриду, рыба ловилась неважно. И ко всем несчастьям вдруг вышла из строя траловая лебедка.
— Совсем поломалась? — перебил Ленька.