Победитель
Шрифт:
После первого выстрела Дауд прервал заседание кабинета министров, сказав: “Кто хочет уйти отсюда, чтобы спасти свою жизнь, волен сделать это!..”
Весть о том, что танки штурмуют резиденцию президента, молниеносно разлетелась по Кабулу и достигла других военных городков. Сторонники Халька повсеместно начали захватывать вооружение и пункты управления.
Но дворец упорно защищался. Уже решили поднять бомбардировщики, чтобы начисто стереть его с лица земли!..
Однако в конце концов группа спецназа ворвалась в кабинет Дауда, где он собрал всю свою семью. “Кто
О, это были славные дни – дни Саурской, то есть Апрельской революции!.. В ушах Ватанджара и сейчас зазвучала национальная мелодия “Рага Мальхар”, традиционно исполняемая при смене власти!..
Ватанджар вздохнул и исподлобья бросил быстрый взгляд на Тараки.
– Почему вы мне все только сообщаете? – кричал Тараки, стуча кулаком по столу.
Величина стола вполне соответствовала размерам кабинета: отделанный дубовыми панелями, он очень походил на зал заседаний Политбюро в Кремле. Со стен строго смотрели портреты Брежнева, Кастро, Че Гевары и Ленина. На специальной тумбе справа от вождя Саурской революции располагался глобус, размер которого внушал мысль, что хозяин кабинета всерьез задумывается не только и не столько о своей собственной судьбе, сколько о судьбах мира. Его неевропейскую натуру выдавали развешанные на коврах образцы богато украшенного оружия – как холодного, так и огнестрельного.
– Почему?! Я облек вас властью! Действуйте! Неужели вы годитесь лишь на то, чтобы служить почтовыми голубями?!
Присутствующие переминались. Маленький и щуплый министр внутренних дел Гулябзой покосился на здоровенного, широкого министра безопасности Сарвари.
– Отвечайте! Ватанджар! Вспомни, каким ты был решительным в прошлом апреле! Ведь нужно защищать то, чего мы достигли!
Худощавый министр погранохраны почтительно приложил руки к груди.
– Да, учитель, но ведь он…
– Что – он?! При чем тут он?! – снова закричал Тараки, поднимаясь из кресла, чтобы, оперевшись о стол, яростно податься вперед. – При чем?! Я спрашиваю: вы сами на что-нибудь способны?! Если все всегда делает Амин, зачем мы с вами нужны?
Обескураженные министры вновь обиженно переглянулись.
– Но, учитель, ведь правда, – выдавил Сарвари, тем же жестом складывая руки. – Он сам что хочет, то и делает! А мы всегда в стороне!
– О-о-о!..
Тараки схватился за голову и стал качать ею из стороны в сторону, как будто перед припадком.
Ватанджар поднес кулак ко рту и аккуратно покашлял. Сарвари вынул платок и вытер лоб.
* * *
– Скоты! – повторял Амин дрожащим от ярости голосом. – Я сам их остановлю!
Он стремительно шагал по широкому коридору, застланному красной ковровой дорожкой, наподобие кремлевских. За ним спешил Тарун – главный адъютант Тараки. На должность адъютанта Таруна рекомендовал Амин, и это знали все. С Амином у Таруна были гораздо более долгие и гораздо более доверительные отношения, чем с Тараки. Так, например, именно Тарун не так давно исполнил приказ Амина
Сейчас Тарун заехал, чтобы рассказать о той сумятице и растерянности, что привнесло в окружение Генерального секретаря сообщение о мятеже. Однако он не ожидал столь острой реакции Амина, и теперь лицо Таруна выражало мучительное беспокойство и даже страх.
– Мерзавцы! – снова крикнул Амин. – Вызывай машину! Охрану!
– Нет, это невозможно! – воскликнул Тарун, обегая его справа. – Вам нельзя туда ехать! Вы погибнете!
– Я сказал: машину!! Ты представляешь, что будет, если они прорвутся к Кабулу?! Якуб не успеет их остановить!
Амин уже бежал вниз по лестнице.
Закусив губу, Тарун обогнал его и преградил дорогу.
– Прочь!
– Хафизулла! Я вас прошу! Подождите! – умоляюще сложив руки, говорил Тарун. – Вы не поедете! Отданных вами распоряжений вполне достаточно! Якуб уже на подходе!
Несколько мгновений остекленелый взгляд Амина выражал все ту же ненависть, но уже облеченную в готовность к действию – толкнуть, ударить, отшвырнуть!.. Потом он прижал ладони к лицу.
Тарун замер, слушая его прерывистое дыхание. Амин медленно убрал руки.
Теперь это было лицо совсем другого человека – холодное, спокойное.
– Хорошо… Немедленно свяжись с Якубом!
Это вовсе не входило в обязанности Таруна, но уже через минуту он радостно кричал в телефонную трубку в кабинете Амина:
– Уже бой? Ну, слава Аллаху! Да, да, я понял… я передам.
Амин, слушая, смотрел в окно кабинета.
– Вот видите! – сказал Тарун. – Якуб успел. Он уже громит этих придурков! И подкрепление из Бала-Хисар на подходе! Можно считать, что мятеж подавлен…
Амин саркастически хмыкнул.
– Подавлен! – повторил он. – Дай-то бог!.. Но ведь он не последний! Всюду мятежи! Непрестанные покушения! Всюду ненависть против нас! Против революции! Нужно выжигать ее каленым железом! А у меня не хватает сил, чтобы заниматься всем сразу! И у меня нет достаточных полномочий! Тараки висит на моих ногах будто гиря! С этим нужно что-то делать! Он погубит революцию!
Амин повернулся от окна и пристально посмотрел на Таруна.
– Понимаешь, такое чувство, будто они брали власть только для того, чтобы теперь как следует расслабиться!
Зачем-то взял со стола хрустальную пепельницу.
– Призываю их действовать – они кутят! Призываю работать – плетут интриги! Они хотят вечно рассиживаться в холодке и бессмысленно толковать о всякой всячине! Да с винишком! Да с блядьми! А я им мешаю! От меня одни хлопоты!..
Его лицо уже снова пламенело такой ненавистью, что Тарун невольно вообразил, как через мгновение несчастная пепельница вдребезги разлетится о стену.
Амин перевел дыхание и поставил пепельницу на стол. Потом впился взглядом в глаза Таруна.
– Во время его отсутствия я постараюсь максимально укрепить свои позиции. Мне нужны свои люди во главе армии и Царандоя… А ты не должен спускать с него глаз ни в Гаване, ни в Москве! Я чувствую, что он уже хочет моего устранения. Наверняка он будет вести какие-то переговоры насчет этого с советским руководством!
– Да, конечно, – сказал Тарун. – Я сделаю все, что смогу.
И прижал ладони к сердцу.