Побег из Фестунг Бреслау
Шрифт:
– Прошу связать нас с каким-нибудь офицером Смерш. Незамедлительно.
Русский захохотал.
– Ну конечно же, дорогие господа. Свяжем. – Он указал на два американских джипа на мостовой. – И даже из вежливости завезем. Этот вот господин поедет на первой машине, а этот – на второй. И никаких разговоров, пожалуйста.
Джип, на котором везли Холмса, перед самым Фрайхайтсбрюке свернул направо, прямо на гигантский аэродром посреди города. А вот джип с Шильке – налево, непосредственно на мост. Вонь, окутавшая их на другой стороне реки, была просто невероятной. Гарь, гниль, остатки разлагающихся пищевых продуктов и человеческих тел. Смрад буквально неописуемый. Число насекомых и всяческой мошки, пирующих со всех сторон, было таково, что колеса джипа оставляли черные следы в отвратительной каше. Из-за комарья Шильке посильнее натянул на голову рабочую фуражку и наставил воротник. К губам прижал платок, пытаясь глубоко не дышать.
Центр, а точнее его чудовищные остатки, представлял собой ужасный вид. В развалинах не стихали пожары, затягивая своими дымами подробности мрачного пейзажа конца света. Повсюду стояли сотни различнейших транспортных средств: крестьянские телеги, элегантные экипажи, разбитые грузовики, легковые машины, которые тянули лошади, военные транспортеры самых разных армий, похоронные дроги, платформы на колесах – все они были заняты солдатами Красной Армии в различном состоянии трезвости и в различных фазах насыщения собранными повсюду материальными ценностями. Какофония звуков, извлекаемых из самых различных динамиков: начиная от обычных граммофонов, и заканчивая громкоговорителями мощных пропагандистских установок, боролась с отзвуками пирушек, происходящих в оставшихся целыми заведениях общественного питания. Зато патрули были организованы образцово. Немногочисленные гражданские лица старались держать ушки на макушке.
Чудовищная дорога длилась ужасно долго. Джипу приходилось продвигаться по чуть-чуть и лавировать среди куч строительного мусора, чтобы найти хоть кусок нормального дорожного покрытия. Наконец, всего лишь через пару часов, джип припарковался на тротуаре под универмагом Дыкхоффа. Тот же самый маршрут, да еще осуществленный пешком, занял бы не более получаса. Высаживаясь, Шильке глянул вверх. О чудо, здание, спроектированное Мендельсоном, не было разрушено; на верхних этажах в окнах даже стекла остались целыми. Капитан усмехнулся про себя. Надпись "Дыкхофф" уже сорвали, но современное здание выглядело на удивление хорошо.
По боковой лестнице Шильке завели на самый верхний этаж, где он получил небольшую комнатку с письменным столом, стулом и огромным диваном. "Получил" было самым подходящим определением, так как помещение ни в чем не походило на тюремную камеру. В окне не было решеток, всего лишь тонкие бумажные жалюзи. Шильке не стал поднимать их, да и зачем. По другой стороне не было на что глядеть, а вот жара доставала все сильней. К счастью, на столе кто-то оставил две бутылки минеральной воды, пачку военных сухарей и баночку варенья. Все было не так и паршиво, оценил немец. Интерьер ни в чем не походил на известные по описаниям комнаты прославленной лубянской гостиницы в Москве. Оставшись один, Шильке оценил собственные запасы. Полторы пачки американских сигарет, бензиновая зажигалка, коробочка английских мятных карамелек, противосолнечные очки и носовой платок. Их носка он вынул весьма важные в данной ситуации наручные часы и уселся на удобном диване. Нет, нет, он никак не мог жаловаться. НКВД предстало в шикарном издании.
