Победитель
Шрифт:
Пак продемонстрировал на Плетневе ряд различных способов силового задержания. Сначала руку за спину загнул, потом шейный захват показал… Плетнев вел себя в полном соответствии с ролью, то есть как тряпичная кукла; вдобавок таращил глаза и хрипел, чтобы курсанты понимали: то, что делает с ним злой кореец, невыносимо больно и страшно.
Затем Пак, будто пьяный пролетарий, кинулся на него с кулаками. Однако Плетнев успешно закрывался, и Витюше не удалось расквасить ему ни нос, ни губу.
Витя попробовал ударить ногой. Плетнев ногу блокировал.
Попытался
– Ну ладно, что вы пихаетесь, как второклассники, – недовольно прервал их деятельность Симонов. – Давай, Плетнев, активизируйся!
Тогда Плетнев двинул корейского партнера ногой с переворотом, а когда тот вскочил, сделал подсечку и провел завершающий удар пяткой. Пак тайком погрозил ему кулаком – мол, он все в шутку, а Плетнев вон чего.
Симонову чрезмерная активность тоже не понравилась.
– Погодите! – сказал он. – Ты, Плетнев, елки-палки, подсократись! Осторожней! Покажите им нормальный рукопашный бой-спарринг.
Они начали.
Пак получил много гулких ударов, после которых, как правило, падал. Зрители были уверены, что последний удар неминуемо должен был лишить его жизни. Каждый раз они дружно ахали – сначала когда Витюша валился замертво, а потом – когда оказывалось, что каким-то чудом у него сохранилась способность двигаться.
Плетнев тоже время от времени рушился, гулко и страшно хлопая руками и ногами по траве.
Плетневу казалось, что Витя все-таки немного переигрывает. Он бы, во всяком случае, не стал так орать и таращиться, а потом кататься по земле, делая вид, что отбиты все важнейшие органы.
После очередного удара ногой в голову, заставившего Пака упасть и перекувырнуться, он впал в клиническое бешенство, вскочил, с бульдожьим рычанием кинулся к сложенным под деревом вещам и оружию, схватил автомат и яростно примкнул штык.
Зрители испуганно загалдели и попятились, а Витя принялся колоть Плетнева штыком, резать ножом, бить прикладом – и ни одна атака не приносила ему успеха…
– Ну хватит, елки-палки, бесплатного цирка, – сказал Симонов. – Показывайте, как часового снимают, и приступим к обучению.
Пак с автоматом встал у дерева. Плетнев раз за разом подкрадывался к нему то с ножом, то с удавкой, то с голыми руками. Не успев и пикнуть, Витя валился на землю бездыханным, а Плетнев уже был готов к новым действиям.
Напоследок Пак встал у дерева, возле которого не было никакой растительности, и никто не мог подобраться к нему незамеченным.
Публика затаила дыхание. В глазах сквозила уверенность, что Плетнев настолько находчив, что и сейчас отыщет выход из сложившейся ситуации.
Он не мог не оправдать их ожиданий. Взмах руки – и тяжелый нож разведчика, с опасным шорохом разрезав воздух, гулко воткнулся в ствол сантиметрах в пяти от шеи теоретической жертвы.
Слышалось только щебетание птах – зрители потрясенно молчали.
Потом курсанты сломали строй и побежали к ним. Улыбаясь, стали жать руки.
– Товарищи курсанты! – сказал Симонов, когда они снова построились. – Видите,
Плетнев стал показывать. В качестве партнера ему выставили двухметрового верзилу. Он тоже был обут в эти устрашающего вида спецназовские ботинки, и Плетнев невольно возблагодарил про себя людей, которые заставили его когда-то отработать демонстрируемый ныне прием до полного автоматизма.
– Обе руки… Перехват… Если нужно продолжение, делаем вот так…
Рывком задрал ногу бойца, и тот повалился на спину.
Полковник поцокал языком:
– Ц-ц-ц-ц-ц! Устад!
Когда с теоретической частью покончили, шесть пар афганских сотрудников службы государственной безопасности встали друг напротив друга.
Честно сказать, Плетнев просто глаз не мог отвести от их ботинок. Что за глупость – тренироваться в такой обуви!
– Медленно! Замах! Перехват! – раз за разом повторял он, переходя от пары к паре. – Хорошо. Еще раз! Медленно! Замах! Перехват!..
Симонов и афганский полковник стояли в сторонке, наблюдая.
– Товарищи курсанты! – скомандовал Симонов минут через сорок. – Сейчас будете отрабатывать удар друг на друге. Помните, что перед вами стоит не враг, а товарищ по партии, по работе, по революции! Поэтому не бейте изо всех сил. Сначала все движения нужно проделывать медленно, чтобы мы могли вас поправить. Все ясно?
Пак перевел.
И они встали.
– По команде “начали”, – сказал Симонов, – первые номера наносят удар!
Плетнев снова взглянул на их ботинки. А потом на лица. У некоторых “первых” номеров в глазах появился блеск. Очень уж азартный какой-то блеск. Нехороший какой-то. А кое-кто даже сделал зверское лицо и оскалил зубы. Зато “вторые” выглядели довольно испуганными. Ему подумалось, что, возможно, не все они дружны между собой. Служба есть служба – всегда находится повод поконфликтовать. И возможно, что они…
Додумать он не успел. Симонов скомандовал:
– Внимание! Приготовиться! Начали!
“Первые” мощно махнули ногами. “Вторые” повалились как подкошенные. И стали кататься по траве, прижимая руки к причинному месту и стеная.
Афганский полковник ошеломленно взглянул на Симонова.
– Тьфу! – с досадой сказал майор Симонов и отвернулся.
Мятеж
Мятежи, как правило, начинаются из-за сущих пустяков. Вот, например, предлагают экипажу есть червивое мясо. Глупость, разумеется. Действительно, зачем заставлять людей есть червивое мясо? Совершенно нелогично поступал командир корабля, принуждая их к этому. А ведь опытный был человек, здравомыслящий, умелый, знающий, ответственный – не зря же ему, в конце-то концов, поручили командовать целым броненосцем!