Побег из Фестунг Бреслау
Шрифт:
– Уррраааа!!! – рявкнул он и направился вперед.
Пацаны из гитлерюгенд подхватили клич. Холмс шепнул Шильке:
– Я буду твоим комиссаром.
И мысли его действовали по-настоящему молниеносно, потому что, обгоняя Хайни, он еще сказал:
– А ты к Ватсону и не расставайся с walkie-talkie. Пускай держит отряд в готовности.
– Но я же… - парень, как обычно, хотел быть в первых рядах.
– Исполнять! Ты же агент спецслужб!
Все бежали, а точнее: передвигались, за адъютантом по заваленными кирпичами проулками между продырявленными стенами. Дым и пыль все сильнее затрудняли ориентацию. Ежесекундно кто-нибудь из отряда спотыкался и падал, задерживая остальных. Шильке молился про себя, чтобы не упал кто-то из пацанов, тащащих фаустпатроны, и не сжег себе спину. Но нет, эти держались лучше всех. Ужасно запыхавшиеся, все добрались до поста связи.
– Головы ниже! – крикнул им телефонист.
– Вон там уже русские! – пулеметчик указал рукой ближайший дворик. – Ежеминутно скачут вперед.
– Где командир? – спросил Шильке.
– Приблизительно вон там, - вытянул руку адъютант. – Наш передний край разбит. Но сюда русские не прошли только потому, что несколько наших там еще держатся в окружении. Но сейчас с ними покончат. – Глаза его расширились от страха. – Будем отступать, пока можно?
– И куда ты хочешь отступать? На рынок, в пивную? Встретиться с теми, кто отступает с востока, и поболтать?
– Так что делать?
– Нам нужна артиллерийская поддержка.
– Не дадут. У них нет боеприпасов. – то есть как это не дадут? – Шильке поднял трубку полевого телефона. – Где координаты?
Адъютант подал ему карту.
– Мы находимся здесь… - написал тот карандашом несколько цифр.
– Но иваны слишком близко и…
– Достаточно.
Шильке прижал трубку к уху, но, прежде чем успел что-либо сказать, у него отобрал ее Холмс.
– Я все устрою. Прикажи, чтобы солдаты спрятались по подвалам.
Он энергично крутанул ручкой.
– Бункер? – крикнул он в трубку.
– Ага… Канцелярия Рейха.
– Вот только не будь таким остроумным. Дай Фрица, - Холмс запомнил имя одного из солдат с ночной смены.
– Какого еще Фрица?
– С ночной смены. Того, кто больше всего облажался, так что теперь пускай линяет.
– Так он спит… А в чем он облажался?
– А ты что, еще не знаешь? Ночью у вас были два тира из абвера. Ну, обычные шпики. После того, что они у вас увидели и передали наверх, вас такая лажа ждет, что только перья полетят.
– О Боже!
– Погоди. – Холмс ненадолго прикрыл микрофон в трубке, затем заговорил снова. – Черт, русские сюда идут. Высылай восьмерку на шапочки.
– Договорились. Делаю!
Холмс передал координаты с карты.
– Через сколько?
– С этого момента отсчитай минуту. И беги в убежище.
– Благодарю. Отбой.
Холмс отложил трубку, только Шильке еще кипел от возмущения.
– Так это ты говорил, будто бы нет снарядов, пораженец? – грозно спросил он у адъютанта.
– Солдаты, всем сохранять спокойствие, - командовал Холмс. – Номер, выигрывающий в сегодняшней лотерее, это 888. Сейчас сюда прилетит восемь восьмидесяток восьмерок. После последней вылезаете из подвалов и бежите через этот двор! И помните: вы бежите независимо от того, видите вы командира или нет. Понятно?
– Черт, а где тут ближайший подвал? – Шильке предпочитал верить убегающим пулеметчикам, чем адъютанту.
– Тридцать секунд, - предупредил Холмс.
Пацаны из гитлерюгенд тащили запасную амуницию к МГ-42. Кто-то упал. Коллеги помогли подняться.
– Бегите после восьмого взрыва или по звуку свистка! – орал Шильке. – И помните: бежать надо независимо от того, видите вы командира или нет.
– Пятнадцать секунд.
Они спустились в какой-то вонючий подвал, пытаясь как-то устроиться под стенами. Только русские, похоже, должны были заметить движение на вражеской линии, потому что прыжками пошли в наступление.
– Не дай Бог, нам сюда еще гранату забросят.
– Тогда выбросим наши.
Пулеметчик открутил предохранитель чеки. Тот, кто был ближе всего к выходу, взял у него гранату и выбросил.
– Пять секунд.
Все сжались, закрывая уши. Землетрясению не предшествовал какой-либо свист. Строительный мусор рухнул на всех, поднимая настолько плотную пыль, что на долгие минуты они очутились в черной взвеси, не дающей возможности что-либо видеть и дышать. Обломки кирпича ударялись в стальные шлемы, что-то больно било в спины и по рукам. Шильке благодарил провидение за то, что на нем толстая куртка, а под ней еще и пуленепробиваемый жилет. Ему хотелось рвать. Сквозь бешеный звон в ушах, как будто сквозь толстый слой ваты, до него постепенно стал доходить слабый и тихий, далекий звук свистка. Он начал выкарабкиваться наружу. К выходу сразу попасть не удалось, зато изо всех сил врезался во что-то шлемом, к счастью великолепная конструкция защитного оборудования выдержала.
Наибольшим изумлением для него было то, что снаружи совершенно не было свежего воздуха. Тошнотворно-душащая взвесь между стенами не опадала, не давая возможности глубоко вдохнуть. Зато свисток был слышен лучше.
– Урррааа! – кричал Холмс, пытаясь перебраться через завалы. Наиболее молодые солдаты поддерживали этот клич. Вся группа начала продираться вглубь. Шильке едва поспевал за ними. Чертовы сапоги. Они скользили на каждом провале. Чудом он не вывернул щиколотку. По ходу Шильке рассматривал окружающие его сцены, словно живьем взятые из сонного кошмара. Шествующий впереди этого марша калек и кричащий "Ура" Холмс вдруг наткнулся на трех русских с нацеленным ему в грудь оружием. Но они не стреляли, видя перед собой мужика в комбинезоне и с ППШ в руках.
Даже Холмс на миг утратил дар речи.
– На Берлин – это в ту сторону? – спросил он по-русски.
– Туда, - инстинктивно подтвердили русские, поворачивая головы.
Холмс быстро обернулся и начал удирать. А русские за ним, но не затем, чтобы гнаться. Они подумали, что он ведет их в атаку.
– Урррааа!!!
Но весьма быстро усомнились, видя наступающих немцев, и теперь уже сами начали убегать. Холмс завернул.
Отряд пробрался сквозь чертовы остатки двора без единого выстрела. Все началось только лишь в путанице разрушенных коридоров, переходов и помещений в доме напротив. Но никакого организованного сражения все так же не было: здесь кто-то выстрелил, там кто-то бросил гранату, шаг вперед, два шага назад, потом наоборот. Собственно говоря, они топтались на месте.