По краю огня
Шрифт:
— А мне-то с чего? — удивился тот. Рыжий развел руками:
— Так не я же вокруг баронессы целый год круги нарезаю? Смотри, Клифф, уж если у нее рука не дрогнула главе совета мастеров снаряд послать, то с мужем она и вовсе церемониться не станет…
— Да ну тебя, Морковка! — буркнул Вэдсуорт, краснея на радость товарищам. — Говорю же — она случайно! И вообще, при чем тут какой-то «муж»? Тебе лишь бы брякнуть!
Сидящий по другую сторону стола кадет Декстер, ухмыляясь, оглянулся на девушек.
— Значит, не претендуешь, Клифф? — провокаторски протянул он. — Хм! А моему старику такая невестка понравилась бы. Декстеры ценят храбрость. Ну и соляные копи, опять же, в хозяйстве не лишние…
— Вэл!
Товарищи захохотали, глядя на возмущенное лицо Клиффорда. Рональд, добродушно потрепав друга по
— Как бы оно там ни было, мы продули. Говорил я тебе, Реджи, надо было Марстона первым сбивать! Шустер, поганец.
— Поди его сбей, — кисло откликнулся Стрэттон. — Я на него дюжину ядер извел — да все в молоко… Ну, ничего. Мы на реванш уже почти договорились. Придется, конечно, еще наших подтянуть — чтоб поровну, но мастер Тайрин обещал больше не вмешиваться. Я нынче в ночном карауле стою с герцогиней — надеюсь, уж пойдет навстречу по-соседски!
Рука сидящего рядом кадета Д’Освальдо, что за весь вечер не проронил ни слова, на миг застыла над миской с кашей.
— Ну, не знаю, — с сомнением проговорил Рональд. — Всё-таки, победа однозначная… Вот где тебя носило, Энрике? Глядишь, вчетвером хоть ничью бы выбили!
Он пихнул друга локтем. Кадет Д’Освальдо пожал плечами.
— Ничья? — сказал он. — С мастером Тайрином по ту сторону? Вряд ли.
— Ну хоть на реванше-то нас поддержишь?..
— Посмотрим, — после паузы отозвался Энрике, вновь склоняясь над миской. Рыжий Стрэттон переглянулся с Рональдом и пожал плечами. Потом по примеру Декстера обернулся на женский стол: что бы ни явилось причиной ссоры кадетов Д’Элтар и эль Тэйтаны, похоже, обиды уже были забыты. Орнелла с Кассандрой, сидя плечом к плечу на лавке, что-то весело обсуждали с подругами. Реджинальд вновь взглянул на Энрике и мысленно покачал головой. В последнее время друг его беспокоил. Ходит мрачнее тучи, карты забросил, пирушки тоже — а ведь деньги есть. «И дома всё в порядке, — подумал Стрэттон. — Граница стоит, семья жива, отцу его полковника дали. Тут радоваться надо!» Взгляд его вновь скользнул к противоположной стене и остановился на кадете эль Тэйтана. Тот учебный вылет на Белом хребте, еще в Даккарае, — не с той ли ночи Энрике стал сам не свой? Да еще синяк его во всю морду — уж не от герцогини ли прилетело?.. Стрэттон задумчиво наморщил брови. Утверждать он ничего не мог, но кое-какие подозрения у него были.
И подтвердились они в самом скором времени — когда после ужина кадет Д’Освальдо перехватил друга на опустевшей дорожке к казарме и попросил уступить ему своё ночное дежурство.
— Зачем? — прямо спросил Реджинальд. Энрике отвел глаза.
— Какая разница? — ответил он. — Лишнюю ночь не померзнешь. Так поменяемся?
Стрэттон прищурился.
— Не финти, Энрике, — сказал он. — С чего бы тебя в караул потянуло, да еще не в свою очередь?
— Надо, — мрачно отрезал тот, и Реджинальд понял, что душу ему открывать не намерены.
— Надо, значит, — протянул он. — В дозор или к герцогине?..
Энрике напрягся.
— При чем здесь герцогиня? — огрызнулся он, и товарищ проницательно качнул головой:
— Судя по твоему лицу, дружище, при всём… Не финти, говорю! Это ведь ее светлость тебе тогда нос расквасила? Что у вас там произошло, на Белом хребте?
Друг ощутимо передернулся.
— Ничего, — мертвым голосом пробормотал он, и Реджинальд окончательно уверился в худших своих предположениях. Посерьезнев, он быстро оглянулся вокруг и коротко стиснул пальцами предплечье товарища:
— Энрике, чтоб тебя! — прошипел он. — Что ты сделал, дурень?! Говори сейчас же!
— Ничего, — прошелестел тот. И добавил медленно, словно бы через силу: — Ничего, за что меня следовало бы отдать под трибунал, но достаточно, чтобы ты перестал считать меня другом… Реджи, мне нужно это дежурство!
