Поцелуй бабочки
Шрифт:
Однажды, проснувшись среди ночи, Таня увидела мать, погруженную в глубокие раздумья перед раскрытой книгой.
«Психиатру ее, что ли, показать?» — подумала Таня.
Домашние дела баба Рая запустила, по углам валялось нестираное белье. Цветы не поливала, кота Мартына гоняла с особой свирепостью, готовила наспех, а закончив дела, снова усаживалась за чтение. Делала это демонстративно, не стесняясь дочери. Так было ровно семь дней.
Через неделю баба Рая закончила чтение. Закрыла книжку. Вздохнула. Сказала:
— Эх, неправильно я жила! Дура я дура!» — и принялась за уборку.
О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ В ПОВЕДЕНИИ ФРАНЦУЗСКИХ БУЛЬДОГОВ
Пасмурный февральский день. Коммерческий директор фирмы «Уют» Федор Константинович Озеров и кандидат педагогических наук Людмила Петровна Воронец зверски трахаются в сто шестнадцатом номере однозвездочного отеля «Пионер».
Ряд событий предшествовал этой встрече, главные из которых — отъезд в командировку супруги Федора Константиновича и приближение кометы Стефания, после двухтысячелетнего перерыва возвращающейся к материнскому светилу.
Итак, Жена Федора Константиновича благополучно закусывает в вагоне-ресторане поезда Петербург — Новокраматорск, а комета Стефания тем временем, минуя Марс и подлетая к перигелию, касается своим пышным хвостом траектории Земли. Мощную ионизацию верхних слоев атмосферы фиксируют ученые астрономического института имени Штернберга.
Начертанные метеоспутниками карты погоды запестрили изобарами, отмечая активизацию циклонической деятельности. По Северной Атлантике проходит штормовое предупреждение, каботажный флот направляется в порты-убежища.
Соответственно, на северо-западе России атмосферное давление резко падает. Первыми это почувствовали гипертоники. Подскакивает статистика ишемических приступов, кардиоцентр реагирует увеличением числа койкомест. В то же время люди, склонные к пониженному давлению, сами того не подозревая, испытывают необычайный прилив энергии. К их числу принадлежит Федор Константинович.
Возвращение Стефании, ионизация стратосферы, циклоническая деятельность в Северной Атлантике, атмосферные фронты в Скандинавии… все обстоятельства складываются именно таким счастливым образом, благодаря которому любовники из 116 номера уже три часа, практически без перерыва, занимаются своим весьма приятным делом всеми известными им способами. Невольный свидетель многочасовой оргии, девственная сука французского бульдога Ева, забившись в угол, с недоумением таращит глаза на причудливые сплетения тел, вздрагивая от скрипов и стонов.
Кровать сместилась на середину номера, тумбочка перевернута, из опрокинутой бутылки по полу растекается коньячная лужа. В луже плавает носок Федора Константиновича. Простыня на полу. Подушки, одеяла и детали туалета любовников рассеяны по комнате. Мокрые тела извиваются на голом матрасе.
Федор Константинович натер локти, у Людмилы Петровны прошла жесточайшая мигрень.
На исходе третьего часа, наоравшись и настонавшись до хрипоты, Людмила Петровна почувствовала непреодолимое желание сию же минуту выразить признательность любовнику, но арсенал средств, пригодных для выражения благодарности, исчерпан — все части разгоряченного тела Людмилы Петровны уже приняли участие в празднике страсти. Все без исключения.
Однако порыв чувств оказывается такой силы, что запекшиеся от многочасовой работы губы женщины неожиданно для нее восклицают:
— Федя! Родной мой!.. Если хочешь, укуси меня!
— Что-о?! — Федор Константинович приостанавливает движение.
Людмила Петровна повторяет просьбу.
— Куда укусить? — переводя дыхание, уточняет Федор Константинович.
В ответ раздается призывный стон:
— Куда хочешь!..
Что делать? Предложение звучит в форме, необязательной к исполнению, однако…
Одну, и только одну цель преследует настоящий мужчина, освобождаясь от штанов, — добиться от любимой признания его превосходства над другими.
— Ты лучше всех! — ловит счастливчик восторженный шепот избранницы. — Так, как с тобой, мне ни с кем не было! Никогда!..
Лучшие из мужчин мечтают услышать эти слова, умнейшие из женщин всегда произносят именно их.
Федор Константинович из «лучших», поэтому задумывается лишь на мгновение, после чего глотает слюну, почему-то рычит и зубами впивается в нос Людмилы Петровны… Часы бьют двенадцать.
Случилось так, что укус Федора Константиновича с точностью до секунды совпал с полуденным залпом пушки на Петропавловской крепости, но население отеля «Пионер» его не слышит. Звук выстрела перекрывает крик Людмилы Петровны. Уточняю: счастливый крик. Ошибиться невозможно — это крик страсти, поэтому никто не волнуется, не вскакивает с места и не бежит звонить в милицию. Дежурный оперативник, в вестибюле играющий в нарды со швейцаром, мечтательно вздыхает и делает неверный ход.
Превратно истолковала событие лишь девственница Ева, в ответ на голос любви разразившись нервным лаем.
Вечером того же дня дочка Людмилы Петровны жалуется по телефону подруге:
— …Я теперь не знаю, что делать с этой собакой, а если она Катьку покусает, представляешь?! Знаешь, какая у бульдогов хватка? Я уже боюсь…
Пятилетняя Катя нежно гладит лежащую на диване Людмилу Петровну, приговаривая:
— Бедная, бедная бабуля! — и осторожно целует Людмилу Петровну в нос, в то место, на котором отчетливо выделяются следы от укуса, произведенного Федором Константиновичем.
— Помогает, бабуля? — спрашивает Катя.
— Помогает.
Оклеветанная Ева мирно спит, вытянувшись на коленях Владимира Артемьевича, законного супруга Людмилы Петровны.
Комета Стефания, благополучно миновав точку перигелия, со скоростью одиннадцать километров в секунду удаляется в ледяные просторы Вселенной.
Счастливого пути!
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ФИТИНГОФА
Живешь, мучаешься, мудруешь по мере сил, и вот уже кажется, что-то начинаешь соображать. Сейчас же приобретаешь себе трубку и заводишь привычку, развалившись в кресле, порассуждать о том, что-де не видать неправедному Царства Божия, а добродетель как раз, наоборот вознаграждается, кстати же, и воздается каждому по делам его… Во время подобных размышлений обычно и происходит нечто такое, от чего весь твой многолетний опыт летит к чертовой матери и ты снова круглый идиот.