Разбудили его на следующий день в шесть утра. Молчаливый солдат провел Шильке в северо-западный угол, в громадный кабинет какого-то директора. Помещение производило громадное впечатление. Профилированная, гигантская оконная рама заставляла представить кабину гигантского бомбардировщика; современная, покрытая кожей мебель; стильное оснащение и работающий от генератора кондиционер пробуждали ассоциации с каким-то футуристическим отелем на Луне или даже на Марсе, тем более, учитывая то, что находилось за окнами.
– Проходите, пожалуйста, герр капитан. – Из-за огромного письменного стола поднялся русский майор. Он был уже в возрасте, лет пятьдесят, а то и пятьдесят пять, разговаривал он на отличном немецком языке. – Присаживайтесь, – указал он на кожаное кресло.
Шильке чувствовал, что этого человека необходимо очень и даже очень опасаться.
– Признаюсь, герр майор, что я весьма поражен тем, как относятся к пленным, - пожал он протянутую руку.
– Герр капитан, вы никакой не пленник. Просто из чистого любопытства хотелось бы узнать о паре вещей, прямо, скажем так, из источника.
– Спрашивайте, пожалуйста.
Русский слегка усмехнулся.
– Как вы видите свое будущее? – совершенно неожиданно бросил он.
– Не понял?
– Разве вы не разговаривали об этом с Холмсом, когда принимали решение о сотрудничестве с поляками?
– Тогда – нет, впоследствии – в какой-то мере – да.
– И?
– Длужевский нарисовал мне два возможных сценария. Если я буду непригодным или опасным, то могу стать надзирателем высокого ранга в лагере для немецких военнопленных где-нибудь в сибирских снегах.
Русский вновь усмехнулся. Ему явно понравилась непосредственность поляка в описании будущего.
– Второй сценарий будет реализовываться, если я окажусь пригодным и нестрашным. И, мне кажется, именно это и есть мой случай. Я знаю много сведений о Верфольфе, знаю многих людей, которых вы можете разыскивать, я ориентируюсь во многих нюансах города и его архивов. Полякам я буду нужен в течение пары лет. А потом выеду в ту часть Германии, которую в настоящее время оккупируют советские войска, получу виллу и стану служить либо в тамошних органах безопасности, либо в разведке.
Русский склонил голову, восхищаясь даром предвидения Длужевского.
– Звучит весьма разумно, - сказал он. – А не хотелось бы вам как можно быстрее отправиться в родную Баварию?
– Туда меня ничего не тянет.
– Это почему же?
– Неподалеку от имения родителей находился один из крупнейших железнодорожных виадуков, который давно и безуспешно бомбардировали союзники. В конце концов, разъяренные англичане сбросили на него бомбу Grand Slam [78] . И теперь нет ни виадука, ни родного дома, ни моих близких.
78
"Grand Slam" (англ. "большой хлопок") — сейсмическая бомба, применявшаяся Королевскими ВВС против важных стратегических объектов в годы Второй мировой войны. Бомба "Grand Slam" была разработана британским инженером Барнсом Уоллесом и стала развитием идей, заложенных в его предыдущую разработку — бомбу "Tallboy". Десятитонная авиационная бомба Grand Slam стала самой мощной неядерной бомбой Второй мировой войны. Принцип их действия заключался в следующем: мощная бомба в обтекаемом прочном корпусе достигала земной поверхности на очень высокой скорости, углубляясь в грунт до детонации. При подземном взрыве происходило локальное землетрясение, которое повреждало и разрушало ближайшие подземные сооружения противника, а также наземные цели. – Из Интернета
Русский, изображая печаль и сочувствие, покачал головой. Какое-то время он сидел молча, потом вынул из ящика стола дело Шильке из Абвера. Ребята и вправду действовали шустро. Можно восхититься русской разведкой. Майор глянул на допрашиваемого, какую реакцию вызовет эта папка, а Шильке делал все возможное, чтобы скрыть заливающую его именно сейчас войну облегчения. Ведь эти материалы писал, в основном, его величайший враг, майор Хайгель. И в нынешней ситуации содержащиеся там потоки клеветы и обвинений становились для него наилучшими похвалами. Словами из чистого золота.