Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года
Шрифт:
О том, как это известие воспринял Наполеон, рассказал его камердинер Констан: «На лице его лежала печать меланхолии и страдания. Пока я одевал его, он не произнес ни слова, чего никогда не случалось. Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату вошла жена Первого консула в своём утреннем неглиже. Она была страшно возбуждена, на щеках виднелись следы слёз… Она ворвалась в комнату с криком: “Герцог Энгиенский мёртв! О, мой друг! Что же ты наделал!” Затем, рыдая, она упала в объятия Первого консула, который мертвенно побледнел и чрезвычайно возбуждённым тоном сказал: “Эти негодяи слишком поспешили!”»
Не верить Констану нет никаких оснований. Значит, расстрел оказался для Наполеона неожиданностью. Значит, он хотел только наказать,
И Наполеон расплачивался до конца дней. Многие из тех, кто сочувствовал Французской революции, кто видел в нём, Первом консуле, а потом и императоре, освободителя угнетенных народов, после казни, которой он на самом-то деле не хотел, стали считать его тираном, пренебрегающим общечеловеческими, дипломатическими и политическими нормами.
Именно казнь герцога Энгиенского подтолкнула Россию, Англию и Австрию к объединению, которое и привело в конце концов к краху империи Наполеона.
Аустерлиц
В начале царствования Александр заявлял, что внешняя политика Российской империи будет основываться на невмешательстве в западноевропейские дела, но это была скорее декларация о намерениях, рассчитанная на то, чтобы успокоить соседей. Одновременно, сразу по вступлении на престол, Александр I заявил в инструкциях российским послам: «Большая часть германских владетелей просит моей помощи; независимость и безопасность Германии так важны для будущего мира, что я не могу пренебречь случаем для сохранения за Россией первенствующего влияния в делах Империи».
Новый поверенный в делах Франции граф Аркадий Иванович Морков получает от царя такое же задание: «…сохранить преобладающее влияние России в делах Империи». Речь идёт о Священной Римской империи, созданной ещё в 962 году германским королём Отоном I. В неё входило как большинство германских княжеств и королевств, так и некоторые их соседи. С середины XVII века власть императора стала номинальной. Формально же Империя просуществовала до 1806 года, когда последний император – Франц II вынужден будет под давлением Наполеона отречься от престола и стать «всего лишь» главой империи Австрийской. Согласно секретной статье российско-французского мирного договора от 8 октября 1801 года, Россия считалась гарантом Священной Римской империи.
Так вот, именно эта статья и стала своего рода миной замедленного действия, взорвавшей договор, который обещал народам двух договорившихся стран спокойную, мирную жизнь. Маркграфство Баденское входило в состав Империи, а значит, и в зону действия полномочий гаранта её неприкосновенности – российского императора. Вдруг в этой зоне происходит событие экстраординарное: французский военный отряд вторгается на территорию Бадена, арестовывает бежавшего из Франции герцога Луи-Антуана Энгиенского и увозит его во Францию.
Это событие (одни называют его преступлением, другие – вполне адекватным наказанием) дало повод Александру потребовать, чтобы французы немедленно покинули северную Германию и Неаполь (территории, входящие в подопечную Александру Империю). Наполеон, разумеется, отказался. В августе 1804 года дипломатические отношения между двумя государствами были прерваны.
Александр с редкой для него активностью начинает организовывать новую антинаполеоновскую коалицию. С этого времени он всё дальше отходит от дел внутренних, российских, всё больше погружается в хитросплетения политики внешней. Здесь ведь совсем другой масштаб – в его руках оказываются судьбы Европы! Он мечтает: новая коалиция не просто уничтожит могущество Наполеона, она заложит в Европе основы нового порядка. Европа станет единой и мирной. Именно об этом мечтает и Наполеон. Но пути к единству Европы они выбирают разные…
В
А через два месяца Наполеон объявляет о присоединении к Франции Генуи и делает Лукку владением своей сестры Элизы. Это уже напрямую касается Австрии, которая считает Италию своей если не собственностью, то зоной влияния. И Австрия присоединяется к англ о-русскому союзу.
Прусский король пока колеблется. Александр отправляется в Берлин, чтобы лично уговорить Фридриха-Вильгельма примкнуть к коалиции. Его встречают восторженно, как главу союза, способного остановить Наполеона. Спокойная уверенность русского государя в своих силах внушает надежду: антифранцузские настроения в Пруссии очень сильны. Личным обаянием Александр достиг того, чего не могли добиться опытные дипломаты: Фридрих-Вильгельм, человек крайне осмотрительный, чья осторожность граничила с трусостью, решился, наконец, ужесточить свою политику по отношению к Наполеону. Против императора французов ополчилась вся Европа. Причём выглядит это так, будто поднял её Александр. Только опытным политикам понятно: осторожно, исподволь (как всегда) подталкивала его Англия.
В последний день своего визита в Потсдам Александр предложил спуститься в склеп, где покоятся останки Фридриха Великого. Король и королева Луиза охотно согласились. О Луизе Прусской, одной из выдающихся женщин своего времени, я уже писала в главе, посвящённой сёстрам Александра Павловича. Добавлю только, что она была очарована русским монархом настолько, что он опасался её ночного визита в свою спальню. Не случилось…
Итак, они втроём спустились в склеп. Свиты с ними не было. Александр коснулся губами гробовой крышки кумира своего отца и деда. Император и король поклялись над гробницей в вечной дружбе. Под впечатлением этой романтической сцены Александр и отправился к театру военных действий, в Австрию. Он был полон надежд: скоро, совсем скоро его назовут спасителем Европы. А в это время Наполеон готовился высадиться в Британии. Он построил грандиозный военный лагерь в Булони, возле Ла-Манша. Там уже была готова огромная армия (сто восемьдесят тысяч человек) для оккупации Британских островов. Оставалось незаметно проскочить через не слишком широкий пролив, а уж там, на суше… Наполеон ждал погоды: «Мне нужно только три туманных дня – и я стану господином Лондона и Английского банка». А туманы должны были вот-вот начаться. Счет шёл на дни…
Кое-кто из лондонцев уже отправился в эвакуацию. Казалось, столица Британской империи обречена… Но в Булонский лагерь неожиданно прискакали курьеры. Они сообщили императору, что русские войска вышли на соединение с австрийцами и намереваются вместе двинуться в сторону Франции.
Наполеон ни минуты не медлил с решением: поднял весь Булонский лагерь и спешным маршем отправился навстречу своим чересчур осмелевшим противникам.
Английские обыватели благословляли русского царя: он спас Британию если не от уничтожения, то, по меньшей мере, – от страшного кровопролития. Но Наполеон-то понимал (а руководители Англии – знали): англичане снова сами спасли себя, подкупом, интригами, лестью заставив союзников послать своих солдат умирать за британские интересы. Его всегда поражало не столько коварство английских политиков, сколько наивная доверчивость европейских монархов.
Союзники, разумеется, не рассчитывали, что Наполеону удастся сразу снять с места такое огромное войско, какое он скопил в Булонском лагере, да ещё так быстро пройти пол-Европы. Дело не в том, что они были так уж легкомысленны. Просто о возможностях Наполеона они всё ещё продолжали судить по собственным меркам. Да, никому из них такой марш-бросок был не по силам. Но они забывали: он им не чета, никому из них.
После нескольких побед и бескровного захвата древней крепости Ульм Бонапарт въехал в Вену и поселился в императорском дворце: император Франц (будущий тесть) сбежал.