Побочный эффект
Шрифт:
Лишь в начале десятого вызвала машину. В супермаркет заезжать не стала — аппетит ей отбили еще за новогодним столом. Кажется, в холодильнике осталось немножко кефира — хватит, чтобы не умереть до завтра.
Подъезд встретил тревожным полумраком: одинокая лампочка, одетая в металлическую решетку, горела лишь на первой площадке. До третьего этажа пробивались лишь ее жалкие отсветы. Идти было не только неприятно, но и откровенно страшно.
Еще в машине Ира достала ключи — в случае необходимости ими вполне можно обороняться. Ригельный, неудобный
Она уже открыла свою дверь. Уже почти захлопнула ее за собой. Но чья-то тень метнулась от стены, просочилась вслед за нею в квартиру, обхватив сзади одной рукой, обездвижив, второй же закрыв ее готовый вскрикнуть от ужаса рот:
— Тссс…
Вот он — гулко отдалось в сознании. Убийца, грабитель, потрошитель… Его звали на Новый год, а он явился в апреле. Все равно хорошо. Это лучше, чем страдать в мучительном ожидании встречи с мамой.
Сердце от страха готово было выскочить из ушей, а мозг радовался: хорошо, очень хорошо. А главное, так вовремя. Больше не будет боли…
Видимо, поняв, что жертва не собирается кричать, злодей отпустил сначала ту руку, что сжимала ей рот:
— Не бойтесь, Ирина Станиславовна, это я, Вадим. Не кричите — не надо сообщать о моем визите соседям. Включите свет, — и только после этого отпустил вторую руку.
Щелкнув выключателем, Ира увидела знакомое лицо. Вздохнула облегченно и одновременно с тем возмущенно.
— Вы с ума сошли? Перепугали до смерти. Что вы здесь делаете?
Не обращая внимания на ее слова, Черкасов снял куртку, аккуратно развесил на плечиках. Уже войдя в комнату, не то спросил, не то сказал:
— Я пройду.
Несколько мгновений Ирина, все еще скованная страхом и обескураженная наглостью гостя, не могла шелохнуться. Лишь когда шок немного отпустил, сняла плащ и, забыв его повесить, прошла в комнату.
Черкасов стоял посреди гостиной и оглядывался. Улыбнулся вошедшей хозяйке:
— Вы считаете меня слишком настойчивым?
'Наглец', - подумала Ирина. Вслух ответила не слишком дружелюбно:
— А вы?
— Я? Скорее нет, чем да. Нет, определенно нет. Думаю, мне давно следовало это сделать.
— Наглец, — уже вслух констатировала она.
Устало присела на диван. Лишь теперь заметила, что до сих пор держит в руках плащ. Усмехнулась нервно, снова повторила:
— Наглец.
Не дожидаясь приглашения, Черкасов устроился в кресле, демонстрируя, что пришел надолго:
— Что вы, Ирина Станиславовна, какой же я наглец? Я глупый нерешительный мальчишка, который слишком долго ждал хотя бы намека на позволение приблизиться. Но сегодня понял — пора. Именно сегодня. Не знаю, что сегодня произошло, просто чувствую, что вам очень плохо. Ужасно, невероятно плохо. Боюсь, если меня не будет рядом, вы сделаете какую-нибудь ужасную глупость. Непоправимую.
Он будто читает ее мысли. Неприятно, когда кто-то копается в твоих мозгах. Вдвойне неприятно, если это делает сопляк,
Улыбнулась натянуто:
— Ошибаетесь. На глупости я уже не способна. Последнюю свою глупость я совершила двадцать восьмого декабря. С тех пор я смертельно, безвозвратно повзрослела.
Сказала — и пожалела об этом. Теперь этот мальчишка возомнит о себе невесть что.
— Я догадывался, что ваши неприятности каким-то образом связаны со мной. Вернее, с тем вечером. Я могу как-то помочь вам?
Так и есть! Нужно срочно брать себя в руки.
— Нет, — быстро ответила Ира, подпустив в голос фальшивой бодрости. — Я не нуждаюсь в помощи, тем более в вашей. Благодарю за участие — считайте, что я его оценила. А теперь можете оставить меня в покое.
— Не могу. Я вам нужен.
Она не сдержалась и прыснула со смеху. Вот уж кто ей сейчас нужен меньше всего, так это Черкасов!
— Наглец!
— Повторяетесь, Ирина Станиславовна.
Его самоуверенность разозлила ее. Неожиданно для самой себя Ира потеряла контроль:
— Наглец! Напыщенный павлин! Самовлюбленный болван!!!
— Уже лучше.
— Индюк! Высокомерный придурок! Мальчишка! Сопляк!
— Совсем хорошо. Еще немножко, и вам станет легче.
Ира понимала, что совершает глупость. Не надо показывать ему свою слабость. Мало у нее проблем без Черкасова? Без этого Нарцисса, поломавшего ее жизнь своим повышенным вниманием. Однако остановиться уже не могла. Ругательства будто сами слетали с ее языка:
— Малолетний ловелас! Альфонс! Думаешь, я не вижу, что тебе от меня нужно? Нашел устроенную, не совсем еще противную старушонку, и присосался, как пиявка. Да, пиявка! Ты, ты… Это ты во всем виноват, это ты…
И тут ее прорвало. Всё горе, свалившееся на нее в новогоднюю ночь, все неизлившиеся по утраченному счастью, по незаслуженно умершей маме слезы, вся боль, накопившаяся внутри — всё выплеснулось на Черкасова в потоке грязных оскорблений, в брызгавшей ядом слюне:
— Гад, козел! Ты, ты во всем виноват! Ненавижу! Слюнтяй, маменькин сынок! Ты, ты! Откуда ты взялся на мою голову? Откуда взялась та дрянь? Ты, вы… Вы оба: ты и Лариска — сладкая парочка идиотов! Ты, ты…
Словно дьявольская сила подхватила ее с дивана, бросила к креслу, в котором развалился Черкасов. Она била его руками по голове, но удары получались слабыми: она едва дотягивалась до его головы. Тогда Ира стала пинать его по ногам, по коленям:
— Ты, ты виноват! Вы оба!
Видимо, удары по ногам оказались весьма болезненными — Черкасов вскочил из кресла. Воспользовавшись этим, Ира стала молотить его кулаками, что было мочи:
— Ты, ты, ты!!!
Внезапно запал пропал, будто чаша гнева опустела. Ирина растерянно посмотрела на гостя, на свои руки. Закрыла ладонями лицо и заплакала.
Теперь уже он воспользовался преимуществом. Прижал ее к себе, стал покачивать, словно убаюкивая, легонько поглаживая по спине: