По тонкому льду
Шрифт:
Я училась в самых древних и престижных школах, в которые только можно было попасть за деньги. И в атмосфере непрекращающейся конкуренции между детьми самых богатых семей страны о дружбе не могло быть и речи. В результате зависти и соперничества вырастали личности с холодным сердцем и суровой трудовой этикой.
После окончания школы, которую я едва ли посещала, с утра до ночи я училась в международных учреждениях по фигурному катанию. На друзей у меня не было времени. Родители обеспечивали меня, оплачивали всё желаемое, мне лишь
Не поймите меня неправильно, я любила всё это. Я наслаждалась той жизнью и никогда не возражала. Но, год за годом лёжа в постели пятничными вечерами, я думала о другой жизни. О жизни, в которой я была обыкновенной девушкой, посредственным подростком; в которой у меня были друзья, с которыми я бы проводила время, умыкая родительское пиво из домашнего холодильника или прокрадываясь домой через окно. Я мечтала пофлиртовать с парнями или хотя бы общаться с ними. Сердце трепетало и желудок сводило при мысли, что на меня обратил бы внимание парень. И стоило мне представить себе это, как я тут же краснела до кончиков волос.
Но… у меня никогда не было такой жизни. Я знала, что видели люди, смотря на меня — Ледяную принцессу, смотрящую свысока на всех из своей высокой башни. И, возможно, я хорошо справлялась, создавая себе такой образ, но за всем этим… таился мой страх того, что я никогда не смогу влиться в их жизни, будь у меня такая возможность.
Так что, имея преимущество, я решила сдаться. Это был единственный раз, когда я отказалась от чего-либо.
Именно поэтому отказала Натану, когда он пригласил меня на танцы. Этому я могла найти объяснение.
Что я не могла объяснить, так это почему я ехала по тёмной, заснеженной дороге в центр Харлин Фоллс в девять часов вечера.
Но, когда из окна своей спальни я увидела Натана, выходящего из дома, одетого в тёмно-синий костюм… во мне зародилась искра надежды. Он заполнил собой каждый дюйм, этот парень в парадной одежде разительно отличался от повседневного Натана.
В тот момент мне захотелось держать его за руку и, хоть убейте, не знаю почему. Я едва знала его. Моих родителей недавно убили, а я вела себя как ребёнок, переживший свой первый провал.
Чувство вины душило меня всё сильнее и сильнее, стоило мне нажать на педаль газа BMW, который я нашла в гараже. Было немного странно ездить самой, особенно здесь, где на мили вокруг не было ни души. Только я и лес… окружение казалось таким умиротворённым.
Я даже не пыталась найти общий язык с другими людьми с тех пор, как приехала в Харлин Фоллс. Так получилось, что Натан и остальные сотрудники оказались моей единственной компанией. Им платили за то, чтобы они жили в Холлис Хаус, таким образом, мне приходилось общаться с ними. Но выбраться, уехать из изолированного поместья? Я даже не пыталась.
Не то чтобы мне стоило самой вести машину в тёмном лесу в Апстейт Нью-Йорк. Поселив меня в поместье, Клинтон дал чёткие указания не покидать
Ещё одна волна страха накатила на меня, и я постаралась спрятать его в самый отдалённый уголок своего мозга, заперев на замок. Нельзя каждую минуту оглядываться в страхе.
В конце тёмной дороги показался свет, и я поняла, что оказалась на Мэйн Стрит. По дороге в Холлис Хаус я была слишком расстроена, чтобы обратить внимание на причудливый центр города с его магазинчиками. Но из салона своего роскошного и безопасного, с тонированными окнами автомобиля я могла рассмотреть мерцающие рождественские огни, которыми были усыпаны все здания и столбы. Кофейня, книжный магазин, два ресторана и бар, заполненный клиентами, которые смотрели какой-то вид спорта по телевизору, висящему над барной стойкой.
Именно такой город я представляла себе, лёжа в своей постели: где девушки надевали спортивные куртки, собираясь пятничным вечером на футбол, и ходили на выпускные, где все друг друга знали.
Резкое движение отвлекло меня, и я заметила троих людей, перебегающих через улицу к ступеням, которые наверняка и вели к зданию муниципалитета. Здание было большим и величественным, с колоннами и дюжиной ступеней, ведущих к парадной двери. Даже сидя в машине метрах в ста от входа, я слышала играющую там громкую музыку. Я припарковалась на соседней параллельной парковке и наблюдала, как люди, одетые кто в пальто, кто в куртку, стекались к зданию муниципалитета. Их улыбки казались нереальными, я никогда в жизни не была так счастлива.
Трое молодых людей остановились на тротуаре, передавая из рук в руки флягу. Я вдруг поняла, что одним из этих парней был Натан. Он был высоким, примерно на фут выше остальных, и отличался от светловолосых и бледных товарищей своими тёмными волосами и точёным подбородком. Он олицетворял высокого, темноволосого и привлекательного мужчину.
Затаив дыхание, я наблюдала, как он подносил флягу к губам, делая глоток настолько по-мужски, будто выпивал всё содержимое. Он улыбнулся и вернул флягу светловолосому парню.
Затем он повернулся к третьему в компании, к девушке. Её длинные, чёрные волосы кудрями лежали на спине поверх светло-коричневого пальто, и Натан взял пару прядей пальцами, наклоняясь к ней. Он смотрел на неё заигрывающе, как никогда не смотрел на меня. Конечно, ведь на меня работал преданный профессионал, выполнявший любую мою прихоть.
Меня вдруг осенила реальность вещей, я вспомнила, что ведь совсем не знала его. Казалось очень странным, что я наблюдала за ним из своей машины с затемнёнными окнами, но глупо было разочаровываться в нём из-за того, что он так смотрел на другую девушку. Я была уверена, он был популярен в своём городке.