В его голосе звучало отчаяние. Кадет Стрэттон, что-то свирепо прошипев себе под нос, вскинул голову:
— Зачем? Чтобы очередных дров наломать?!
— Этого больше не повторится. Мне бы только… Реджи! Я тебя в жизни ни о чем не просил, теперь прошу — отдай ты мне это дежурство! Единственный раз! Очень надо!
— Надо — что? — просвистел Стрэттон. — Таки до трибунала доиграться?!
Кадет Д’Освальдо бессильно опустил плечи.
— Извиниться, —
Будущий граф Стрэттон, передернув плечами, разжал пальцы.
— Я человек, — мрачно подтвердил он, буравя взглядом товарища. — Надеюсь, что и ты тоже… Ладно. Не чужие. Забирай это проклятое дежурство, демон с тобой! Но если завтра утром у герцогини к тебе прибавится претензий, — он сурово свел брови на переносице, — так и знай — я тебя лично на поединок вызову! Понял?
— Понял, — по бледному лицу напротив скользнула вымученная улыбка. — И я дам себя убить, обещаю. Спасибо, Реджи! Ты настоящий друг!
Энрике хлопнул товарища по плечу и заторопился к казарме. Реджинальд, хмурясь, смотрел ему вслед. «Не зря ли согласился? — мучительно размышлял он. — Друг-то я друг. Да только вот как бы нам всем об этом не пожалеть…»
Дежурство, как и обещал, будущий граф Стрэттон делегировал товарищу — весьма натурально изобразив желудочные колики. По правилам, на караул вместо заболевшего заступал следующий в очереди, но торчать по щиколотку в снегу на морозе кадету Майеру не улыбалось, поэтому предложение кадета Д’Освальдо подменить захворавшего друга он принял с благодарностью. За полчаса до отбоя Энрике отправился в дозор, а Реджинальд, дождавшись, пока в казарме всё затихнет, отбросил в сторону одеяло, торопливо оделся и выскользнул в переднюю. На его счастье, дневальным сегодня стоял один из его давних должников, ни бельмеса не смысливший в картах, так что разошлись кадеты полюбовно: первому простили долг, а второй беспрепятственно покинул казарму.
Реджинальду было тревожно. Энрике он знал не первый год, но видеть товарища в таком взвинченном состоянии ему до нынешнего дня не приходилось. Неважно уже, что он натворил на Белом хребте! Главное — чтобы сейчас не стряслось чего похуже… Вызывать на поединок собственного друга Реджинальду хотелось меньше всего на свете. Однако и герцогине эль Тэйтана, с которой они были знакомы с детства и чьи земли граничили с его собственными, будущий граф Стрэттон беды не желал. Поэтому, взвесив все за и против, процесс принесения извинений он решил засвидетельствовать лично. Разумеется, торчать в этот момент за плечом ее светлости он намерений не имел — где они с Энрике сегодня должны были стоять в карауле, Реджинальд знал, и укромных мест там хватало. «Схоронюсь поблизости, — думал Стрэттон, осторожно пробираясь между сугробов к оружейному складу, — и проконтролирую… С Энрике же станется!» Заслышав приближающийся скрип подошв, Реджинальд прижался к стене темной кузницы, слившись с ночной темнотой. Пропустил дозорного, огляделся и снова выбрался на дорожку. Его терзало любопытство — что же, все-таки, эти двое не поделили той ночью на Белом хребте?.. — но чувство надвигающейся беды было сильнее. Реджинальд вспомнил бледное, с горящими глазами, лицо товарища, его лихорадочное бормотание, его настойчивые просьбы — и запоздало скрипнул зубами. Не стоило соглашаться! Нельзя было отдавать ему это дежурство, ведь не в себе же парень, за версту в глаза бросается! «А теперь что? — ругая себя на все корки, думал молодой человек, машинально ускоряя шаг. — Ну как не успею?..»
Что именно он может «не успеть», кадет Стрэттон представлял себе весьма смутно, но чем ближе становилась цель, тем сильнее крепла уверенность — на уговоры товарища он поддался напрасно. Обойдя очередной встречный караул и чудом не нарвавшись на одинокого дозорного возле тележного сарая, Реджинальд шмыгнул в простенок между шорней и оружейным складом, продрался сквозь сугробы, вывернул за угол и встал столбом.
Предчувствие его не обмануло.
Впереди, локтях в двадцати, у запертых ворот склада прямо под раскачивающимся фонарем стоял кадет Д’Освальдо. Напротив него, со взведенным арбалетом в руках, застыла герцогиня эль Тэйтана. Судя по лицам обоих, извинения не были приняты. «Да чтоб тебя!..» — мысленно взвыл Реджинальд, вновь срываясь с места, но все-таки опоздал. Энрике, нагнув голову, решительно шагнул навстречу Орнелле, сухо крякнул рычаг, коротко тренькнула распрямляющаяся пружина — и в тусклом свете фонаря стремительной молнией блеснул арбалетный болт. Д’Освальдо шатнуло назад. Промахнуться с такой дистанции было сложно…